Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра (фрагмент)
Мама появилась на пороге.
- Доброе утро, засоня. С днем рожденья.
- Ага... спасибо.
- Вот тебе подарки...
Ну, прежде всего, конечно, колготки, это уж в любой праздник. А еще авторучка - видимо, дорогая, в коробочке, обтянутой чем-то вроде кожи.
- Будешь без хлопот писать всякие свои дневники и сочинения. А то постоянно у Ильи ручки выпрашиваешь...
- Спасибо, мамочка...
- А это подарок от дяди Кости...
- Что? Еще одна авторучка?!
- Не знаю, я не открывала. Он просил передать и поздравить, потому что сам зайти не может, уехал в командировку.
- Жаль...
Мне и правда было жаль. Уж дяде Косте-то я всегда радовалась...
- Мне пора на базу. Колбаса в холодильнике, пюре сделаешь сама, свежее... А еще в холодильнике два тортика. Один на вечер, другой в твоем распоряжении...
- Ну, мама! Ты же знаешь...
- Знаю. Это не для тебя, а если гости...
- Господи, какие гости! Никого я не звала.
- Не звала, а все равно кто-нибудь наведается...
Мама оказалась права. В десять с минутами появился Лоська. Прямо как в песенке:
"Кто ходит в гости по утрам... парам-там-там, тарам-тарам..."
Он встал на пороге - как всегда неумытый, с торчащими смоляными сосульками волос. Видимо, ради "гостевого визита" надел он чистую белую футболку, но штаны на нем были все те же - похожие на обрезанные у колен казацкие шаровары, пыльно-сизые, с замызганными желтыми лампасами. И, конечно, привычные сандалеты из расхлябанных и порванных ремешков, только не на босу ногу, а теперь с ярко-синими носочками. Лоська переступил этими "лаптями", глянул исподлобья марсианскими глазищами и тихо, но отчетливо сказал:
- Здравствуй, Женя.
- Здравствуй, - вздохнула я. - Проходи... ранняя пташка.
- Да... подожди. Я тебя поздравляю... сейчас... - Лоська по локоть запустил руку в карман необъятных штанов и вытащил... стеклянный глобус! Размером с маленькое яблоко.
"Ух ты-ы!.."
Конечно, он знал про мою любовь к "глобусятам". У меня была небольшая коллекция.
Два обычных "глобусенка" - совсем как настоящие, только махонькие, а еще - глобус-брелок (подарок Илюхи), крохотный глобус под вид старинного (Люка подарила в прошлом году), желтый пластмассовый - как из слоновой кости, резиновый глобус-мячик в плетеной сетке, которая изображала параллели и меридианы... А о таком вот, "хрустальном", я только мечтала. Года два назад прозрачные глобусята на блестящих желтых подставках появились в сувенирных магазинах и стоили бешеных денег. Потом их стали продавать на Рябиновом бульваре, куда художники и мастера выносят для покупателей свой товар: картины, камнерезные шкатулки и сувениры, берестяные туески и гипсовые копилки. Здесь стеклянный глобус-малютку можно было купить подешевле, но все равно не меньше, чем за семьдесят рублей.
- Ой, Лоська... где ты его взял?
- Разумеется, на бульваре... Да не бойся, не украл, - сказал он холодновато.
- Я понимаю, но он же дорогущий. Деньги-то откуда?
Лоська опять глянул исподлобья: "Притворяешься или правда не понимаешь?"
- Опять играл. Да?
- А что такого? Все играют. Я не для себя, а для подарка...
- Ох Лоська-Лоська...
И вдруг я опомнилась. Даже дала себе мысленно оплеуху. Дура! Человек старался, прибежал поздравить от всей души...
- Спасибо, Лосенок! Он будет самый замечательный в коллекции! Будет сверкать, как бриллиантовый!
Лоськино лицо сразу засветилось.
- Да... и он знаешь какой? Не только, чтобы любоваться, но и для всякой пользы.
Ведь океанов-то на Земле больше, чем суши, а они здесь прозрачные...
- Да... красиво.
- Не в том дело, что красиво. Они всё увеличивают почти как микроскоп. Смотри.
Царапинка крохотная, а если глянешь - вон какая... - Лоська согнул левый мизинец, поднес к нему глобус. И чуть заметная ссадинка на костяшке, увиденная сквозь толщу стеклянных океанов, сделалась как здоровенная короста на коленке.
- Удивительно... - вежливо сказала я.
- А еще им можно выжигать, как линзой. Я уже пробовал. Был вчера там... у дерева... и выжег на скамейке целое слово.
- Какое слово, Лоська?
Он глянул удивленно:
- Ну... разумеется, "Умка".
Мы погрустили несколько секунд, думая об Умке. Потом я взяла глобусенка левой рукой, а правой - Лоську за плечо.
- Пойдем, Лосик. Хочешь чаю с тортом?
- Да. С удовольствием, - он сбросил у порога ременчатые "лапти".
Мы устроились на кухне, скромненько. Не накрывать же ради двоих большой стол.
