Алексей Артов - Подвиги Слабачка
– Не съест, – подтвердил схожесть мнений Слабачок.
Пока они проходили этот сад перевёрнутых молний, тучи произвели на свет ещё несколько молниевых деревьев, которые, спустившись с небес, с грохотом, немного встряхнув землю, опустились каждое в свой ряд.
Выйдя из сада молний, путники увидели внизу долину, всю покрытую зелёной травкой, по которой, спустившись с черного холма, они и продолжили свой путь.
О совести, её чистоте и здоровьеИдя некоторое время в полном молчании и, придя в себя от прогулки по саду ветвисто-корневых молний, муравьишкам снова захотелось о чем-нибудь поболтать.
– И ещё я не хочу, чтобы болела Совесть, и хочу, чтобы она была чистой. – поделился Слабачок.
– Какой ты чистюля?!. Значит, совесть нельзя пачкать?
– Пачкать ничего нельзя.
– Значит, её всегда надо мыть, как лапки?
– Совесть не надо пачкать. А станет грязной – не отмоешь.
– А если совесть сама испачкается?
– Нет, сама совесть не испачкается.
– А если кто-то её испачкает?
– Нет, её никто, кроме нас самих, не испачкает.
– Это значит, что…
– Испачкать свою совесть можем только мы сами.
– Ну, вот и хорошо. Раз я сама свою совесть пачкать не хочу, значит, она всегда будет у меня чистой.
– Да. Но, если принесёшь кому-нибудь беду…
– И что тогда?
– Вот тогда твоя совесть и запачкается… тобой.
– Ой, и никто, и даже я сама не смогу её отчистить?
– Нет. И будешь мучиться.
– Ой, как страшно. Но хоть совесть у меня, всё-таки, останется. Так, значит, чтобы совесть не испачкать, нужно?..
– Поступать по совести.
– А это-то как?
– А это, как совесть скажет, так и делать.
– А голос совести звучит всегда?
– Всегда.
– Вдруг, когда нужно он будет молчать?
– Тогда совести уже нет.
– А как я услышу, что она скажет?
– Кто хочет, тот слышит.
– А кто не хочет?
– А кто не хочет, тот сделает вид, что не слышит голоса своей совести.
– Будет слышать, но не будет слушаться голоса совести?
– И так бывает.
– И тогда?
– Тогда они свою совесть теряют.
– Но, как может быть, что того, что есть, да ещё и грязного, при этом как раз и нет, и, как раз потому, что оно грязное?
– К сожалению, может.
– Но что-то же должно быть?
– Увы… есть…
– И что же?
– Бессовестность.
– Ой!
– А у Бессовестности боли нет, поэтому она боль и причиняет.
– Значит Совесть – это источник счастья?
– Наверно.
– А источник страданья – это Бессовестность, когда Совести нет? Да?
– Ох, да.
– Поэтому ты меня и спас, и сейчас несёшь, чтобы не потерять свою совесть, что бы содержать её в чистоте и чтобы она у тебя не болела? Чтобы быть счастливым?
– Наверно.
– И что, так поступать должны все?
– А что, нет?
– А и те, у которых совести нет!? Они тоже должны обрести совесть, чтобы не доставлять боль!
– А сама не догадаешься?
– Должны.
– Но то, что они это должны, они об этом не знают, потому что знать не хотят, – проговорил муравьишка.
Прозрение лучевзгляда ГрозоглазаТак, Слабачок и Кукляшка среди травы двигались, по песку, по камням, и разговаривать продолжали, о чем только в голову им ни приходило.
Вдруг на пути их образовалась ямка, из которой поспешили вылетать комья земляные, образовывая холмик.
Маленькие бродяжки остановились и без страха на происходящее с интересом смотрели.
А холмик образовавшийся продолжал расширяться и расти, и когда он дотянулся до цветка одуванчика, то вместо очередных комьев земли на поверхности пошло появляться что-то блестяще чешуйчатое в перемежку с черным и гладкошерстным. Сначало показалась голова с закрытыми глазами, а потом и лапы когтистые…
Слабачок уже было начал отступать назад, но Кукляшка успокоить поспешила его:
– Не бойся – это крот.
– Да, я крот. А кто вы? Муравьи?
– Муравьишки.
– Да, вы ещё детишки.
– Я – Слабачок, а это Кукляшка. А ты, крот?
– Но не просто крот, я – Грозоглаз (!), из древнейшего и редчайшего кротовьего подвида лучевзглядов. – поводя и приподнимая и так поднятый нос, представился крот.
– Это что, у всех у вас лучистые глаза, а у тебя ещё и грозные? – поинтересовался Слабачок.
– Может и так.
– Так у тебя же не должно быть глаз?! У кротов их не бывает?! – показала свои познания Кукляшка.
– Не бывает – у одних… – согласился крот.
– А ты?.. А! У вас у других?! Из древнего… – перебил его догадкой Слабачок.
