Анатолий Петухов - Дай лапу, друг медведь !
- Господи! Медведь!.. - испуганно вскрикнула бабка Перьиха и села в своей кровати, прижавшись спиной к стене.
- Да не кричи ты! - дрожащим голосом сказал Андрюшка. - Свет включи!
Выключатель был над бабкиной кроватью, но старуха долго шарила по стене рукой, прежде чем вспыхнула под потолком электрическая лампа. Топтыжка зарычал, еще сильней прижал уши и сделал шаг назад, к своему углу. В дверях показались Вадим Сергеевич и Евдокия Марковна.
- Все-таки выскочил?! - изумленно воскликнул Вадим Сергеевич, и по его растерянному лицу было видно, что он не знает, что делать, как водворить медвежонка на место.
- Вы пока не заходите, - сказал Андрюшка отцу и матери, а сам свесил ноги с кровати, намереваясь стать на пол.
- Убери ноги-то! - закричала Перьиха. - Искусает!..
Топтыжка бросил короткий взгляд на старуху и опять уставился на Андрюшку, который был к нему ближе.
- Топтыжка, Топты-ижка!.. - ласково позвал Андрюшка.
Уши медвежонка встали торчком, он облизнулся, переступил лапами.
- Надо бы как-то одеяло на него накинуть, - сказал Андрюшка.
- Попробуй, - согласился отец. - А я его быстренько скручу - и в угол.
- А я думаю, лучше сразу в сарай его унести.
- Конечно, в сарай! - поддержала сына Евдокия Марковна.
Андрюшка стал на пол, шагнул к окну, взял банку с медом, зачерпнул ложку и протянул ее в сторону медвежонка:
- Топтыжка, Топтыжка!..
Медвежонок зашевелил ноздрями и сделал короткий шаг навстречу Андрюшке.
- Молодец, Топтыжка, молодец!.. - И Андрюшка тоже чуть отступил к своей кровати.
Мед тягучими каплями стекал с ложки на пол. Медвежонок дотянулся до первой капли, слизнул ее, потом дотянулся до следующей и так, слизывая мед, стал потихоньку двигаться за Андрюшкой. Напротив своей кровати Андрюшка вылил на пол остатки меда, сунул ложку в банку и осторожно забрался на кровать. Положив банку в уголок, чтобы не опрокинулась, он встал на колени, взялся руками за край одеяла и приподнял его над кроватью.
- Приготовься, папа, сейчас я его накрою, - тихо сказал Андрюшка.
Когда медвежонок, жадно слизывая мед, оказался рядом с кроватью, Андрюшка ловко накинул на него одеяло. Топтыжка рявкнул, метнулся в сторону, но запутался в одеяле и упал на бок. Тут его и сгреб Вадим Сергеевич. Медвежонок отчаянно барахтался и рычал, трещала разрываемая когтями материя, но Вадим Сергеевич подвернул края одеяла, и вылезть Топтыжке из этого глухого мешка было некуда.
- Кажется, обратали, - облегченно вздохнула Перьиха. - Эдакого страшного только в сарае и держать. Малого-то чуть с ума не свел!..
Андрюшка невольно рассмеялся: малый, то есть Вовка, продолжал безмятежно спать в своей кроватке.
В сопровождении Андрюшки Вадим Сергеевич унес рычащего и бьющегося медвежонка в приготовленную загородку, опустил на солому.
Рядом с дверью в стенке загородки была оставлена между брусьями широкая горизонтальная щель, чтобы можно было давать медвежонку корм, не заходя внутрь клети. Вадим Сергеевич придвинул медвежонка к этой щели, а Андрюшка снаружи ухватился руками за одеяло.
- Как выйдешь, сразу запри дверь, - предупредил он отца.
Едва Вадим Сергеевич отнял руки от медвежонка, тот рванулся из свернутого одеяла с такой силой, что пальцы Андрюшки чуть было не разжались. Однако первая попытка вырваться из ватного мешка оказалась неудачной. Медвежонок глухо заревел, заворочался, наконец отыскал, куда можно выйти, и пулей вылетел из одеяла. Со вздыбленной шерстью и коротко рявкая, он ошалело заметался по клети, сбивая солому и слепо натыкаясь на стенки загородки.
- Ну и зверюга!.. - изумленно покачал головой Вадим Сергеевич. Ладно, что сюда его закрыли.
Андрюшка вытащил через щель порядком изорванное одеяло, позвал:
- Топтыжка, Топтыжка!
Но медвежонок не реагировал на звук его голоса.
- Ладно, оставим его, пусть успокоится, - сказал отец.
Они вышли из сарая и выключили свет.
Утром, как обычно, Андрюшка приготовил медвежонку еду - сварил кашу, подогрел молоко, намыл морковки. Потом он взял доску, с которой Топтыжка впервые поел меду, и, как на поднос, положил на нее миски с молоком и кашей, морковку, выскреб из банки остатки меда. Он хотел уже все это отнести медвежонку, но передумал - решил дождаться Борьку. Пока лазил на чердак за рябиной для снегирей и сыпал в кормушки корм птицам, пришел Борька.