Лоська сидел на табурете, покачивая синими носочками и смотрел то на сверкающий посреди подоконника глобус, то на меня. Я включила чайник и поставила торт. А себе еще раньше, до Лоськи, я сделала бутерброды с помидорами и майонезом.
Лоська вдруг сказал:
- Женя, ты сегодня красивая.
Я чуть палец ножом не отхватила.
- Ну, Лось! Высказался!
- Женя, я говорю серьезно.
Кстати, он всегда говорит серьезно и правдиво. И я... сперва я хотела ответить, что сколько ни обматывай швабру мишурой, новогодней елкой она не станет. Но спохватилась. Что делать, если я и правда кажусь Лоське такой...
С утра я натянула мамин подарок - красные с черными мушками колготки, черную плиссированную юбку и тонкий вишневый джемпер с черным узором на груди. И надела цепочку с похожим на вишенку родонитовым шариком (тоже почти глобусенок). Никого я не ждала, но... все таки именинница. Конечно, этот наряд и толкнул Лоську на его высказывание. "Ладно, пусть", вздохнула я. И вспомнила:
- Ох, Лоська, а откуда ты узнал про мой день рождения? Я тебе не говорила.
- Люка сказала. Я ее вчера встретил в овощном магазине. Я покупал капусту, а она бананы. Дала мне банан и сказала про тебя. Наверно, она тоже скоро придет.
"Это уж само собой", - подумала я. И Лючка словно откликнулась на вызов, позвонила у двери.
Она чмокнула губами мою щеку, прошла впереди меня на кухню, сказала "Лоська, салют" и протянула мне косметичку из клеенки, похожей на крокодиловую кожу.
- Поздравляю. Расти большой я тебе не желаю, хватит и того, что есть. А за внешностью следить пора как следует. Ты в классе единственная, кто ни разу не красился. Из девчонок, конечно...
Тут я наконец сказала про швабру и мишуру.
- Ты просто закомплексована, - заявила Люка. - Вбила себе в голову, что уродина.
А при некоторых усилиях ты могла бы иметь очень импозантную внешность.
- Чево-чево? - сказала я Илюхиным тоном. - Лоська, дай мне вон тот кусок торта, я засуну его Лючке за шиворот.
- Можно я лучше его съем?
- Ешь на здоровье. А я засуну ей этот бутерброд...
Люка покосилась на бутерброд.
- Ты так и будешь сидеть на своей дурацкой диете, без грамма сладкого?
- Так и буду...
Еще год назад я была не только большая, но и... так сказать, чересчур кругловатая. Это меня доводило до отчаяния. И наконец я дала себе страшную клятву, что с этого дня - никаких пирожных, кексов, тортов, жирного печенья, шоколада, сладких пирожков и всего такого прочего. Мама была в панике. Илья утверждал, что, во-первых, я не выдержу больше недели, а во вторых, если и выдержу, это все равно не поможет. Но я выдержала, и это помогло. Рост, конечно, не убавился, но я сделалась "скелет в шкафу" (по Илюхиным словам). Мама повздыхала и махнула рукой, а брат сказал: "Моя степень уважения к тебе возросла на порядок". А потом я... да, я поняла, что сладостей, о которых я раньше обмирала, мне уже не хочется. Даже нарочно попробовала шоколад и слоеное пирожное - и ноль впечатления. Теперь мне нравились майонез, селедка и маринованные рыжики. Вот такая история...
Люка требовала, чтобы я немедленно попробовала на себе косметику, но я показала глазами на Лоську и крутнула пальцем у виска.
Лоська в наши разговоры деликатно не встревал. Молча глотал чай, расправился со спасенным куском торта, потом еще с одним и еще... Он старался есть аккуратно, ложечкой, но иногда забывался, спешил и вытирал пальцы о свои многострадальные штаны. Мы с Люкой тоже сели к столу. Люка вдруг посмотрела на Лоську.
- Слушай, ты заболеешь. Один ребенок не может сразу съесть столько торта.
- Я же не совсем уже ребенок, - миролюбиво разъяснил он и глянул на меня: можно еще?
Я наконец сообразила:
- Лосенок, ты, наверно, не завтракал!
Он посопел и кивнул:
- Мама, когда уходила, сказала "пожарь картошку". А мне было лень чистить.
- Давай я тебе яичницу сделаю, это лучше чем торт.
Он покачал опять синими носочками и сказал шепотом:
- Если не трудно...
Я поставила на газ сковородку, покрошила молочную колбасу, залила ее белками и желтками. Скоро Лоська, уже не думая о торте, уплетал глазунью, и его щеки (и без того чумазые) украсились желтыми полосками. А мы с Люкой пили чай, и та продолжала разговор о подаренной косметике. О том, какая она качественная, французская и популярная. Мне оставалось только кивать.
Лючка - она не то чтобы красавица, но уж-жасно обаятельная (это все говорят). С золотистыми кудрями, алым ртом, зелеными глазами. Вся такая тоненькая, будто девочка Суок из "Трех толстяков". И улыбаться умеет так, что мальчишки млеют.
