Софья Прокофьева - Сказочные повести. Выпуск первый
Петька быстро нырнул головой в какую-то бархатную занавеску. Но эта бархатная занавеска вдруг крепко схватила его за шиворот. То есть, конечно, это была не бархатная занавеска, а толстая тетя, которая его все-таки догнала.
Петька вырвался от нее и полетел куда-то кувырком, стукаясь лбом и коленками.
— Тише! Тише! Не мешайте!
— Чего вы тут?
— Как самое интересное, так…
Петька поднял голову и увидел круглую, ярко освещенную арену. Над ней на высоком темном потолке сияли и горели сотни ламп и прожекторов.
А внизу на сверкающем песке стояли три ящика. А на каждом ящике сидело по настоящему живому льву.
На самом большом ящике сидел самый большой лев, открыв свою большую пасть. А какой-то человек в ярко-голубом фраке засовывал свою несчастную голову прямо в его открытую пасть. А лев, как нарочно, был очень большой, и пасть у него была просто огромной.
А человек в голубом фраке все глубже и глубже засовывал свою голову ему в пасть.
Петька увидел бледное ухо укротителя и кусок его шеи.
«Он! Дядя Федя!.. — как молния пронеслось в голове у Петьки. — Он все конфеты съел — и…»
— Держите его, остановите его!.. Он сейчас что сделает!.. — заорал Петька отчаянным голосом и бросился вперед, протягивая к укротителю руки.
Но толстая тетя поймала его в воздухе и опять крепко ухватила за шиворот.
Петька забился у нее в руках, что-то крича и брыкаясь, как лошадь. Но эта опытная тетя, которая, наверное, тоже когда-то работала укротителем, не выпускала его из рук.
В этот момент человек в голубом фраке вынул голову из пасти льва. Громко заиграла музыка, а все зрители захлопали и закричали от восторга.
Укротитель стал улыбаться и кланяться, приглаживая волосы, которые немножко растрепались в пасти у льва.
Тут откуда-то появилась красивая тетя в необыкновенном платье. У Петькиной мамы не было ни одного такого платья. Оно все блестело и сверкало. И тетя в нем была похожа на русалку без хвоста.
Она хлопнула в ладоши, и откуда-то выбежало пять маленьких собачонок. Они были очень маленькие и кудрявые.
На них были банты нежных цветов.
И все они шли на задних лапках.
Тут укротитель в голубом фраке пощелкал тонким хлыстом, и два льва послушно слезли со своих ящиков.
Но самый большой лев с самой большой пастью только посмотрел на укротителя и зарычал неприятным голосом.
Может быть, он раскаивался, что не откусил голову укротителю, когда это было так просто сделать, а может быть, он вообще любил сидеть на больших ящиках.
Укротитель изо всех сил защелкал своим длинным хлыстом, но большой лев только оскалил свои длинные зубы и зарычал еще громче.
И тут случилось что-то совсем невероятное.
Пять крошечных собачонок бросились на огромного льва. Они были такие маленькие, что лев одним ударом своей большущей лапы мог убить сразу трех таких собачонок, а двумя ударами их всех и еще одну.
Но крошечные собачонки, громко пища своими кошачьими голосами, стали прыгать на огромного льва. Они кусали его, царапали, а одна собачка с розовым бантом повисла у него на хвосте.
Огромный лев спрыгнул с ящика и, трусливо поджав хвост вместе с висящей на нем собачонкой, бросился бежать вдоль арены. А собачонки визжали и бежали за ним, и вид у них был такой, как будто они сейчас разорвут его на крошечные кусочки.
Ох что тут началось!
Зрители просто попадали со стульев от смеха.
— Ха-ха-ха!
— Нет, вы только поглядите на его морду!
— В жизни не видала таких собачонок! Ну какие смелые! Просто ужас!
— Нет, вы только посмотрите, посмотрите!
— Вот это дрессировка!
— Ха-ха! Никогда так не смеялся!
— Ой, за ухо его укусила! Ну и собачонка!
— Что это за порода такая? Храбрее овчарок!
Укротитель в голубом фраке уронил свой тонкий хлыст на песок и побледнел. Даже когда его голова была в пасти у льва, он и то был не такой бледный.
Он с растерянным видом посмотрел на блестящую тетю. Но та стояла, бессильно опустив руки, и, приоткрыв рот, глядела на своих собачонок.
И вдруг Петька услышал чей-то удивительный смех. Он был счастливый, и нежный, и какой-то неуверенный. Как будто человек, который смеялся, не умел смеяться.
Петька оглянулся и в двух шагах от себя увидел Тому.
Тома смотрела на собачонок и смеялась.
