Гец Рихтер - О кораблях и людях, о далеких странах
Руди соглашается и спрашивает:
- А вы видели еще раз этого негра?
- Да, на следующий день он привез мне целую ветку бананов. За ним появились три или четыре его товарища. Они предлагали мне всевозможные резные безделушки из слоновой кости и из черного дерева.
- А мы туда тоже зайдем?
Иогансен качает головой.
- Туда корабли редко заходят. Да вроде и незачем. Жители там уж больно бедные.
- И так здорово вырезать умеют?
- Да, но это как-то мало связано одно с другим, - говорит Иогансен улыбаясь и добавляет: - Когда-нибудь ты это поймешь.
Руди не отрывает глаз от крохотной лодчонки, пробует вынуть из нее фигурки, но, оказывается, все они вместе с лодкой вырезаны из одного куска. Боцман пододвигает к нему коробку.
- Сейчас склянки пробьют! Упакуй лодочку хорошенько и следи, чтобы она во время качки не упала.
Юнга, широко раскрыв глаза, смотрит на боцмана. Потом осторожно заворачивает долбленку в папиросную бумагу.
- Я ведь ее не купил бы, - поясняет боцман. - Мне только наказать Старика за скупость хотелось. Здорово он меня разозлил. Вот я и взял ее.
- Но ведь...
- Бери, бери!.. Я тебе ее дарю.
Руди не в состоянии даже спасибо сказать. Он так и уставился на коробку у себя в руках.
- Будет у тебя время, заходи ко мне!
Руди кивает:
- Какая красивая!
На мосту бьют склянки.
- Ну, беги, не опаздывай!
Руди бережно относит драгоценный подарок к себе в каюту.
IV
Встреча в Санта-Крус. - Бегство из ночи. - Новый друг.
"Заяц" на борту.
1
После обеда Руди сидит у себя и записывает в большую черную тетрадку, недавно купленную у буфетчика.
"...Время летит очень быстро. Неделю назад мы вышли из Лиссабона, а мне кажется, будто с тех пор уже месяц прошел. Друга у меня так и нет. Хочется снова пойти к боцману Иогансену. Он мне такую красивую лодочку подарил!. Сегодня вечером я пойду на берег. До десяти меня буфетчик отпустил... Чтото теперь Крошка делает? Может, Францу написать? Он бы письмо передал Улле, а та передала бы его Крошке. Но Франц обязательно прочтет письмо. А может, на "Пассате" есть письмо для меня, да никто его мне не пересылает? Если бы Крошка только знала... Пора кончать. Буфетчик зовет меня. Мне надо поскорее разнести кофе по каютам, а потом и на берег".
В начале четвертого Руди покидает корабль. На нем белая рубашка и белые брюки. Тропический шлем он так натер мелом, что тот кажется новым. Только вот белых туфель у Руди нет, а его тяжелые черные ботинки совсем не пбдходят к такому костюму.
Носков он не надел. Никто в такую жару носков не носит. Все ходят в легких парусиновых туфлях. И Руди себе скоро такие купит... как только получит жалованье. Сейчас в кармане всего десять пезет, и с ними не разгуляешься.
А вчера несколько матросов принесли из города маленькие деревянные клетки с канарейками. Весь корабль сразу запел. Пит после долгих препирательств купил у какого-то торговца кимоно из черного шелка с огромными яркими цветами и собирается подарить его своей подружке. Руди, конечно, задумался на этот счет, но за десять пезет такого не добудешь. И потом, ведь Крошка еще не взрослая женщина. Сестре подошло бы, но ради сестры не стоит входить в такие расходы. А вот канареечку, да еще с Канарских островов!.. Ее бы домой привезти! Когда Руди снова уйдет в рейс, все будут о нем вспоминать...
Весь мол усыпан кристалликами соли. Широкими шагами юнга направляется в город. Слева набегают волны и разбиваются о камни, а справа - порт, похожий на тихое озеро. Возле буя покачивается маленькая шхуна, на ней сидит человек, чинит парус и напевает. Песня его далеко разносится вокруг. А так кажется, будто за молом все спит.
Вдали виднеется горная гряда. Ниже - белый город, и там собираются грозовые тучи. От них уже падают темные тени на склоны гор, а здесь, над головой Руди, небо такое синее, как васильки на родине. Дома все выкрашены в белую краску и так и сверкают в лучах ослепительного солнца, а небоскреб в порту отражается в воде, как огромная блестящая лента. Целых двадцать минут шагает Руди по молу и наконец добирается до первой широкой улицы, обсаженной шумящими пальмами. Красиво здесь! По обеим сторонам бегут газоны, под деревьями стоят скамеечки, а за низенькими заборами виднеются клумбы с желтыми, красными и белыми цветами. Тихо.
