Екатерина Болдинова - По-настоящему
Следующие полтора часа Татьяна Мироновна рассказывала нам о том, как должно выглядеть выпускное сочинение, какие книги можно брать на экзамен, что обязательно нужно повторить и вспомнить. Я невольно подумала, что нахожусь в очень выгодном положении: ведь благодаря своей «нелегальной» подготовке к экзаменам на журфак я перечитала уже добрую половину пройденных за школьные годы произведений. Кстати, интересно, что именно сейчас мне понравился Достоевский. А в 10-м классе я его просто не выносила… Наверное, я просто повзрослела за этот год.
После консультации Стёпа подошёл ко мне. Мы поцеловались прямо в классе, впервые. Мне было неловко, но все сделали вид, что ничего не заметили. Все, кроме Макса, который смотрел на нас несчастными глазами. Мы уже собрались идти, когда он, опустив голову, подошёл ко мне и спросил, принесла ли я тетрадки с конспектами. Я выдала ему толстую пачку тетрадей, получив заверения в том, что он скопирует их уже сегодня и занесёт мне вечером. Соглашалась я практически на ходу: Стёпа тянул меня к дверям, а Оля уже стояла там, всем своим видом показывая, что ждать нас ещё несколько минут в её планы не входит…
В школьном дворе мы встретились с Наташей, и все вчетвером отправились ко мне домой смотреть Стёпину кассету. Запись получилась гораздо лучше моей, Стёпин папа снял весь праздник, причём сделал очень много крупных планов моего лица с переходом на лицо Стёпы.
– А когда, собственно, свадьба? – спросила вдруг Оля. – Раз уж предложение руки и сердца сделано в нашем присутствии, мы с Наташей надеемся получить приглашение!
– Следующим летом, – твёрдо сказал Стёпа.
– Это же так долго, – протянула Наташа. – Вы уверены?
– Да, – так же твёрдо ответил он.
Я молчала, с трудом сдерживая вихрь эмоций, кружившийся во мне. Свадьба, Стёпа, год ожидания… Я люблю его, но уверена ли я, что мы переживём этот год вдали друг от друга? Будет ли он любить меня через год или забудет, увлёкшись какой-нибудь московской барышней? Где и как мы будем жить? Сто вопросов – и ни одного ответа…
Девчонки ушли заниматься, а мы со Стёпой всё сидели на потёртом диване в комнате моих родителей и разговаривали. Целовались, обнимались, говорили какие-то важные глупости, какие-то слова, которые так хотелось слышать. Про «не забуду», «буду любить вечно» и «мы обязательно будем вместе…» Я зарывалась лицом в его волосы, такие пушистые и вкусные, и всё хотела надышаться его запахом. Меньше месяца осталось. Меньше месяца, и он уедет.
Степка ушёл с трудом. Мы никак не могли оторваться друг от друга. И я впервые поняла, что не только люблю его, но ещё и… хочу?
Что же это? Я – испорченная глупая девчонка? Или так и должно быть? Я не понимаю, не понимаю… Но когда я вдыхаю запах его волос, когда я целую его влажные губы, меня просто накрывает волной такого странного и нового чувства, которое словно шепчет мне: «Ещё… Ещё… Ещё…» И мне просто нечеловечески хочется расстегнуть его рубашку. И я вижу, что с ним происходит то же самое. Наши объятия становятся такими страстными, что я на самом деле боюсь, как бы в один прекрасный день мы не потеряли головы.
Мне кажется, что, если сейчас мы реализуем все свои желания, это будет неправильно.
И ещё – мы оба слишком неопытны. Ни у меня, ни у Стёпы этого ещё не было. Во всяком случае, насчёт себя уверена…
А вечером, когда домой вернулись родители и Димка и мы ужинали, уютно устроившись на кухне, в дверь позвонили. Оказалось, это Максим, с моими тетрадями. Я вышла к нему в подъезд. Мы поговорили о конспектах и о предстоящих экзаменах. Он извинился, что не принёс сочинения, потому что их откопировать не успел. Я уже собралась уходить, когда Макс сказал: «Марина, ты мне очень нравишься. Ты самая красивая и умная девушка в школе». И убежал вниз по лестнице. А я в полном оцепенении ещё несколько секунд стояла у дверей.
27 мая 2000 годаКонсультации, зубрёжка… Как хочется, чтобы всё это поскореё закончилось!
И так мало дней остаётся у нас со Стёпой до его отъезда. И так мало минут, которые мы проведём вместе.
