Джефри Триз - Холмы Варны
Потом она ликующе засмеялась и объяснила план, который ей самой только что пришел в голову.
- Алексид живет в моей памяти и в памяти Алана. Мы с ним знаем комедию наизусть.
- Пожалуй, действительно знаем! - Алан был потрясен этой мыслью. - Ведь там, в горах, нам нечего было делать, и мы...
- Конечно, знаем! - Сияя от радости, Анджела бросилась к двери и распахнула ее. - Дядюшка, можно я позову самых быстрых твоих переписчиков? Мы успеем продиктовать им первые сцены еще до ужина.
Анджела оказалась права, и дело у них спорилось. Стихи Алексида были удивительно легкими и выразительными, так что стоило прочесть строку, и она прочно врезалась в память. Комедия была не очень длинной, как и большинство афинских комедий, - каких-нибудь полторы тысячи строк: во время представления к ним добавлялись еще музыка, танцы и пантомима. Как правило, действие разыгрывалось между двумя, реже тремя персонажами, и плавность диалога не нарушалась.
Через полтора дня были уже закончены два аккуратных экземпляра "Овода" за это время они, кроме того, успели обсудить все сомнительные места. Кое-где Альд, большой знаток греческого языка и литературы, исправил возможные погрешности их памяти, но, когда работа была завершена, ни Анджела, ни Алан не сомневались, что записанный текст почти ничем не отличается от того, который они читали в Далмации.
Было решено хранить все в строжайшей тайне, пока комедия не будет напечатана. Альд под благовидным предлогом пригласил к себе домой трех своих ученых друзей, членов основанной им академии, и дал им прочесть список. Все трое пришли в восторг. Сомневаться не приходилось: долгие поиски принесли достойные плоды. Из темниц Варны было спасено подлинное сокровище мировой литературы.
- Меня смущает только одно... - сказал Альд.
- Что именно? - с тревогой посмотрел на него Алан. - Ведь герцог не может помешать тебе напечатать Алексида!
- Нет. Но это может сделать цензор республики.
- Я же объясняла тебе, - вмешалась Анджела. - У нас в Венеции есть цензор греческих книг, который следит, чтобы книгопечатни не выпускали подделок и не искажали текста.
- И без его разрешения я не имею права опубликовывать Алексида.
- Но мы его подучим, - весело сказала Анджела, заметив тревогу на лице Алана. - Ведь должность цензора греческих книг занимает Марк Мусур - первый дядин помощник и близкий друг всей нашей семьи.
- Прекрасно! - с облегчением сказал Алан. - Значит, все будет хорошо.
- К сожалению, Марк сейчас в Риме, - заметил Альд. - Боюсь, нам придется протомиться в неизвестности не меньше недели.
- Ничего, - возразила Анджела. - Марк, конечно, поверит нам на слово - он ведь знает меня с пеленок! - Она лукаво усмехнулась. - А если он вдруг заупрямится и начнет говорить про свой долг, я уж знаю, как к нему подольститься.
- В этом-то я не сомневаюсь, - согласился Альд. - Но как бы то ни было, я пока приготовлю набор, чтобы комедию можно было сразу напечатать, едва Марк вернется и даст нам разрешение.
Однако они ошиблись.
На этот раз и Анджела переоценила свои силы.
Они сидели вчетвером в кабинете книгопечатника - Альд, Марк Мусур и Алан с Анджелой. Критянин смотрел на них грустно, но с твердой решимостью.
- Не настаивай больше, синьорина, прошу тебя. Мне очень тяжело отказывать вам. Ведь твой дядя столько лет был мне заботливым и щедрым другом...
- Пусть это тебя не тревожит, - спокойно перебил его Альд. - Забудь пока про нашу дружбу - она останется прежней, Марк, какое бы решение ты сегодня ни принял. Ты должен поступать так, как велят тебе долг и совесть.
Критянин благодарно наклонил голову.
- Мне приходится представить себе, что я сказал бы, если бы ко мне явились трое неизвестных людей и рассказали бы эту историю - историю о необыкновенных приключениях...
- Пусть необыкновенных, но ведь возможных? - перебила его неукротимая Анджела.
- Да, возможных, - согласился он. - Некоторые редкие рукописи были найдены именно таким образом. И затерянный в глуши монастырь - самое вероятное место для подобных открытий. Хорошо известно и то, что герцог Молфетта не слишком щепетилен в выборе средств для пополнения своей библиотеки. Ну, а пираты и турки... - Он пожал плечами. - Любой человек, путешествующий в наши неспокойные дни по Восточной Европе, должен ждать подобных встреч. Я, конечно, верю каждому вашему слову. Но не знай я вас, я все же усомнился бы.
Он был прав, и им оставалось только это признать.
