Ирина Токмакова - Слово ко взрослым
И не есть ли та же мысль о «проницаемости» времени, о его течении не только вперед, но и в обратном направлении, о чем думают и пишут философы, «Сказка о потерянном времени» Евгения Шварца?
Дети, терявшие время попусту, становятся стариками. Их время ушло от них. Этим временем воспользовались злые волшебники. И вот это время надо вернуть. Наше представление о линейном течении времени говорит нам о том, что этого сделать нельзя. А в сказке оно приобретает обратный ход. Надо только обязательно собраться вчетвером и крутить стрелки волшебных часов в обратном направлении. Тогда упущенное время вернется и дети вновь обретут свой детский облик.
Так разрешает проблему сказочник. На самом деле, если эта проблема разрешима, то, по-видимому, где-то в отдаленном будущем. Но ведь не в этом сейчас дело. Дело в том, что сказочник эту проблему ставит!
Я бы вообще на месте ученых почаще бы обращалась к сказкам. Я думаю, в сказках можно найти массу удивительных прозрений и пророчеств. В тех, конечно, которые мы договорились называть хорошими сказками.
«Два брата» того же автора — это уже иная сказка, но по глубине, может быть, и не уступает предыдущей. Два брата. Ревность и нелюбовь старшего к младшему. Каин и Авель… Старший губит Младшего, но в отличие от библейской легенды он отправляется на поиски. Правда, первоначально не по своей воле. Но постепенно жалость, совесть и любовь просыпаются в его сердце. Добро, проявленное по отношению к замерзшим птицам и зверькам, отогревает его собственное сердце. И сказка, как и положено сказке, кончается спасением Младшего. Через покаяние Старший приходит к добру.
Да, когда вдумаешься, то видишь, что хорошая сказка и есть сама правда, сама жизнь. Но ведь с налету она таковой не кажется, она как бы трудно узнаваема, не так ли?
Совершенно верно. Но это происходит от особого взгляда на жизнь, особого, что ли, принципа исследования.
Попробуйте, например, посмотреть через сильную лупу на самую обыденную вещь. Ну, скажем, на кусок обычного, привычного хлеба. Под сильным увеличением он может показаться вам, например, горами Памира или лунным пейзажем. Но при этом он будет оставаться куском хлеба.
Может ли стать интересной темой для сказки такое человеческое качество, как легкомыслие? Именно этому посвящена сказка Катаева «Цветик-семицветик». Легкомысленно тратит девочка Женя семь лепестков волшебного цветика-семицветика. Но вот под конец она начинает рассуждать и понимает, что все желания, какие она может загадать, мелки, вздорны и легкомысленны. И тут-то и случается настоящее чудо. Оно много чудеснее чудес волшебного цветка. Женя решает истратить последний цветок не на свою прихоть. Она тратит его на милосердие и добро. Волшебный лепесток излечивает хромого мальчика. А девочка Женя от этого обретает истинную радость.
Коротенькая сказка, казалось бы, простая и незатейливая, таит в себе глубинный, проповеднический смысл.
Простой и незатейливой не назвала бы я сказку Галины Демыкиной и Георгия Балла «Алошка». Ребенок-читатель будет следить за приключениями героя книжки — мальчика и сказочного маленького человечка Алошки, живущего в маленьком домике-телефоне.
Но в этой сказке есть что оценить и взрослому читателю. С некоторой долей легкой иронии пародируются в сказке общеизвестные фольклорные сказочные элементы.
Злая тетка называет себя все время «красной девицей».
«Ох, я красная девица, — зевнула тетя Вера. — Что-то мне и спится и лежится. Что-то мне вставать не хочется…»
А старый бухгалтер, собирающийся на пенсию, называется «добрым молодцем».
«Снился мне добрый молодец. Добрый молодец Иван Иванович». Эта ирония придает сказке особую тональность, нисколько не разрушая ее сказочности.
Но в глубине этой сказки, в самой ее сердцевине кроется мысль об одиночестве ребенка в мире взрослых, даже любящих взрослых, о необходимости для ребенка разделенной жизни с тем, кто поймет его на его уровне, кто сумеет войти в его сказку, в его игру. Из этой необходимости и рождается Алошка, рождается фантазией ребенка, для него — материализуется и существует вполне реально.
Да всё, всё сочиненное воображением талантливого человека существует вполне реально. Не существует только сказка фальшивая, не сцепленная с жизнью.
