Гарри Килворт - Лунный зверь: История лис
Внезапно из-за кустов вылетел Камио. Риджбек, растерявшись, сделал прыжок в его сторону. Потом он опять устремился за О-ха и заметался между лисами, не в состоянии выбрать себе жертву
Вдруг небо потемнело, словно наступило солнечное затмение. Сверху доносились клекот и курлыканье. Люди на мгновение стихли. Даже лисы, несмотря на то что им угрожала смертельная опасность, не удержались и задрали головы. Шум все усиливался, небо постепенно затягивала непроницаемая темная пелена — то была огромная стая диких гусей. Пес, живший в южных странах и не видавший там ничего подобного, слишком долго смотрел на птиц. Лисы, воспользовавшись моментом, прибавили скорости и почти одновременно добежали до ограды. Наконец Сейбр опомнился, в несколько скачков нагнал лис, но так и не мог решить. кого же из них схватить первым. В результате он остановил свой выбор на Камио, который был к нему чуть ближе. Но американский лис проворно вскочил на одну из ветвей дуба, росшего в футе от ограды, оттуда он перебрался на стену и, ловко балансируя на краю, побежал, уводя преследователя прочь от О-ха. Пес изрыгал проклятия и угрозы, но он и сам понимал, что добыча ускользнула от него. Пока Сейбр несся под стеной вслед за Камио, О-ха вскарабкалась на стену и соскочила по другую сторону. Не теряя времени, она во весь опор бросилась прочь. Лишь у стройки она остановилась, чтобы дождаться Камио.
Явившись, лис незамедлительно принялся ее отчитывать.
— Объясни, зачем тебя понесло в усадьбу? — закричал он. — Жить надоело?
— Тебя самого-то зачем туда понесло?
— Как зачем? Еще спрашивает! Тебя спасать.
— Напрасно беспокоился. Я вполне могу сама о себе позаботиться и не нуждаюсь... — О-ха запнулась. — Но, я... Мне сказали... что ты пошел в усадьбу драться с Сейбром.
— Да что я, сбрендил, что ли? Я тихо-мирно беседовал со стариной А-конконом, и вдруг он заявил, что видел тебя на дороге в усадьбу. Ну я сразу смекнул: ты сама решила свести счеты с этим псом. Безумная идея, должен тебе сказать. Ты, видно, успела позабыть, что это за чудовище. Ни одной лисе в мире не справиться с этой злобной громадиной. Соваться к нему в пасть — это ж надо ума лишиться.
О-ха фыркнула:
— Это верно, надо было ума лишиться, чтобы вообразить — ты хочешь отомстить за меня. Хорошо еще, гуси нас выручили.
— Я? Отомстить? — разошелся еще пуще Камио. — Нет, ты точно с ума сошла. Когда в следующий раз придумаешь что-нибудь в этом роде, ступай прямиком к пруду и сунь голову в воду. Может, все глупости оттуда вымоет. Надо же, решила, что я...
Камио еще долго продолжал бы в том духе, но терпение О-ха иссякло. Она повернулась и направилась в сторону леса.
А высоко в небе гуси, тысячи гусей, перекликались на своем языке, а крылья их с шумом рассекали воздух. Каждую осень они прилетали с севера, чтобы провести холодные месяцы в заболоченных равнинах, раскинувшихся в устье реки. К счастью О-ха и Камио, в этом году они прилетели необычайно рано, — как правило, они появлялись на болотах перед самым наступлением зимы. Увидев знакомые места, гуси поняли, что долгое странствие подходит к концу, их стройные косяки смешались, и они закрыли небо, словно тучи.
Поднявшись на вершину холма, О-ха наблюдала, как крупные птицы опускаются на илистый берег реки. Стая все время была в движении, гуси без умолку переговаривались, и то один, то другой, вытянув голову на длинной шее, высматривал приятеля или родственника, с которым не виделся с начала перелета.
— Не знаете, как такой-то, долетел? — должно быть, спрашивали гуси. — Я говорил с ним, когда мы пускались в путь, но с тех пор, как возглавил стаю, потерял из виду! О, вот и он! Жив-здоров! Привет, старина!
Крылья гусей устали, натруженные мускулы ломило, но сердца птиц были охвачены радостью. Не всем удалось добраться до теплых краев. Погибло немало больных, увечных и старых, а некоторые утратили присутствие духа и сложили крылья над пучиной океана. Отставшие все еще подлетали по двое и по трое. Долгие, долгие часы, а то и дни летели они над океаном, большими клиньями или маленькими стайками, летели, подбадривая друг друга:
— Давай, давай, приятель, осталось лишь несколько взмахов крыла. Соберись с силами. Земля совсем близко.
— Ты — твердишь — это — давным-давно...
— Твердил и буду твердить. Мы почти у цели. Почти. Я вижу берег. Честное слово. Взгляни, взгляни. Только не вниз — внизу вода.
— Вода — вода — без конца — вода — волны — пена — смерть. Я так устал... так устал... Крылья... не слушаются... я так устал...
— Прекрати ныть. Смотри вперед. Видишь, там на горизонте, темная полоска. Это земля.
— Туча. Это туча.
— Нет, земля. Я уже вижу прибрежные скалы. А вон и птицы. Посмотри, посмотри, разве это морские птицы? Мы у цели. Мы долетели.