Мы стали говорить по телефону ночами. В 12 ночи, когда в квартире горит только осторожный огонёк моей настольной лампы, раздаётся тихий звонок. Я специально отключаю основной аппарат в коридоре, а радиотрубку уношу к себе. Мы разговариваем тихо, вполголоса, и я почему-то всё время плачу. Проходит тридцать, сорок минут, может быть, даже час, и мы прощаемся. Иногда я засыпаю прямо за столом и, открывая глаза, с удивлением обнаруживаю, что спала, уронив голову на учебники…
Подготовительные курсы занимают всё больше и больше времени. Занятия стали интенсивнее и идут теперь не три раза в неделю, а почти каждый день. На автобусной остановке меня часто встречает Олег. Он рассказывает какие-то смешные истории, травит анекдоты, я улыбаюсь, смеюсь, и он говорит, что никогда ещё не слышал такого «колокольчикового» смеха. Я вижу, что нравлюсь ему, и, как всякой девушке, мне приятно это осознавать. Но не более. Я люблю Стёпу. Скучаю по нему. И постоянно думаю, как мне прожить весь следующий год – без него. И как – опять без него – пройти всю это тайно-вступительную эпопею с двумя вузами…
29 мая 2000 годаЧувствую себя маленькой машинкой для учёбы. В меня вкладывают информацию, и я, тарахтя всеми своими шестерёнками, еду вперёд, стараясь по дороге не рассыпать полученные знания. Особенно весело с сегодняшнего дня на моих подготовительных курсах. Юридический факультет решил принимать экзамены не в традиционной форме, а в форме теста. И если тест по русскому и литературе я ещё могу представить, то тест по истории… Это ж одни даты и события! И варианты работ будут разными у всех абитуриентов… При этом собеседования по обществознанию не будет: вопросы по этому предмету будут включены в тест по истории.
Когда заместитель декана объявил нам, слушателям подготовительных курсов, обо всех этих новшествах, мы просто потеряли дар речи. Первым нашёлся Олег.
– Как будут оцениваться результаты? Сколько вопросов будет в тестах? – выкрикивал он, весело поглядывая на меня.
– Будет простой подсчёт баллов. Всего в тесте будет пятьдесят вопросов, по одному баллу за каждый правильный ответ. Сумма баллов за тесты по русскому языку и по истории будет сравниваться с проходным баллом, – отвечал замдекана. При этом он всё время разводил руками, как будто извиняясь перед нами.
Аудитория замолчала на несколько секунд, а потом просто взорвалась. Несколько месяцев нас готовили к сочинению и устным экзаменам по истории и обществознанию, и вот пожалуйста!
Почти полчаса заместитель декана рассказывал нам, что конкурс слишком большой, а членов приёмной комиссии слишком часто обвиняют в необъективности. Что тест позволит сократить расходы вуза на проверяющих, увеличить число абитуриентов и выбрать из них самых достойных…
Это звучало как бред. Да, абитуриентов много и конкурс будет почти 20 человек на место. Да, даже среди медалистов будет конкурс. Но какие знания могут показать тесты? Да никаких! Ведь чтобы написать тест, достаточно механически зазубрить какой-то набор информации и обладать небольшим количеством везения! И при этом предполагается, что студент-юрист должен уметь думать! А тесты выявят лишь способность зубрить…
В общем, я в ужасе. Образцов тестов нам никто не даёт. Примерные вопросы неизвестны.
Родители и Димка очень удивлены такими нововведениями. Мама волнуется, что я не поступлю. Говорит, будет пытаться получить для меня так называемое «целевое направление» от суда. Правда, это означает, что мне придётся потом отработать в суде специалистом или секретарём не менее года. Я едва не взвыла от такой перспективы… Остаётся только надеяться, что маме не удастся получить для меня такое направление. От папиного суда (о счастье!) такие направления уже распределили, а на момент распределения папе не пришло в голову, что я могу не поступить без «страховки»…
А ещё выяснилось, что вести официальную часть выпускного вечера снова будем мы с Максимом…
30 мая 2000 годаСегодня утром Максим вернул мне тетради с сочинениями. Днём, когда я пыталась сосредоточиться на занятиях, а не писать грустные стихи на листочках с какими-то черновиками, Максим позвонил мне домой.
– Марина, привет.
Я поздоровалась. Почему-то мне не хотелось с ним разговаривать, и я начала прокручивать в голове варианты быстрого завершения диалога.
– Ты… ты смотрела уже свои тетради? Которые я у тебя брал? – он явно волновался.
– Они у меня в руках.
– Посмотри внимательно. Пожалуйста.
И он положил трубку.
Я была заинтригована. Внимательно пролистала тетрадки.
На последнем листе одной из них было старательно выведено: «Я люблю тебя, Марина. Максим Даньский».
