Джин Уэбстер - Это же Патти!
Голоса обыскивающих здание слышались все ближе; она заметила проблеск света впереди. В любой момент кто-нибудь мог открыть дверь в коридорчик. Искать спасения можно было лишь в стенном шкафу с бельем… и то лишь очень ненадолго. Она ощупью отыскала дверную ручку и скользнула внутрь. Если бы она обнаружила там кипу простыней, то могла бы нырнуть под них в надежде остаться незамеченной, так как сама была закутана в простыни с головы до ног. Но была суббота, и все белье унесли вниз. Длинный скользкий наклонный желоб соединял стенной шкаф с прачечной, находившейся в подвале двумя этажами ниже. Шаги были уже слышны в коридорчике. До нее донесся голос мисс Лорд:
– Принесите свечу! Мы обыщем бельевой шкаф.
Патти не колебалась. В воображении она уже чувствовала, как мисс Лорд хватает ее за плечо. Сломанная шея была предпочтительнее.
Все еще сжимая лимонный пирог – несмотря на все свое волнение, Патти продолжала крепко держать его в руках, – она влезла в желоб, вытянула ноги прямо вперед и оттолкнулась. Две секунды, затаив дыхание, она неслась в пространстве, затем ударилась ногами в откидной люк на дне и влетела в прачечную.
Секундой раньше дверь с кухонной лестницы осторожно открылась и в прачечную проскользнул мужчина. Он едва успел окинуть взглядом, полным бесконечного облегчения, пустую, залитую лунным светом комнату, когда Патти и пирог катапультировались перед ним. Они слетели вместе в вихре машущих крыльев. Оказавшаяся сверху Патти первой оправилась от изумления. Она все еще сжимала свой пирог – по меньшей мере то, что осталось от него, белая глазурь покрывала волосы и лицо мужчины, но лимонная часть была все еще цела. Мужчина сел с ошеломленным видом, протер глаза от глазури, бросил взгляд на атаковавшего его противника и, с трудом поднявшись на ноги, прижался к стене, широко раскинув руки, чтобы не упасть.
– Боже! – выдохнул он. – Куда я, черт побери, попал?
Патти извинила его за грубое выражение: он, похоже, не знал, что обращается к леди, и предполагал, что перед ним дьявол.
Наволочка на ее голове сидела очень криво, одно ухо показывало на север, другое на юг, и она могла видеть только одним глазом. В наволочке было очень жарко и она, задыхаясь, жадно ловила воздух. Несколько напряженных мгновений они просто смотрели друг на друга и тяжело дышали. Затем ум Патти снова заработал.
– Вероятно, – предположила она, – вы тот самый грабитель, о котором они визжат наверху?
Мужчина еще сильнее вжался в стену, испуганно глядя на Патти, блестящими сквозь бахрому глазури глазами.
– А я, – представилась Патти, – привидение.
Он что-то пробормотал про себя. Она не разобрала, молится он или чертыхается.
– Не бойтесь, – сказала она любезно. – Я не причиню вам вреда.
– Дьявольщина! Это сумасшедший дом?
– Всего лишь школа для девочек.
– Черт возьми! – охнул он.
– Тише! – предупредила Патти. – Они приближаются!
В кухне наверху послышался топот ног, а к визгливым сопрано, продолжавшим звучать набатом, добавились несколько басовитых голосов: это из конюшен прибежали мужчины. Грабитель и привидение уставились друг на друга, затаив дыхание; грозившая каждому из них опасность сблизила их. Патти на мгновение заколебалась, изучая те части лица грабителя, которые виднелись между мазками глазури. У него были честные голубые глаза и желтые кудри. Неожиданно она протянула руку и схватила его за локоть.
– Живо! Через минуту они будут здесь. Я знаю место, где можно спрятаться. Идите за мной.
Она толкнула его, несопротивляющегося, в коридорчик, а затем в отгороженную от главного подвала кладовую, где держали декорации драматического клуба.
– Вставайте на четвереньки и следуйте за мной, – приказала она, наклоняясь и ныряя за груду холстов.
Мужчина пополз следом. Они вынырнули в дальнем конце в маленькой нише за какими-то брезентовыми деревьями. Патти опустилась на пенек и предложила своему спутнику присесть на деревянный «валун».
– Они никогда не догадаются заглянуть сюда, – прошептала она. – Мартин слишком толстый, чтобы там проползти.
Маленькое зарешеченное окошко впускало в нишу немного слабого лунного света, так что у грабителя и призрака появилась возможность не спеша изучить друг друга. Мужчина, казалось, все еще чувствовал себя не совсем уверенно в присутствии Патти: он присел на самый дальний от нее уголок своего «валуна». Через несколько секунд он провел рукавом куртки по голове и долго и серьезно смотрел на глазурь, явно теряясь в догадках относительно природы этой субстанции: в суматохе он не обратил внимания на пирог.
Патти остановила на нем взгляд одного глаза.
– Я буквально таю! – прошептала она. – Не могли бы вы развязать этот узел?
