Яков Перельман - Головоломки. Задачи. Фокусы. Развлечения
— А лодочки стругать умеешь? С парусом? — спросил он.
— Лодочек нет. Тритоны в банке… Марки есть, целый альбом. Разные редкости: Борнео, Исландия…
Я и не думал, что так метко попаду в цель этой коллекцией марок. Феликс оказался страстным собирателем их. Глаза его загорелись, и он спустился на несколько ступеней поближе ко мне.
— У тебя есть марки? Много? — Он подошел ко мне вплотную.
— О, самые редкие: Никарагуа, Аргентина, Трансвааль, старинные финские… Приходи! Приходи сегодня же. Мы живем здесь, в этой вот квартире. Дернуть звонок. У меня своя комната. На завтра уроков почти не задано…
Так состоялось наше первое знакомство. Феликс пришел на другой день под вечер. Я тотчас же повел его в свою комнату и стал показывать достопримечательности: коллекцию из шестидесяти бабочек с куколками, которую я собирал два лета; самодельную электрическую машину из пивной бутылки — предмет моей гордости и изумления товарищей; четырех тритонов в стеклянной банке, пойманных этим летом; пушистого кота Серко, подававшего лапу, как собака; наконец альбом марок, какого не было ни у кого в классе. Феликса интересовали только марки. В его коллекции не имелось и десятой доли того, что он нашел у меня. Он объяснил мне, почему ему так трудно собирать марки. Покупать в магазинах — дядя денег не дает (фокусник приходился ему дядей; Феликс был круглый сирота). Обмениваться не с кем: нет знакомых. Письма почти ни от кого не приходят: ведь они не живут, как все люди, на одном месте, а беспрестанно переезжают из города в город, не имея постоянного адреса.
— А почему у тебя знакомых нет? — спросил его я.
— Как им быть? Только познакомишься с кем-нибудь, как уже в новый город едем — и знакомство прекращается. Дважды в один город приезжаем редко. Да и не любит дядя, чтобы я заводил знакомства. Я к тебе украдкой пришел: дядя не знает, его дома нет.
— Почему же не хочет дядя, чтобы у тебя знакомства были?
— Боится, чтобы я кому-нибудь не открыл секрета.
— Какого секрета?
— Да фокусов. Никто на представление ходить не станет. Что за интерес?
— Так это, значит, были фокусы?
Феликс молчал.
— Скажи, это фокусы были, что вы показывали с дядей? Да? Фокусы все-таки? — дознавался я.
Но не так-то легко было заставить Феликса говорить об этом. Он не поворачивал головы в мою сторону и молча перелистывал альбом.
— А есть у тебя Аравия? — спросил он, наконец, разглядывая альбом марок и словно не слыхав моих настойчивых вопросов.
Я понял, что добиваться от него ответа бесполезно, и занялся показыванием моих редкостей.
В тот вечер я не узнал от Феликса ничего такого, что объяснило бы мне загадку «чуда нашего века».
Секрет феноменальной памяти
И все-таки я добился своего! На другой день Феликс открыл мне секрет необычайной памяти. Не буду подробно рассказывать, как сумел я расположить его к откровенности. Пришлось расстаться с полусотней редких марок, и Феликс не устоял перед соблазном.
Это было на квартире у Феликса. Я пришел, как было у нас условлено, потому что Феликс знал, что дядя уедет в соседний городок. Прежде чем открыть тайну, Феликс заставил меня долго и торжественно клясться, что я «никогда никому ни за что» не скажу о ней ни единого слова. После этого он написал на полоске бумаги табличку. С недоумением смотрел я то на бумажку, то на него, ожидая пояснений.
— Видишь ли, — начал он, таинственно понизив голос, — видишь ли, мы заменяем цифры буквами. Нуль заменяем буквой Н, потому что с нее начинается слово «нуль», или же буквою М.
— Почему М?
— Созвучно с Н. Единицу заменяем буквой Г или Ж, потому что писанное Г похоже на I.
— Откуда же буква Ж?
— Часто Г переходит в Ж: бегу — бежишь.
— Понял. Буква Д отвечает 2, потому что «два», а Т созвучно с Д. Но почему К — 3?
— Состоит из трех черточек. А X произносится сходно с К.