Но с одной из улиц доносятся крики. Руди спешит в ту сторону и вдруг видит высокого стройного парня в рваных брюках и рубашке, прижатого целой оравой ребятишек к стене. Он защищается кулаками, но ребята вновь наскакивают на него, пытаясь разорвать на нем одежду. Руди видит, как один из нападающих подползает к парню и держит его за ноги. Парень падает, и все сразу наваливаются на него.
Не раздумывая, Руди бросается вперед. Он так разозлился вдруг, что чувствует в себе достаточно силы, чтобы одному одолеть всю ватагу. Правда, он не имеет никакого представления, из-за чего, собственно, разгорелся спор, его просто бесит, что шестеро напали на одного. Руди совсем забыл о своем белом костюме, о сверкающем тропическом шлеме, он только ощущает, как что-то горячее поднимается у него к горлу, закусывает язык - так он делает всегда, когда его одолевает злость, - и бросается в самую гущу свалки.
Руди прыгает первому попавшемуся пареньку на спину и кричит при этом словно сумасшедший. Остолбенев от неожиданности, ребята отпускают большого парня. Тот вскакивает - и вот их уже двое, а вдвоем защищаться куда легче!
Руди дерется по-боксерски. Он пригнулся, левым кулаком прикрыл подбородок, а правая работает у него, как машина: он вкладывает в нее всю силу и вес своего тела... Ватага начинает отступать. Неожиданное нападение Руди расстроило ряды противников. На противоположной стороне улицы они останавливаются и выкрикивают ругательства.
Но Руди и большой парень не остаются у них в долгу. Вдруг юнге делается смешно: ведь маленькие испанцы не понимают немецких ругательств, а Руди - испанских. Темноволосому парню приходится переводить Руди. Немного спустя противники убираются восвояси. Один паренек, прихрамывая, плетется, позади. Вдруг он останавливается, сплевывает в руку и швыряет что-то прямо в еще недавно такую белую рубашку Руди. Это выбитый зуб.
- Вовремя ты подоспел! - говорит чужой парень. - Еще немного - и пропал бы я! А ты умеешь по-боксерски драться!
Руди небрежно отмахивается.
- Да чего там! Они сразу убежали. Ты скажи лучше, откуда ты взялся-то?
- Да я уже три недели как в Санта-Крус. Георгом меня зовут. Правда, чаще называют Жоржем.
- А меня - Руди, - говорит Руди с небольшим поклоном. Но тут же ему самому становится смешно, и он добавляет: - я с немецкого парохода. В Африку идем.
Медленно они шагают между красиво раскинувшимися садами. Порою черноволосый парень оглядывает свою разорванную одежду.
- Таких, как я, ты небось никогда и не видел? - спрашивает он наконец.
И Руди впервые прямо смотрит на него. Увидев темные, словно в лихорадке горящие глаза, он немного робеет.
- Нет, - отвечает он несколько грубовато. Но его почему-то влечет к этому незнакомому парню. И он добавляет: Жорж.
Возле полуразрушенной стены Георг останавливается и садится на камень. Руди опускается рядом. Старое оливковое дерево распростерло над ними свои могучие ветви, словно руки. Георг закуривает и предлагает сигарету Руди. Тот качает головой. Прикрыв глаза, Георг начинает рассказывать. И Руди слушает. Он слушает страшный рассказ о жизни Георга.
2
Ра-та-та, ра-та-та, ра-та-та -стучат колеса поезда.
Над зелеными горами нависло небо. Ветер раскачивает высокие ели, и кажется, будто они своими острыми вершинами хотят разорвать низко ползущие облака. По окнам стучит дождь.
Ра-та-та, ра-та-та! - поезд идет на запад. Худой загорелый мальчик прижимает лоб к стеклу.
- Страсбург! - говорит хрупкая женщина, сидящая рядом со своим мужем в купе.
- Наконец-то! - восклицает мужчина и закуривает сигарету. Он подходит к окну и опускает его. В купе хлещет дождь.
- Альберт! Закрой, что ты!
- Хочу подышать свежим воздухом! Воздухом!
Женщина тоже встает, потягивается и подходит к окну.
Дождь бьет ей в лицо, но она смотрит на мужа и улыбается. От этого она сразу делается моложе своих сорока лет.
Мужчина закрывает окно:
- Ты все еще боишься?
- Теперь нет.
А поезд все стучит и стучит: ра-та-та! ра-та-та! Германия осталась позади. Поля, деревни, далекий лес - это Франция!
День подходит к концу. Перед самым закатом солнце еще раз выглядывает из-за туч. Ветер шумит за стеклом, а мальчик все не отходит от окна.
- Далеко еще до Испании?
- Послезавтра вечером будем в Саламанке.
За окнами ночь. Женщина склонила голову на плечо мужчины. Она не спит.
- Думаешь, тебе удастся восстановить свою практику?
- Не бойся, мы еще вернемся! Но сейчас нам нельзя было больше оставаться. Сама же знаешь: доктора Вагнера они арестовали прямо в постели. А ведь он даже не был членом партии.
