Элинор Портер - Поллианна
– Меня зовут Миссис Пэйсон. Я являюсь супругой Мистера Томаса Пэйсона. Я полагаю, вы обо мне слышали. Все добропорядочные жители этого города в курсе, кто я такая. Вот только не всё, что обо мне говорят, можно назвать правдой… Но дело не в этом. Я пришла из-за малышки. Когда мне рассказали, что произошло, я… я была в ужасе! А на прошлой неделе я узнала, что она больше не сможет ходить, и подумала… И подумала, что лучше бы это случилось со мной! Ведь всё равно от моих здоровых ног мало пользы! Я уверена, что будь она в состоянии двигаться, она бы за час сделала больше добра, чем я за сто лет! Но что поделаешь! Как я заметила, ноги не всегда даются тем, кому они больше всего нужны!
Она замолчала и откашлялась; однако когда она заговорила снова, голос её был по-прежнему хриплым.
– Вы, должно быть, не в курсе, что ваша девочка часто у нас бывала. Мы живём у дороги на Пендлтон Хил, а она там почти каждый день проходила. И, к счастью, не всегда мимо. Она заходила к нам поиграть с детьми и поговорить со мной и с моим мужем, когда он был дома. Ей, похоже, у нас нравилось. Она, видать, просто не знала, что люди вашего круга с такими, как мы, обычно не общаются. Знаете, Мисс Хэррингтон, я думаю, если бы все стали поступать, как ваша девочка, таких, как мы, было бы гораздо меньше! – с внезапной горечью добавила она.
– Но, как бы там ни было, – продолжила свой рассказ Миссис Пэйсон, – мы с ней подружились. Её это ни капли не испортило, зато нас сделало лучше – намного лучше! Она даже не знает, насколько! И слава богу, потому что если бы она это узнала, то ей пришлось бы узнать и многое другое, чего ей знать, я думаю, не следует. Однако вот что я хочу сказать: нам выдался трудный год; со всех сторон, куда ни посмотри, было одно плохое. И я, и мой муж стали сильно хандрить, вообще во всём разуверились и начали было подумывать о разводе, однако, вы же понимаете, у нас дети, и мы не знали, что с ними делать… И вдруг мы узнали, что случилось несчастье, и бедная малышка никогда больше не сможет ходить. И мы стали вспоминать, как она, бывало, приходила к нам, сидела на крыльце, играла с детьми и как они вместе смеялись и – и радовались! Она всегда чему-нибудь радовалась. А однажды она рассказала нам о своей игре, и мы поняли, почему она никогда не унывает. Она и нас уговаривала поиграть… Ну, а теперь мы узнали, как бедняжка мучается оттого, что разучилась играть в свою любимую игру! Мы слышали, она говорит, что ей больше нечему радоваться. Вот я и пришла сегодня ей сказать, что, может быть, она хоть немножко порадуется за нас, потому что мы с мужем решили остаться вместе. А ещё мы хотим попробовать играть в игру, которой она нас научила. Я знаю, что она обязательно обрадуется, потому что тогда, когда она у нас бывала, некоторые вещи, которые мы говорили, её сильно огорчали. Правда, я ещё не совсем понимаю, каким образом эта игра сможет нам помочь, но кто знает? Мы решили попробовать хотя бы ради того, чтобы сделать ей приятно! Так вы ей передадите?
– Да, я ей передам, – немного неуверенно пообещала Мисс Полли и вдруг, охваченная внезапным порывом, шагнула к Миссис Пэйсон и протянула ей руку. – Огромное спасибо вам за то, что пришли! – просто сказала она.
И вызывающе вскинутого подбородка как не бывало! Ярко накрашенные губы Миссис Пэйсон вдруг задрожали. Залившись слезами, она пробормотала что-то бессвязное, затем крепко пожала протянутую ей руку, обернулась и выбежала прочь.
Как только дверь за ней закрылась, Мисс Полли отправилась на кухню к Нэнси.
– Нэнси!
Голос Мисс Полли был резок. Все эти непонятные, приводящие в замешательство визиты, нанесённые ей за последние несколько дней, а более всего этот последний на редкость странный визит не замедлили сказаться на её и без того истрёпанных нервах. С той поры, как с Поллианной случилось несчастье, Нэнси впервые слышала, чтобы хозяйка говорила таким тоном.
– Нэнси, может быть, вы мне объясните, что это за дурацкая «игра», о которой теперь болтает весь город? И какое, скажите на милость, отношение имеет ко всему этому моя племянница? С какой стати все, от Милли Сноу до жены Тома Пэйсона, просят передать ей, что они в неё «играют»? Похоже, весь город сошёл с ума! Одни рядятся в синие шарфы, другие мирятся с мужьями, третьи объявляют, что обожают то, что раньше ненавидели, и ко всему этому причастна Поллианна! Я пыталась спросить об этом её саму, однако мне мало что удалось узнать. К тому же, мне бы совсем не хотелось её тревожить – в её состоянии. Но из того, что она вам вчера говорила, я поняла, что вы тоже играете в эту игру. Надеюсь, вы объясните мне, что всё это значит?
