Борис Екимов - Короткое время бородатых
- Всякие здесь жили, - неодобрительно сказал Колька. - Насвинячили, и, вытащив из-под печки какую-то жестянку, принялся выправлять ее.
- Кольк, - сказал Андрей. - А может, мы сами, а? Вымажешься. Мать заругает.
Колька не удостоил его ответом, лишь покосился и принялся сгребать жестянкой мусор. Работал он молча, с недетской сноровкой. Ходуном ходили по его спине хрупкие крылышки лопаток.
Понемногу серое тяжелое облако пыли затопило тесные комнатки, лениво вытягиваясь из них через отворенные окна и дверь. Андрей и Колька, конечно, управились со своим первым вагончиком раньше других и, отойдя в сторону, прокашливались, чихали. А из окна соседнего вагончика высунулся Славик, далеко, по пояс. Грива волос, покрытая слоем пыли, посерела.
- Атмосфера, смею заметить, не наша, - сообщил он. - Удушающая! - И, шумно дыхнув несколько раз, исчез.
Скоро подъехала машина-водовозка, и Андрей с Колькой занялись делом более приятным, даже веселым. Через окно вагончика втаскивали они шланг и полоскали из брандспойта стены, потолок, пол. Сначала мутные ручьи текли к порогу, а потом они светлели и светлели. И комната начинала поблескивать свежевымытой чистотой.
Конечно, они и сами вымокли сразу же. Сначала Колька нечаянно Андрея струей задел и глянул вопросительно: не обидится ли? Но тот лишь рассмеялся. Потом и Кольке досталось. А когда терять уже было нечего - обоих хоть выжимай - началась откровенная война.
- Тра-та-та-та! - закричал Колька и погнал Андрея водяной струей, пока тот из вагончика не выкатился.
Прокравшись в окно, Андрей неожиданно выдернул из Колькиных рук брандспойт, и теперь уж тому пришлось улепетывать.
Так, с криком и визгом, полуголые, - одежонку-то сушить развесили перебирались они из одной комнаты в другую, от вагончика - к следующему, пока не позвали их:
- Хлопцы, кончай! В столовую пора.
Колька было вздумал уйти. Штаны свои подсохшие натянул, сказал:
- Приду потом, - и, поправив лямку, зашагал прочь.
- Ты куда?! - окликнул его Славик. - Поехали с нами.
- У меня чего... дома есть, что ли, нечего, - хмуро произнес Колька.
Но когда он мимо кузова машины проходил, перед ним вдруг Григорий неожиданно вырос.
- Вагоны убирал? - строго спросил он.
- Ну, убирал...
- Хорошо убирал? - серьезно допытывался Григорий.
- Иди да проверь, - огрызнулся Колька.
- А у нас, казаков, не положено работать вместе, а табачок курить врозь, - развел руками Григорий. - Нет у нас такого закона. Так что давай, и, подхватив Кольку под мышки, поднял его в кузов тягача.
Андрей через борт маханул и встал рядом, у кабины.
- Хватается, - вполголоса, недовольно проговорил Колька. - А то я сам в кузов не залезу. Если надо будет...
Но заработал мотор, заглушая Колькино бурчанье, и тягач легко и быстро побежал вперед.
В столовой было пусто. Уже через несколько минут на столиках дымились тарелки с супом и прочая еда громоздилась. Колька, увидев перед собой полную тарелку и гуляш да оладьи, да еще два стакана компота, охнул:
- Это все мне?..
- А кому же?
Они втроем сидели, Андрей, Славик и Колька. Андрей хотел было сказать, мол, не упирайся здорово, не беда, если останется. Однако, увидев, как жадно ест Колька, решил промолчать, только боялся, как бы Славик чего не брякнул. Но тот, поймав взгляд Андрея, понимающе кивнул головой.
Колька съел все, компот, правда, с трудом допивал, но осилил. Посидел, улыбнулся - впервые за день как-то по-настоящему, по-мальчишески - и сказал:
- Теперь нас этээс не довезет. Сядет.
Он был симпатичным мальчишкой, Колька. Короткий темный чубчик, голова круглая. И лицо милое, только худоват.
За соседним столом Григорий глаза прикрыл, сладко зевнул, а потом неожиданно гаркнул:
- По ко-оням!
Повариха, выглянув из раздаточного окошка, восхищенно сказала:
- Ну, прямо полковой командир...
- Всего лишь отделенный, - горько вздохнул Григорий. - Пять гавриков да сын полка.
К вечеру уборку закончили. В двух вагончиках кровати расставили, чтобы ночевать где было. Зоя в свое, девичье жилье не пошла, а устроилась на раскладушке, в коридоре, вместе с ребятами.
В столовую идти не захотели. Вытащили городские и дорожные припасы и решили здесь, на улице, поужинать. Но если днем, при жаре, комары досаждали не особо, то с заходом солнца целые полчища их объявились. Живая, нудно звенящая комариная кисея повисла в воздухе. От укусов сразу же загорелось лицо, шея, руки. Да и сквозь одежду жалило это "зверье". И зачем-то лезло в уши, ноздри, глаза, за пазуху. Их можно было бить, и бить, и бить, и бить. Однако серая живая кисея ничуть не редела.
И в вагончике, куда забились ребята, накрепко затворив двери и окна, звенело комарье. Правда, здесь можно было дышать.