Такое чувство, что от сказки Якова Акима «Учитель Так-Так и его разноцветная школа» исходит свет правды. Я убеждена, хотя и не знаю наверное, что учитель Так-Так действительно жил на свете и встретился автору на его жизненном пути. Конечно, он не задавал в качестве домашнего задания «вырезать из брюквы ослика, а остальное съесть», но человек, любящий и понимающий детей, человек нестандартно их любящий, безусловно, послужил прототипом этого прекрасного сказочного образа.
И злобная «вежливая старушка» — тоже. И вот автор как бы вместе с учителем и детьми строит веселую разноцветную школу. И для него это строительство — прежде всего строительство крепости правды и добра против кривды и лжи. Он хлопочет о том, чтобы первым делом воспитать в ребенке человечность, показать ее привлекательность, привить ему прекрасную способность страдать чужими страданиями и радоваться радостям другого. Пусть ребенок в своем воображении учится участвовать в жизни людей придуманных, сочиненных, воображаемых. Это выводит его из узкого круга эгоистических мыслей и чувств. И как бы беря несколько сильных аккордов в завершение чистой, прозрачной мелодии своей сказки, Яков Аким выводит на сцену под самый занавес еще один персонаж часового мастера, создавшего такие часы, которые умеют пробудить «лучшего человека» в самом человеке. А такой лучший человек есть в каждом!
Подумать только, какая получилась перекличка! Это ведь и есть «солнечный зайчик», о котором говорит Сестра Летница в моей сказке «Счастливо, Ивушкин!». Нескромно говорить о себе, да к слову пришлось. И одна из основных мыслей книги — о понимании родителями детей, а детьми — родителей. Детский эгоизм (я бы сказала биологически объяснимый), часто даже и у любящих детей, бывает чрезвычайно скор на суд. И суд этот возникает от непонимания, от неумения увидеть «лучшего человека» или «солнечного зайчика», живущего в каждом человеке, в том числе и в собственных родителях.
А что же такое страна «Нигде и никогда»? Страна, в которой живут необычные говорящие звери и в которой не движется время? Она ведь недалеко, совсем рядом, вход в нее оказался тут же, в знакомом Синем лесу!
Вы, безусловно, слышали рассуждения ученых об иных мирах, находящихся рядом, однако невидимых, существующих в неких иных, чем наша жизнь, ипостасях? Это пока что весьма гипотетично, и всё же…
Поразмыслить, «поиграть» в это в сказке — разве не интересно? И разве не может оказаться, что сказка, прочитанная в детстве, наведет на мысль уже взрослого человека, раскует его воображение и подтолкнет к открытию!
Есть ли «жизненная привязка» в этой сказке?
Кроме вышеизложенных мыслей, могу сказать, что и да, и нет.
Село Высоково существовало на самом деле, а сейчас погибло как увы — множество нечерноземных деревень. Многие герои, такие, как Развигор или Вихроний, имеют реальные, человеческие прототипы. Ну а иные… Сказка ведь она и есть сказка, чтобы автор мог и напридумывать многое, и нафантазировать…
Так, как это сделал, например, А. Шаров, придумав удивительного Цветочного Гнома в своей сказке «Кукушонок, принц с нашего двора». Он придумал доброго и славного говорящего Зайца, и Золотое царство, и Рыцаря по имени Герцог Непобедимый, Граф Неустрашимый, Барон Всезнайский и царя Колдуна, которого все называют Его Колдунское Величество…
И что же — все это как раз и есть то нагромождение фантазий и небылиц, оторванных от жизни, умозрительных, которые мы и условились называть плохой сказкой? Нет, ни в коем случае! Потому что у этой сказки очень добрая и очень жизненная канва.
Мальчик Сашка, прозванный Кукушонком за бесчисленное количество веснушек, очень страдает из-за своего, как он думает, уродства. Из-за этих веснушек с ним и случаются все приключения. Но дело не в этом. Оопав в Золотое царство, он должен назвать одним-единственным словом еще более веснушчатую королевскую дочь, которую все с самого ее рождения зовут уродина.
«…у колдунской дочки веснушек было в сто раз больше, всяких: светлых и почти черных, крошечных, как крупинки пшена, и больших, как медные монеты.
Она была ужасно веснушчатая. И едва Сашка увидел ее, он пожалел девочку так сильно, что забыл о грозном царе Колдуне и вообще обо всем, и сказал тихо…
— Милая!..»
В моем понимании глубоко неверен тезис о том, что жалость унижает человека. Жалость — это доброе чувство, оно заключает в себе сочувствие, оно ведет к милосердию. Недаром же в народе слово «жалеть» часто является синонимом слова «любить». Доброе чувство, испытанное мальчиком к существу, страдающему еще более, чем он сам, привело к благополучному разрешению сказочного конфликта, и сказка обернулась высоконравственным призывом к доброте и милосердию.