Она наклонила голову и подставила заднюю часть шеи.
Мужчина теперь почти не сомневался в человеческой природе своего спутника и послушно взялся за узел, но руки у него дрожали. Наконец узел подался, и Патти со вздохом облегчения стянула наволочку с головы. Волосы у нее были немного встрепаны, все лицо в полосах жженой пробки, но ее голубые глаза смотрели так же честно, как его собственные. Их взгляд успокоил его.
– Вот так штука! – пробормотал он, испытывая громадное облегчение.
– Не двигайтесь! – предупредила Патти.
Преследователи приближались. Из прачечной доносился топот нескольких пар ног и был слышен разговор мужчин.
– Привидение и грабитель! – сказал Мартин с глубоким презрением. – Отличное сочетание, а?
Для очистки совести они все же поверхностно осмотрели угольный погреб. Мартин шутливо спросил:
– Ты заглянул в топку, Майк? Ну-ка, Осаки, дружок, ты маленький. Проползи-ка вверх по трубе и посмотри, не прячется ли там привидение.
Затем они открыли дверь и заглянули в комнату с декорациями. Грабитель втянул голову в плечи и затаил дыхание, а Патти боролась с несвоевременным желанием хихикнуть. Мартин был в шутливом настроении. Он посвистел – словно подзывая собаку.
– Эй, призрак! Эй, вор! Сюда, дружок!
Затем мужчины захлопнули дверь, их шаги стали удаляться. Патти раскачивалась взад и вперед, зажав в зубах угол простыни, чтобы не расхохотаться вслух. У грабителя стучали зубы.
– Боже! – выдохнул он. – Вам, мисс, может быть, смешно. Но для меня это означает каторжную тюрьму.
Патти прервала свой истерических смех и раздраженно взглянула на него.
– Для меня это означало бы исключение из школы или по меньшей мере что-нибудь столь же страшно неприятное. Но это не причина, чтобы терять присутствие духа. Хороший же из вас грабитель! Возьмите себя в руки и будьте молодцом!
Он вытер лоб, удалив еще одну порцию глазури.
– Вы, должно быть, ужасный дилетант, если вот так вламываетесь в дом, – презрительно заметила она. – Неужели вы не знали, что ложки только посеребренные?
– Ничего я об этом не знал, – сказал он мрачно. – Я увидел, что открыто окно над дверью сарая, и влез. Я страшно голодный и искал чего-нибудь съестного. Ничего не ел со вчерашнего утра.
Патти пошарила на полу позади себя.
– Возьмите пирог.
Мужчина отпрянул, когда в него ткнули пирогом.
– Ч-что это? – охнул он.
Он был нервный, как мышь в мышеловке.
– Лимонный пирог. Выглядит немного запачканным, но есть можно. Он только лишился глазури. Основная ее часть у вас на голове. Остальное размазано по мне, по полу прачечной, по кровати Эвелины Смит и желобу для постельного белья.
– О! – пробормотал он с явным облегчением, в очередной раз потерев голову рукой. – Я все удивлялся, что это за дрянь.
– Но лимонная часть вся здесь. Вам лучше его съесть, – настаивала она. – Он довольно сытный.
Грабитель принял из ее рук пирог и принялся есть его с аппетитом, подтверждавшим правдивость его утверждения о вчерашнем завтраке.
Патти наблюдала за ним, ее природное любопытство боролось с внушенной воспитанием вежливостью. Любопытство победило.
– Как вы докатились до того, что стали грабителем? Вы такой плохой грабитель, что, мне кажется, любая другая профессия подошла бы вам гораздо больше.
Продолжая жевать пирог, он рассказал свою историю. Для человека, лучше знакомого с полицейской хроникой, она могла звучать несколько неубедительно, но у него было честное лицо и голубые глаза, так что Патти даже не пришло в голову усомниться в его правдивости. Грабитель начал мрачно: никто никогда не верил ему до сих пор, и от нее он этого тоже не ожидал. Он охотно выдумал бы что-нибудь чуть более правдоподобное, но ему не хватало воображения, чтобы убедительно лгать. Так что, как обычно, он неуклюже рассказал всю правду.
Патти слушала с напряженным вниманием. Его рассказ звучал несколько приглушенно и невнятно из-за лимонного пирога во рту, а его словарь не всегда совпадал с ее собственным, но она сумела уловить суть.
На самом деле он был садовником. На последнем месте работы он обычно спал на чердаке, так как хозяин часто бывал в отлучке, а хозяйка боялась оставаться в доме одна, без мужчины. А слесарь-газовщик, которого он всегда считал своим другом, дал ему как-то вечером пива, и напоил допьяна, и унес ключ от задней двери. И пока он (садовник) крепко спал в детской песочнице под яблоней на заднем дворе, слесарь вошел в дом и украл пальто, серебряный кофейник, коробку сигар, бутылку виски и два зонтика. А суд доказал, что это он (садовник) украл, и его закатали на два года. А когда он вышел, никто не захотел дать ему работу.