- Поставьте себя на мое место, - умоляюще сказал Мусур. - На место венецианского цензора греческих книг. Вам рассказывают эту историю. Вы спрашиваете: "Где же рукопись?" А вам отвечают: "Мы не можем предъявить рукопись, она таинственно исчезла, но мы восстановили комедию по памяти". - Он грустно улыбнулся. - Сейчас греческие книги пользуются таким спросом по всей Европе, что в ход пошли подделки. Долг цензора - защищать читателей от подобных мошенников, а также от небрежности переписчиков, искажений текста при наборе... и ошибок памяти.
- И это правильно, - с горечью сказал Альд. - Иначе Европа была бы уже наводнена скверными греческими книгами, и мы не могли бы отличить подделки от подлинника.
- Но послушай же! - Анджела чуть не плакала от злости. - Ведь ты знаешь, что мы не мошенники, ты знаешь, какая у меня хорошая память, и ты знаешь дядю Альда. Неужели он согласился бы принять участие в подделке? Посуди сам - ты ведь так долго работал у него.
- В том-то и беда, синьорина Анджела.
- Я не понимаю.
- Все скажут, что я сделал поблажку своему нанимателю. А это тоже не так уж приятно.
Алан в первый раз вмешался в разговор:
- А нельзя ли сохранить эти обстоятельства в тайне?
- О нет! Публикация неизвестной греческой комедии вызовет огромный интерес. Все ученые Европы захотят узнать, где и когда ее нашли. Они потребуют предъявить рукопись оригинала, и наше объяснение их не удовлетворит.
Альд тяжело вздохнул и поднялся на ноги, давая понять, что разговор окончен.
- Ты прав, - сказал он. - Я теперь вижу, что это невозможно. Пойдут сплетни, и твое и мое доброе имя будет запачкано.
Анджела все-таки не заплакала. Наоборот, в ее глазах вновь загорелась решимость.
- Ну что ж! - воскликнула она. - Остается одно.
- А именно, моя дорогая?
- Я сама поговорю с Ястребом.
- Это бесполезно, Анджела. Ты только зря потеряешь время.
- Сначала выслушай, что я придумала.
Разумеется, им не грозила никакая опасность. Алан и Анджела вновь и вновь повторяли это друг другу в течение тех нескольких дней, пока они ожидали, чтобы печатники и переплетчики (поклявшиеся свято хранить тайну) закончили, наконец, свою работу. Герцог Молфетта не посмеет и пальцем тронуть дочь почтенного гражданина венецианской республики, которая среди бела дня открыто придет к нему. Да и зачем ему это может понадобиться? Он ведь торжествует победу, добившись своего: единственный сохранившийся в мире экземпляр комедии Алексида надежно заперт в его библиотеке.
- К тому же, - заключила Анджела, - Ястреб все-таки человек благородный по нынешним итальянским понятиям.
Но несмотря на все эти рассуждения, поднимаясь вслед за ней по мраморным ступеням к дверям, из которых в вечер карнавала ему удалось вырваться лишь с таким трудом, Алан ощутил невольный трепет. Что ж, тогда он все-таки заставил герцога уступить. Пусть Анджела попробует добиться того же.
Они назвали свои имена, и вскоре слуга, вернувшись в великолепную прихожую, сказал, что его светлость готов их принять. И снова Алан вздрогнул, когда слуга повел их по длинным галереям, которые он помнил столь живо. Его рука невольно легла на эфес шпаги.
Он был в новом костюме и при шпаге - по ходатайству Альда городские власти дали ему разрешение носить оружие. Анджела была блистательна. В парчовом платье с зеленой отделкой она плыла по мраморному полу, словно принцесса. Теперь никто не догадался бы, что эти золотисто-рыжие волосы от природы были черными, но, к большой досаде девушки, с ее лица еще не сошел немодный загар, напоминавший об их путешествии.
Ястреб сидел все в том же кресле с высокой спинкой. Как и в прошлый раз, он не сразу прервал молчание. Алану даже показалось, что старик сидит тут в этой позе с тех самых пор, как они расстались. На нем был тот же костюм из коричневого бархата, а унизанные перстнями белые пальцы играли с тем же драгоценным медальоном.
И только увидев за спиной герцога Чезаре Морелли, угрюмо и тревожно посматривавшего на них, Алан избавился от о той иллюзии.
- Ну? - как всегда вкрадчиво спросил, наконец, герцог. - Ваше посещение для меня большая честь, но, признаюсь, я не догадываюсь о его цели.
- Я принесла подарок твоей светлости, - любезно сказала Анджела.
- Рад это слышать. Я опасался, что услышу просьбу, на которую с величайшим сожалением должен был бы ответить отказом.
Холодные глаза герцога смотрели на них с подозрением. Чезаре подобрался, словно кот, готовящийся к прыжку, и, скользнув вокруг стола, встал рядом с Анджелой.