К удивлению и ужасу Мисс Полли, Нэнси вдруг залилась слезами.
– Это значит, мэм, что с тех самых пор, как эта посланная Богом малышка приехала в наш город, она стала учить всех здешних жителей радоваться! А теперь, когда случилось несчастье, они просто платят добром за добро!
– Чему радоваться?
– Да всему на свете! В этом-то и вся соль игры!
Выведенная из себя Мисс Полли топнула ногой.
– От вас не больше толку, чем от остальных, Нэнси! Объясните же, наконец, в чём дело?!
Нэнси вскинула подбородок. Она встала напротив своей госпожи и посмотрела ей прямо в глаза.
– Я объясню вам, мэм. Эту игру придумал для Поллианны её отец. Однажды ей очень хотелось, чтобы среди церковных пожертвований была кукла, но оказалось, что кукол нет, а есть лишь пара детских костылей. Она, конечно, очень огорчилась и плакала – ну, как любой ребёнок! И тогда, мэм, её отец сказал ей, что во всём, решительно во всём, что ни происходит, можно отыскать повод радоваться. Ну, и костыли, мол, тоже не исключение…
– Костыли! Чему же здесь радоваться?! – Мисс Полли едва не разрыдалась: перед её мысленным взором возникли две маленькие ножки, неподвижно лежащие под одеялом в спальне этажом выше.
– Я сначала тоже так думала, мэм. Да и Мисс Поллианна говорила мне, что ей сперва невдомёк было, в чём дело. Но отец сказал ей, что она может радоваться костылям потому, что они ей не нужны!
– А-ах!!! – воскликнула Мисс Полли.
– С тех самых пор они взяли за правило играть в эту игру. Во всём, что ни случалось, находили, чему радоваться. И Мисс Поллианна решила, что если тебе не нужны костыли, то совсем не беда, что у тебя нет куклы. А назвали они эту свою игру «Просто радуйся!» И ваша девочка всё время в неё играет. Вот такие дела, мэм!
– Да, но почему… почему… – Мисс Полли не находила слов.
– И если бы вы знали, как это здорово работает! – с энтузиазмом, вполне достойным самой Поллианны, продолжала Нэнси. – Видели бы вы, как теперь изменилась моя мама и вообще всё моё семейство! Мы ведь с вашей малышкой целых два раза ездили в Перепутье! Она и меня научила очень многому радоваться – пустякам, и не только. От этого просто жить легче! Например, я уже больше не огорчаюсь оттого, что меня нарекли так неказисто – «Нэнси»! А знаете почему, мэм? Мисс Поллианна сказала, что было бы хуже, если бы отец с матерью назвали меня «Гипзиба»! А ещё понедельники! По утрам это был просто ужас. Я их ненавидела. Но ваша племянница научила меня и им радоваться!
– Радоваться понедельникам!
Нэнси рассмеялась.
– Я знаю, только дурак им может радоваться! Но это лишь на первый взгляд. Позвольте, я вам объясню. Однажды я рассказала нашей посланной Богом малышке о том, как я ненавижу понедельники. И знаете, что она ответила? Она сказала: «Ах, Нэнси, я думаю, что по понедельникам ты должна радоваться даже больше, чем по всем другим дням вместе взятым! Ведь до следующего понедельника у тебя остаётся ещё целая неделя!» И побей меня бог, если с тех пор я не стала каждый понедельник вспоминать эти её слова! И мне и вправду делалось легче! Я вспоминала и смеялась, а смех ведь здорово помогает, да, мэм, да!
– Но почему же она… никогда мне не рассказывала… об этой игре? – спросила, запинаясь, Мисс Полли. – Почему она так замялась, когда я у неё спросила?
После минутного колебания Нэнси сказала:
– Вы уж простите, мэм, но ведь это вы запретили ей говорить об отце. Вот она и не могла вам рассказать. Игру-то он придумал!
Мисс Полли закусила губу.
– Да она с самого начала хотела вам рассказать, – несколько нерешительно добавила Нэнси. – Ей хотелось найти кого-нибудь, с кем можно было бы играть. А играть ей тогда было не с кем, вот я и решила, что попробую…
– А… как же эти… все остальные? – дрожащим голосом спросила Мисс Полли.
– Ах, да, теперь, я думаю, об этой игре знают все! Я куда ни пойду, только про это и слышу! Она рассказала одним, а они – другим… Лиха беда начало, знаете! Да и она-то со всеми была такая ласковая и приветливая, сама всегда радовалась – это разве скроешь! Да, была, радовалась… А теперь, когда с ней случилось несчастье, радоваться ей больше нечему, и играть она не может… Скажите, разве могут все эти люди бросить её один на один с таким горем – после всего, что она для них сделала?! Вот и приходят они каждый день, чтобы поделиться с ней своей радостью! Надеются, что это ей хоть немножко поможет. Видите ли, мэм, ваша девочка ведь всегда мечтала, чтобы в эту игру играли все!
