Эдуард Успенский - Вниз по волшебной реке
— Ну, а она какая, Василиса Премудрая?
— Спросил тоже! Да она же моя племянница! Она столько вещей придумала — не сосчитать! И сапоги-скороходы! И яблочко — по блюдечку! И ковёр-самолёт!
— Ей Домовой помогает, — вставила Кикимора, — помощник ейный.
— Знаешь что, бабушка, а мне у тебя нравится, — сказал Митя Бабе-Яге. — Можно, я у тебя здесь поживу немного?
— Живи хоть всё лето! — отвечала Баба-Яга. — Только не лезь куда не надо, вот и всё.
Незаметно наступил вечер, и блюдечко снова прояснилось. Митя наклонился и стал смотреть. И снова он увидел царский дворец. Позади дворца стояла баня. А из бани шёл пар.
Царь Макар, весь в мыльной пене, сидел на лавке, а прислужник Гаврила хлестал его веником.
— Подбавь парку! Подбавь парку-то! — кричало его величество, выплёскивая пену. — Будто не царя моешь! Веничком меня, веничком любезного! У-у-ух!
Потом царь задумался:
— Эй, Гаврила, как ты считаешь, войско тут без меня не разбежится? Если уеду я?
— Да не должно, ваше величество. С чего бы ему разбегаться?
— А как возьмёт и разбежится!
— А что! — согласился Гаврила. — Возьмёт и разбежится. Долго ли разбежаться-то?
— Ну ладно. А купцы как? Не перестанут торговать с заморскими странами?
— Купцы? Да нет, конечно. Зачем им переставать?
— А как возьмут и перестанут?
— А что? Могут и перестать. Перестать — это не трудно. Это в два счёта можно, — согласился слуга, нахлёстывая царя веником.
— Ну, а войны тут без меня не будет? Как ты думаешь?
— Не должно быть. Кому она нужна, война эта?
— А как враги нападут, что тогда?
— А как нападут, тогда будет, — уверенно сказал Гаврила. — Кабы не напали, тогда другое дело!
— Эх, ты! — рассердился Макар. — Толку от тебя! Разбежится, не разбежится! Перестанут, не перестанут! Нападут, не нападут! И так и эдак по-твоему получается! Помолчал бы уж.
И он, распаренный, погрузился в свои думы.
…А тем временем писарь Чумичка, заложив руки за спину, ходил вокруг царского дворца.
— И как же мне теперь быть? — рассуждал он. — Я же пропаду. Кому я нужен без царя-то? Ведь меня теперь работать заставят! На кухню пошлют.
И он побежал искать царскую дочку Несмеяну.
…Несмеяна со своей прислужницей Фёклой сидела на берегу пересохшего пруда и ревела во весь голос:
— Ой-ой-ой-ой-ой-ой — мама! Ой-ой-ой — папа!
— Несмеяна Макаровна, — сказал Чумичка, — оторвитесь на минутку, дело есть.
— Какое? — спросила Несмеяна, перестав плакать.
— Царь, ваш батюшка, бросить нас собирается. Хочет в деревню уехать. Вот беда какая!
— Да ну?! — удивилась дочка. — А в какую деревню?
— Какая разница, в какую? Ну какая разница?
— Если мы в Марфино поедем — это хорошо. А если в Павшино — так плохо!
Теперь удивился писарь:
— Почему?
— Да потому, что там бык бодучий! Вот почему.
— Царевна, надо царство спасать, пойдите поговорите с батюшкой. Он вас одних послушать может.
— Не могу. Я плакать должна, — сказала Несмеяна. — Как наплачу целый пруд, мне карету подарят.
— Ну, Несмеяночка, милая, — упрашивал Чумичка. — Я уж тут за вас поплачу. Постараюсь с Фёклой Сергеевной.
Несмеяна пошла к царю, а Чумичка сел на её место и заплакал горючими слезами.
Через полчаса Несмеяна вернулась.
— Уговорила! — сказала она. — Всё в порядке. В Марфино поедем. Там быки не бодаются!
— Только о быках и думаете, уважаемая Несмеяна Макаровна! — закричал Чумичка.
В избушке на курьих ножках Баба-Яга, Митя и Кикимора не отрываясь следили за тем, что показывало блюдечко. Пока оно снова не помутнело.
Наверное, это Змей Горыныч возвращался домой с охоты.
— Что же дальше будет? — спросил Митя у Бабы-Яги.
— Завтра увидишь! А сейчас спать ложись!
Было поздно. Кикимора распрощалась с ними и ушла в своё болото. Митя лёг на лавке под окном и очень быстро уснул.
А Баба-Яга ещё долго возилась у печки. Мыла посуду и бормотала себе под нос что-то вечное, бабиное-ягиное.
Глава пятая
ВАСИЛИСА ПРЕМУДРАЯ
На другой день, рано утром, Баба-Яга разбудила мальчика.
— Вот тебе ведёрко. Сбегай на речку за молоком, а в крынку сметаны набери.