За едой и после нее начались разговоры о завтрашнем дне.
- Андрей, ты в электричестве соображаешь? - спросил Григорий.
- Нет... Утюг разве что починить...
- А стеклить?
- Не-е-е...
- Славик, а ты?
- Тоже... утюг.
- Ладно... Андрюша, будешь мелким столяром. В вагончиках где стену подбить... Окна чтоб закрывались, двери. Сам сообразишь. В угловом пожар какой-то был, потолок надо менять. Сам посмотришь. Понял?
- Ага, - зевнул Андрей.
- Мы втроем за кухню и столовую возьмемся.
- А я? - обиженно проговорила Зоя. - Мне сидеть, что ли?
- Тебе, Заяц, работы воз. Получить постели на весь отряд. Посуду для столовой и кухни полностью. Спецодежду. Энцефалитки, сапоги, накомарники. Магазин... Ты записывай, а не гляди на меня.
- Какой магазин, Гриша?
- Простой. Возьмешь у меня деньги. Купишь на них мыла, сигарет, пасту, нитки, иголки и прочее. Чтобы ребята из-за коробки спичек в магазин не носились. Ясно? Самообслуживание. Марлю достань... от комарья натянуть. Ты записывай, говорю, записывай...
За окном будто и не темнело. Солнце давно ушло, но легкие сумерки не густели. Зыбкий вечерний свет струился сверху, от ясного немеркнущего неба. Лишь тайга, что лежала рядом с вагончиками, налилась ночной мглою, поугрюмела и будто ближе подвинулась к окнам.
- Ребята, - сказал Андрей, перебивая Григория. - А если сейчас вон оттуда, - указал он на близкую опушку, - если сейчас оттуда медведь выйдет. Что будем делать?.. Ведь медведи-то здесь есть.
- Гос-споди, - схватился за голову Володя. - Ты им про дело, они про медведей.
- А ты, в прошлом году, помнишь, - спросил у него Григорий, - как он нас из малинника шуганул?
- Нет. Я за малиной не ходил.
- Гриша... Кто?.. - шепотом проговорила Зоя. - Медведь?
- Ну да... За малиной пошли. Подходим к малиннику, слышим, кто-то там шуршит. Ну, думаем, из наших кто раньше пришел. Кричим: "Отзыв давай!". Он и дал отзыв. Вышел да как заорет. Лапы поднял кверху. И голос такой тонкий... На медведя непохожий. Мы развернулись и дунули без передыху до самого лагеря.
- Может, и нам встретится, - с надеждой сказала Зоя.
- Во! Идея! - воскликнул Славик. - Я его сфотографирую в полный рост и буду фотографии по полтиннику продавать. Таежный сувенир! И вообще, надо фотолабораторию создать и начинать дело. Здесь можно на фотографиях ой-ей-ей как заработать. Полтинник штука. Пятью пять - двадцать пять. Округляем... За шесть фотографий - три рубля. За десять - шесть. В день я свободно наваляю хоть сотню! Это... - рассуждал Славик, - шестьдесят рублей. Шестьдесят рублей... - повторил он удивленный. - Неплохо. Все! Железно! Я их здесь всех обштопаю! Буду по поселкам ездить. Бизнес!
- Давай-ка спать. Завтра с утра... в упор за работу, ребятки, - сказал Григорий.
Славика обидело холодное отношение к его блестящим планам.
- Ладно, - бурчал он, - укладываясь в постель. - Я сам займусь. Буду вносить в отрядную кассу по денщине. Даже по две, - сказал он Андрею, который с ним в одной комнате был. - Знайте мою доброту. А остальные себе. Вот и все.
Григорий с Володей в свою комнату ушли. Зоя в коридор, на раскладушку. А Славик все продолжал:
- Бумага есть. Чего ушами хлопать...
Андрей уже задремывать начал, когда Славика осенило, и он воскликнул:
- А концерты! Две гитары, аккордеон, кларнет, сакс, труба, ударник! Оп-ля! Ансамбль! Слышишь, Андрюшка, если даже по полтиннику брать за билет, за вечер можно две сотни зарабатывать. Ансамбль у нас хороший. Гриша-а! вскочил он с кровати и в коридор бросился. - Гриша-а!
- Чего тебе, баламут?!
- Ансамбль надо сделать! Две гитары, аккордеон, кларнет, сакс, труба и ударник. Ездить по районам, да и по всей области. Двести рублей за вечер! Деньги!?
- Прямо сейчас поедем!? Утра не будем дожидаться!?
- Ладно, - вернулся на кровать Славик. - Чувствую, мы с таким комиссаром заработаем. Вон в том году "Романтики" всю Камчатку проехали. По полтыщи за вечер брали... А ты за полтыщи два месяца будешь пахать.
Наконец Славкин монолог закончился. Андрею спать хотелось. Но в минуту, когда дрема уже туманила голову, вдруг рядом раздавался тягучий комариный звон. И сон уходил. Одного комара прихлопнул Андрей, другого, третьего. Но все новые и новые летели. С головой одеялом укрылся - душно. К тому же в комнате было непривычно светло. Все тот же мягкий, притушенный свет струился в окна. "Так это же белая ночь, - догадался Андрей. - Мы же рядом с Полярным кругом. Точно, белая ночь. Вот куда меня занесло. Занесло так занесло".