– Из других и из древнего…
– И где твой грозный лучистый взгляд?
– Я могу смотреть только на ничто и на никого, туда, где ничего и никого нет. – грустно поделился Грозоглаз.
– Это почему же?
– А вот, когда посмотрю, тогда и увидите, и поймёте.
– Тогда и посмотри туда, где нет ничего и никого. – попросил Слабачок.
Крот встал боком к малышам и поднял веки. Из его глаз, как из двух фонариков, показались два луча. А в той стороне, куда они были направлены, сразу задымилась и загорелось травка. Крот, подняв голову, направлял взгляд в разные стороны. Его лучики подрезали стебли высокой травы, попадали в круглые маковые головки, отчего те молниеносно воспламенялись и тут же лопались-взрывались, разбрасывая маковые семечки во все стороны, обсыпая ими и самого Грозоглаза и муравьишек. Огонь, разрастаясь, пополз и в сторону неба. Муравьишкам показалось, что загорелся целый лес.
– Ой, Грозглаз, закрой свои грозные глаза.
Крот опустил веки. Лучики исчезли. К счастью и появившиеся огоньки тоже погасли.
– У тебя очень светлый и горячий взгляд, – польстила Кукляшка.
– Спасибо, – поклонился крот.
– А твой взгляд видит? – спросила Кукляшка.
– Вижу, но смотреть не могу, потому что вижу, как то, что вижу, перестаёт быть.
– Но всё-таки ты видишь?
– Всё-таки вижу, – невесело ответил крот.
– И молодец, что ни на кого не смотришь. А то скоро и смотреть бы было не на кого и не на что.
– Угу, – опять грустно кивнул крот.
– А зачем тебе такой горячий взор?
– Он мне помогает делать норки.
– Но кроты и так делают норки.
– А я делаю их там…
– Ага, где обычному кроту не сделать!
– Ага.
– Неужели и в скале? – спросила восхищённо-недоверчиво Кукляшка.
– И в скале, – забыв про унынье, самодовольно выпрямившись и задрав мордочку, ответил Грозоглаз.
Тут глаза Кукляшки заблестели внезапным озарением.
– А ты пробовал смотреть на небо? – спросила она крота.
– Что ты? Что ты? – замахал лапками крот.
– Ты никогда не смотришь на него?
– Никогда! Что ты?
– Ты чего-то боишься?
– Конечно, боюсь!
– Чего же страшного в том, что смотришь на небо?
– Не догадываешься?
– Конечно, нет!
– Кукляшка, Грозоглаз боится смотреть на небо, потому что боится за него, боится его поджечь.
– Не может быть, правда, Грозоглаз?
– Мне говорили, что небо голубое из-за кислорода. И, если мои лучи его коснутся, то он весь сгорит. А если не будет килорода, то не будет никого, – снова помрачнел крот.
– Ты не хочешь и боишься погубить мир?
– Очень.
Кукляшка попыталась объяснить.
– Небо – это то, что тебе говорили и совсем не то. Оно состоит не только из того, что горит. Посмотри и увидишь.
Крот стоял, не двигался и молчал.
– Решись!
Крот поднял носик и открыл глаза. Два лучика, как два ярких канатика, упали в бесконечную синеву над всеми.
– Ну что, Грозоглаз? Ты видишь, что не перестаёт быть то, что ты видишь?
– Да, я просто вижу! И это небо?
– Небо!
– А ещё я вижу и всё вокруг!
– Это боковым зрением? – догадался Слабачок.
– Да. И, если бы не вы… благодаря вам…
Огненный крот продолжал любоватся небом.
– А что это белое в небе плавает?
– А это облака.
– А они не горят?
– Не горят, – ответил Слабачок.
– Потому что облака – это пар, а пар – это вода! – подсказала Кукляшка.
– И твои лучи поэтому могут только выше поднять облака, потому что сильнее разогреют пар, – разъяснил Слабачок.
Крот любовался облаком, направив на него свои глазолучики. Вдруг на стоящую троицу пролился мгновенный, как из ведра, дождь. Обрушился, измочил и прекратился.
– Что это было? – спросил крот, снова открыв после дождя глаза и уставившись на небо, – А куда делось облако?
– А вот его-то ты, видимо, и сжег.
– Как сжёг? А где пепел? А где дым?
– А пепел вот – у облака или тучки – это вода.
– А дым?
– А дым – это там, тот же пар, – сказала Кукляшка.
– Но облако – это уже пар, – возразил Слабачок.
– Но пар от лучей Грозоглаза стал еще теплее, а точнее просто очень горячим. А потом он быстро остыл, потому что в небе очень холодно, и превратился в воду. А вода не летает.
– А раз вода не летает, значит вода падает, – догадался Грозоглаз.
– Ну, конечно, – ответила Кукляшка.
– А откуда вы об этом знаете? – спросил Грозоглаз.