— Хорошо. Четыре — Ч или созвучное с ним Щ. Пять — П или созвучное Б. Шесть — Ш. Но почему Л?
— Просто так. Прямо надо запомнить: 6 — Л. Но зато 7 — С или З. Восемь — В или Ф. Это понятно?
— Конечно. А отчего 9 — Р?
— В зеркале 9 похоже на Р.
— А Ц?
— Хвостик, как у девятки.
— Таблицу запомнить нетрудно. Но к чему она?
— Погоди. В табличке одни только согласные звуки. Если соединить их с гласными — ведь гласные у нас не означают никаких цифр, — то можно составить слова, которые в то же время будут выражать числа.
— Например?
— Например, «окно» означает 30, потому что К — 3, Н — нуль.
— И всякое слово может означать число?
— Конечно.
— Ну, «стол»?
— 726: C — 7, Т — 2, Л — 6. Ко всякому числу можно подобрать слово, хотя не всегда это легко сделать. Сколько тебе лет?
— Двенадцать.
— Ну, так это можно выразить словом «годы»: Г — 1, Д — 2.
— А если бы было 13?
— Тогда «жук»: Ж — 1, К — 3.
— А 453? — спросил я наобум.
— «Чубук».
— Занятно! Это, конечно, помогает запоминать числа. Но ты ведь повторял не числа, а названия вещей. Как же это?
— Дядя придумал счетные слова от 1 до 100. Вот первые десять:
1 — еж.
2 — яд.
3 — Ока.
4 — щи.
5 — обои.
6 — шея.
7 — усы.
8 — ива.
9 — яйцо.
10 — огонь.
— Ничего не понимаю! Что за «счетные» слова? И к чему еж, зачем огонь?
— Ну, недогадливый! «Еж» — это 1, потому что Ж — 1; «яд» — 2; «Ока» — 3; «щи» — 4…
— Понял! «Обои» — 5, потому что Б — 5; «шея» — 6…
— Ну вот. Ты видишь сам, что запомнить эти слова совсем нетрудно. А держа их в голове, ты можешь уже привязать к ним любые десять слов, какие тебе прочтут.
— Как привязать? Непонятно.
— Напиши какие-нибудь десять вещей, объясню.
Я написал:
«Снег, ведро, смех, город, картина, сапог, машина, сажень, золото, смерть».
— Когда мне читают такой ряд слов, — сказал Феликс, — я в уме ставлю каждое из них рядом с очередным счетным словом, вот так:
1. Еж — снег.
2. Яд — ведро.
3. Ока — смех.
4. Щи — город.
5. Обои — картина.
6. Шея — сапог.
7. Усы — машина.
8. Ива — сажень.
9. Яйцо — золото.
10. Огонь — смерть.
— При этом, — продолжал Феликс, — я говорю себе примерно такие фразы:
1. Еж бежит по снегу.
2. В ведре яд.
3. На Оке раздается смех.
4. В городе едят щи.
5. На обоях висит картина.
6. Сапоги перекинуты через шею.
7. Усы застряли в машине.
— Как же усы завязли в машине? Глупо выходит.
— И пусть глупо. Глупое даже лучше запоминается. Почему «еж на снегу», «сапоги через шею»? Тоже ведь бессмыслица, а запоминается хорошо.
— Ну дальше. Как связать иву с саженью?
— Ива в сажень вышины.
— А яйцо и золото? Ничего ведь общего.
— Золото, как яичный желток, по цвету то есть.
— А огонь причиняет смерть?
— Хотя бы и так. Привязал эти слова, а теперь могу повторить весь список, припоминал по порядку, что с каждым счетным словом связано:
Еж бежит по снегу.
Яд — в ведре.
На Оке раздается смех.
Щи едят в городе.
— Погоди-ка, дальше я сам попробую:
На обоях висит картина.
Через шею перекинуты сапоги.
Усы застряли в машине дурацким образом…
— Вот видишь, помогла глупая фраза. А восьмое слово?
— Восемь: ива в сажень высоты; девять: яйцо — его желток, как золото. А огонь — смерть.
— Теперь назови сразу пятое слово, — предложил мне Феликс.
— Погоди… Пять — обои; значит, картина.
— Попробуй перечислить те же десять слов в обратном порядке.
Я начал довольно неуверенно, но, к собственному изумлению, безошибочно назвал все слова.