Андрюшка рассказал, что произошло ночью, и друзья вместе отправились к медвежонку.
В сарае было тихо и темно. Включили свет, прислушались. Ни звука. Осторожно приблизились к загородке. Андрюшка просунул доску с медвежьим завтраком в щель, и ребята вместе заглянули внутрь клетки. Солома, с таким усердием разостланная по полу ровным слоем, была разметана и лежала кучами в страшном беспорядке. Медвежонка не было видно. Но не мог же он выбраться из клети!
- Обожди, я открою дверь, - шепнул Андрюшка и тихонько вытащил из скоб деревянный засов.
Распахнув дверь, ребята внимательно оглядели бугры соломы, надеясь увидеть спящего или затаившегося медвежонка, но опять ничего не заметили.
- Топтыжка, ты где? - громко позвал Андрюшки.
И тут же из дальнего угла клети, где возвышалась особенно большая куча соломы вперемешку с хвоей, раздалось приглушенное урчание.
Ребята переглянулись.
- Ты что, на зиму, что ли, завалился? - снова сказал Андрюшка, не понижая голоса: ему хотелось, чтобы Топтыжка хотя бы голову высунул из-под соломы.
Но медвежонок лишь уркнул в ответ и не пошевелился.
- Ну и спи! Не больно и хотелось на тебя поглядеть, - с легкой досадой проговорил Андрюшка.
А Борька добавил:
- А вообще-то мы завтрак тебе принесли. Может, вылезешь?
"Ур-р-р!" - добродушно и сонно прозвучало в ответ.
Ребята постояли еще немного и, решив, что беспокоить медвежонка все-таки не стоит, плотно закрыли дверь.
- Вот и всё, - грустно сказал Андрюшка. - Теперь - до весны...
- А может, все-таки проголодается и встанет поесть?
- Не встанет. Во сне ведь медведю есть не хочется...
Возвратившись из школы, Андрюшка и Борька сразу зашли в сарай. Еда была не тронута. Из угла клети слышались едва различимые звуки - то ли урчание, то ли храп, будто там работал маленький моторчик.
- Спит, - вздохнул Андрюшка. - Так и не привык к нам. Даже погладить ни разу не удалось...
41
Каждый день, прежде чем уйти в школу, Андрюшка и Борька забегали в сарай послушать, как спит Топтыжка. Осторожно приблизившись к загородке, они тихонько открывали дверь и замирали. Из угла, где под кучей соломы и хвои спал медвежонок, явственно доносилось монотонно повторяющееся с большими паузами: "Уррр, уррр, уррр..." Андрюшка и Борька понимающе переглядывались, так же неслышно запирали дверь и уходили из сарая, унося в сердце светлую радость и тихую грусть - их Топтыжка безмятежно спал.
А на улице свирепствовала зима. Выдалась она на редкость морозной и снежной. Сутки, двое, трое суток валит и валит снег, потом вдруг поднимется ветер и пойдут гулять по полям да перелескам шальные метели, вихря и перенося с места на место не успевший еще слежаться снежный покров. В деревенских закоулках подле изгородей и заборов метели навили сугробы чуть ли не до карнизов домов.
В этих сугробах, затвердевших от морозов, деревенские ребятишки в пору зимних каникул выкапывали для своих игр не только длинные тоннели, но и настоящие снежные залы со сводчатыми потолками и голубовато-белыми колоннами.
Занимались такими делами не только младшеклассники, но и ребята постарше. У Андрюшки с Борькой возле дома Перьевых тоже был сделан такой зал, где ребята любили сидеть на деревянных чурбачках, наблюдая за птицами, снующими в палисаднике возле кормушек.
Посмотреть на красногрудых снегирей и хохлатых, ярко расцвеченных свиристелей, слетающихся на ягоды рябины, прибегала сюда и Лариска. Первый раз увидев свиристелей, она пришла в восторг от их красоты, а потом чуть не заплакала от обиды, что к ее кормушке эти "самые лучшие птички" не летают. Андрюшка тут же слазил на чердак и принес девочке добрый десяток хороших рябиновых кистей. С тех пор каждый раз Лариска уходила из "снежного замка" Андрюшки и Борьки, бережно унося в кулечке кисточки багряных мороженых ягод.
Но по-прежнему не заходил к Андрюшке Валерка. Вообще с ним творилось что-то странное. Он все больше и больше сторонился ребят, не участвовал в играх, но к урокам всегда готовился хорошо и по результатам второй четверти вошел в пятерку лучших в классе; поведение его было безукоризненным.
Борька - добрая душа - давно простил Валерке все на свете и искренне желал, чтобы Андрюшка и Валерка помирились по-настоящему.
- Мало ли что раньше было! - не раз говорил он Андрюшке. - Теперь он не такой, и ты сам видишь, что худо ему одному...
Худо ли, хорошо ли - этого Андрюшка не мог сказать, но то, что Валерка действительно стал не такой, это он видел.