Митя взял ведро, положил в него крынку и по росистой траве запрыгал к речке. Светило солнце. С той, несказочной стороны приплывали чёрные грозовые тучи. Но над рекой они таяли и превращались в белые приятные облачка.
Митя наклонился с мостика, набрал сметаны и молока. И тут он заметил на берегу какие-то странные рыжие камни.
Он поднял один и увидел, что это самый настоящий сыр, «голландский», а может быть, «ярославский».
— Чудеса, да и только! — сказал мальчик. Он сунул сыр под мышку и быстро побежал домой.
Они позавтракали с Бабой-Ягой и вышли на тёплое, нагретое солнцем крылечко.
Баба-Яга стала рассказывать:
— Вот там, далеко-далеко, гору большую видишь?
— Вижу, бабушка.
— Эта гора заклятая. Сколько людей туда ни ходило, никто домой не пришёл!
— Почему?
— Там Змей Горыныч живёт. А дальше, за горой, озеро есть синее. Около него козы пасутся. Из этого озера пить нельзя. Выпьешь — козлёночком сделаешься!
— Вот весело!
— Тебе-то весело, — согласилась старуха. — А родителям каково? Им нужен сын, а не козлик!..
— Бабушка, — перебил её Митя, — а в волшебное блюдечко можно только вечером смотреть?
— Почему? Хоть весь день смотри. Коли время есть!
— Давай тогда посмотрим?
— Давай, — сказала Баба-Яга. Она достала блюдечко и поставила на середину стола.
Тут пришла Кикимора, и они втроём стали смотреть, что же было дальше.
На этот раз они увидели синий терем Василисы Премудрой. Возле терема крутился писарь Чумичка. Он постоял у крыльца, послушал, что делается внутри, и постучал. Никто не отозвался. Тогда он толкнул дверь и вошёл. Дверь за ним сразу закрылась, и замок щёлкнул. Наверно, он был волшебным. Или английским.
Это была мастерская Василисы. На полках стояли старинные книги, на окнах росли невиданные цветы. На плите в чугунном горшке что-то варилось. Какой-то целебный отвар.
Писарь поднял крышку и понюхал.
— Картошка, — сказал он. Потом добавил: — С грибами.
Большой стол перегораживал мастерскую. На нём лежали разные инструменты и стояли две бутылки с живой и мёртвой водой. На лавке у стены были аккуратно разложены шапки, сумки, сапоги и другие вещи. В уголке стоял кованый сундучок, а рядом блюдо с красными и зелёными яблоками.
Чумичка всё поднимал, трогал и рассматривал. И вещи вели себя спокойно. Но едва он открыл сундучок, как оттуда выскочила увесистая дубинка и стала колотить писаря по бокам.
— Ты что, с ума сошла? — закричал Чумичка. — Караул! Ой-ой! Матушки! Ой-ой! Батюшки! Убивают!
Послышался лёгкий перезвон, и в дом вошла Василиса Премудрая! Платье у неё было расшито сказочными цветами, а на голове был кокошник с хрустальными подвесками.
— Дубинка, на место! — приказала Василиса.
Дубинка утихомирилась и убралась в сундук.
— Уж ты извини меня, матушка! — начал оправдываться писарь. — Это я нечаянно сундучок открыл. Я не хотел, а он взял и открылся. И эта колотилка как выскочит!
Василиса усмехнулась:
— Не горюй! Зато мы с тобой большое дело сделали. Дубинку опробовали. Ну-ка, отвечай: как она работает? Хорошо?
— Хорошо, хорошо работает! — Чумичка потёр ушибленные места. — Только чего она своих-то колотит?
— А оттого и колотит, чтобы в чужие дела не лезли! Твоё счастье, что ты ещё яблока старильного не отведал. Ушёл бы отсюда дедушкой.
Василиса взяла с лавки кошелёк-самотряс и вытряхнула несколько медных пятаков.
— Вот приложи к синякам. Сразу легче станет.
Писарь попробовал пятаки на зуб, подержал их немного у синяков и незаметно сунул в карман.
— С чем пожаловал? — спросила Василиса Премудрая.
— А вот с чем, — отвечал Чумичка. — Скажи мне, матушка, кто у нас в царстве самый сильный человек?
— Пожалуй, Кощей Бессмертный. Он самый сильный. А что?
— Да так, ничего. А где он сейчас находится?
— А вот этого я не скажу. Много будешь знать — скоро состаришься!
— И не надо! И не надо! Мне это знать ни к чему, — согласился Чумичка. — Я просто так интересуюсь. Из любопытства.
— Ой хитришь ты, писарь! — сказала Василиса. — А Кощей — это тайна государственная. И знать про него не всем положено.
Она взяла со стола бронзовый колокольчик и позвонила. Вошёл её помощник — невысокий и большеголовый дядюшка Домовой.
— Вот, дядюшка, займи гостя, — сказала ему Василиса. — Напои его чаем. А меня дела ждут.