— Земля? Правда земля?
— Да, да! Она выступает из тумана. Забудь про океан. Забудь о воде, думай только о земле. О благодатной земле. Там нас ждет радость. Там нас ждет отдых. Думай об этом. — Мы долетели, долетели! — испускал радостный клич гусь-оптимист. — Все трудности позади. Я же говорил!
— Может, и долетели, — бормотал мрачно настроенный гусь. — На радость здешним лисам. Им теперь будет чем перекусить.
О-ха долго смотрела на гусей. Да, выдержать такой путь не легко, думала она, тут требуется много сил, и телесных, и духовных. А главное, зачем это испытание? Почему бы птицам не остаться у себя, на родине? Ну а если зимы там слишком суровые, что им мешает навсегда поселиться в здешних краях? Но у гусей, как видно, свои соображения на этот счет. Неведомые всем остальным причины влекут их в путь. Наверное, огромные птицы жить не могут без риска и крылья их требуют полета. Кто только их разберет, этих гусей?
Потом мысли лисицы вернулись к Камио. Что ни говори, он спас ей жизнь, а она даже не удосужилась его поблагодарить. Язык не повернулся. И почему только этот Камио так затрудняет ей жизнь?
Кто только их разберет, этих лисов?
О-ха возвратилась в барсучий городок, в свою спальню, не забыв проделать перед выходом все предписанные лисьими традициями ритуалы. Она как следует отдохнула, а ночью, при свете луны, отправилась на ферму и стащила цыпленка. Хваткий крепко спал, и лисица надеялась, что бедолаге-сторожу хорошенько достанется, когда люди обнаружат пропажу. У себя в спальне она дочиста обглодала цыплячьи кости, а перья разбросала по полу. Там уже и так хватало всякого хлама, и Гар, зайдя к ней, недовольно воскликнул:
— Ну и грязища у тебя! Неужели тебе самой не противно?
О-ха удивленно огляделась вокруг, словно в первый раз заметила кучи объедков и прочей дряни:
— Да, не очень чисто. Боюсь, мы, лисы, не умеем наводить порядок.
— Да уж, — проворчал Гар. — А это что? Уже успела прикончить одного из гусей, что прилетели сегодня? Проворна!
— Вот еще! — Ответ прозвучал более резко, чем хотелось О-ха. — Нет, Гар, это не гусь. Я больше никогда не буду трогать гусей.
Барсук выгнул спину и бросил на нее недоуменный взгляд, не требуя, однако, никаких объяснений. Должно быть, про себя он озадаченно бурчал:
«Кто только их разберет, этих лисиц?»
Оскорбление, страшное оскорбление! Если бы Сейбр, подобно людям, умел плакать от досады и унижения, он, конечно, ревел бы в два ручья. Однажды этой лисице уже удалось опозорить его, ускользнуть из-под самого его носа, но во второй раз... Нет, это слишком! Эта тварь опять его перехитрила. Похоже, ей понравилось над ним издеваться! Зачем, спрашивается, она явилась в усадьбу? Всякому ясно. Решила поднять его на смех. Выставить на позор перед людьми. Ничего, он вырвется из-за ограды, и тогда посмотрим. Во что бы то ни стало он отыщет эту лисицу и ее приятеля-мерзавца. Они отплатят ему за тот стыд, который он испытал, вернувшись к хозяину ни с чем.
Все люди-самцы, гостившие в усадьбе, смеялись над его хозяином, хозяином пса-недотепы! Он, Сейбр, прекрасно уловил злорадные нотки в их лае. А хозяин в свою очередь задал трепку неудачливому охотнику. Сейбр вынес наказание стоически. Он знал: хозяйская палка заслуженно прогулялась по его спине. Да, своей нерасторопностью он запятнал позором не только себя, но и хозяина. Но ничего, час мести близок. Сейбр будет рыскать по улицам города, по полям и лесам, пока не отыщет ее, проклятую лисицу. Некоторые из его знакомых собак, заходивших в усадьбу с визитом, свободно разгуливали по городу и окрестностям. От них он узнал имя обидчицы. О-ха, так звали эту гнусную тварь.
Сейбр прохаживался туда-сюда вдоль ограды, высматривая, нет ли где лазейки. Наконец он обнаружил место, где известка, покарябанная его когтями, выкрошилась из щели между кирпичами. Сейбр поскреб стену лапой. Известка отваливалась легко, как пыль.
Со стороны дома раздался человеческий лай. Хозяин. Придется идти на зов. Но он вернется сюда и будет трудиться, пока не проделает брешь, пообещал себе Сейбр. Оказавшись за стеной, он отправится на поиски О-ха, и не будь он риджбек, если череп лисицы не хрустнет в его зубах. Он готов проискать ее всю осень, всю зиму. Главное, познать наконец вкус ее крови! Подчинившись людям, собаки приняли на себя целый град насмешек от своих диких собратьев. Сейбр признавал — многие из собачьего племени действительно изнежились от беззаботной домашней жизни, разучились выслеживать, ловить, убивать. Но он не из числа этих жалких выродков! И он не простит лисице насмешек. Шакалы и гиены в той стране, где он жил прежде, знали, что с ним шутки плохи. Он докажет, что собаки — это тоже звери. Разделив кров с людьми, они не перестали быть охотниками, не утратили своего достоинства.