Глава 11
Все объяснилось
Через полчаса все собрались в маленькой комнатке укротителя. В полуоткрытую дверь доносились рычание, хрюканье и еще какие-то очень приятные звуки.
Народу собралось столько, что было просто негде повернуться.
В комнате были и Детский Доктор, и Анна Петровна, и молодой летчик, и Петина мама, и даже летчик средних лет — Томин папа.
Все стояли и гладили по голове сначала Тому, а потом Петьку, а потом опять Тому, а потом опять Петьку.
А на маленьком столике, где лежали запасной хлыст и красивый пистолет, весь в каких-то драгоценных камнях, лежала куча розовых бумажек. Это было все, что осталось от конфет «Настоящей храбрости».
— Я до сих пор не могу прийти в себя! — сказала блестящая тетя, моргая глазами. — Вы понимаете, я репетировала со своими собачками новый номер. Они работали очень хорошо, и я дала каждой из них по две конфетки. Я же не знала… я же не думала…
Блестящая тетя с некоторым страхом покосилась на розовые бумажки.
— Все получилось хорошо! Номер имел громадный успех! — сказал дядя Федя, потирая свои большие руки.
Тут все рассмеялись, а громче всех рассмеялась Тома.
— Какая у вас милая, веселая девочка! — сказала Петина мама Томиному папе.
— A у вас такой чудесный смелый сын! — сказал Томин папа Петиной маме.
И тут глаза у мамы просто засияли, как две звезды, и Петька увидел, что хотя у мамы нет такого замечательного платья, но зато она еще красивее, чем блестящая тетя.
— Да, знаешь, папа, какой он храбрый! — сказала Тома. — Он знаешь как меня защищал! Он даже дрался с хулиганом Гришкой. А Гришка, знаешь, уже в пятом классе учится.
— Пороть их всех надо! — решительно сказала Анна Петровна и махнула рукой. — Тогда и драться не будут.
— Что вы! Что вы! — разволновался Детский Доктор. — Насчет порки, Анна Петровна, я совершенно с вами не согласен. Я уже второй год работаю над книгой «Роль справедливой драки в нормальном развитии мальчишки». Я собрал огромный материал… Мальчишки обязательно должны драться. Но если подходить с точки зрения строгой науки, то вы увидите, что драки бывают хорошие и плохие. Вот если большой мальчишка бьет маленького… Это плохая драка. Такая драка очень вредна для характера и нервной системы ребенка. Подробно я остановился на этом вопросе в пятой главе. А вот во второй главе описываю пять видов хорошей драки: первый вид — защита малышей, второй — защита девочек, третий — борьба с хулиганами более старшего возраста, четвертый…
— Да, я тоже в детстве любил драться! — улыбнулся Томин папа. — Тоже не давал в обиду девчонок и малышей!
— Это хорошая драка второго и первого вида, — просиял Детский Доктор. — И ваш смелый сын, Анна Петровна, с которым я обменялся чемоданчиком… Кстати, где мой чемоданчик?
— Вот он. У меня, — сказал Петька.
Детский Доктор открыл желтый чемоданчик.
— Но он же пуст! — удивился он. — А где же?..
И тут Тома и Петька, перебивая друг друга, рассказали Детскому Доктору, что случилось с антиболтином и порошком смеха.
— Так вот почему этот болтун нам ничего не ответил! — воскликнула Анна Петровна.
— Да, да! Я сразу заметил, что смех этих мальчиков искусственного происхождения!.. — сказал Доктор.
— А это не опасно? — заволновалась Анна Петровна. — Все-таки дети… Неужели они навсегда?..
— Нет, нет, — успокоил ее Детский Доктор. — Острое состояние скоро пройдет. Но, вероятно, болтун перестанет быть болтуном, а эти мальчишки еще месяца два будут смеяться по любому поводу.
— Можно вас на одну минуточку, доктор? — спросила Петина мама.
Прямо перед собой Детский Доктор увидел ее большие, немного встревоженные глаза.
— Вы понимаете, Доктор… Все-таки Петенька не съел ни одной вашей конфеты. А вдруг он опять?
— Это исключено, — весело сказал Детский Доктор и похлопал Петину маму по руке. — Вы можете совершенно не волноваться. Ваш сын Петя теперь никогда ничего не будет бояться. Когда сама жизнь делает человека смелым… это действует гораздо сильнее, чем любые лекарства. И вообще, если можно обойтись без помощи медицины… Вот и Тома тоже… Она снова научилась смеяться!
Тут все попрощались с укротителем и блестящей тетей и вышли на улицу.
На улице уже стемнело. На высоких столбах зажигались круглые желтые фонари. Прохладный ветер приятно гладил разгоряченные лица.
