И. Ликстанов - Малышок
- Не могу, не могу я на заводе! - вдруг выкрикнул Сева, сделал резкое движение, и что-то скрипнуло, порвалось - как видно, он рванул на себе рубашку. - Я не могу так больше! Принес бы золото, всем бы доказал, что могу много сделать… - Помолчав, он с горькой усмешкой кончил:- Теперь ты, конечно, тамги не дашь.
Костя сказал медленно, будто искал что-то в темноте:
- А я от своего слова не отказ… Делай как знаешь… Тебе на заводе скучно, а мне ничего. Я останусь… Только пока я тебе тамгу не дам, ты будь мне друг-товарищ… понятно? А то нет у меня друга-товарища. Только Миша один…
- Малышок, разве я когда-нибудь от этого отказывался! - воскликнул Сева даже как-то испуганно.
- … Что я, то и ты, - проговорил Костя, додумывая свою мысль.
- Честно, что ты, то и я!…
Не зажигая света Сева стал раздеваться и делал это так осторожно, точно боялся неловким движением нарушить решение Кости.
- Малышок, ты великодушный человек, - сказал он тихо. - Я тебя не раз обижал, а ты не мстил… Ты меня даже защищал… Помнишь? И сегодня ты опять поступил великодушно… Я не хочу быть перед тобой низким подлецом, Малышок!
- Ладно, спи знай, - ответил смущенный Костя.
Глава четвертая
ДЕСПОТ
За колоннами еще никого не было, когда Герасим Иванович привел сюда Костю.
- Вот… Ты, Малышев, сломал, напакостил, а мы наладили, - отрывисто проговорил он, указав на «Буш». - Работай да помни, что тебе вчера приказали. Плохо работать будешь - в бригаду чистоты переведем, заводскую территорию со старушками убирать. Хорошо работать будешь - старое поминать не станем… Что скажешь?
Что мог ответить Костя?
«Заготовки пойду таскать», - решил он.
Помолчав, мастер уже не так строго проговорил:
- Недружно вы здесь живете, чужаком друг другу. При таком положении вы все станки переломаете, а не то что… Хоть разгоняй вас по разным углам. А это жаль… Квалификация у вас хоть маленькая, а уже имеется. Вот Нина Павловна вчера разговор с парторгом имела, будто ты паренек с понятием. А ничего ты, в общем, не смыслишь, как я посмотрю. У Галкиной в чем душа держится - заготовки тащит, чуть не падает. Так нет у тебя соображения помочь. Девочки ведь - не мужики.
- Помогу… - пообещал Костя.
- Делай, ладно будет, - одобрил мастер.
Ка к только Сева показался за колоннами, Костя приказал:
- Давай заготовки таскать!
Тайком Сева взглянул на Костю - тот был спокоен, как всегда, разве что немного серьезнее.
Заготовки нужно было возить со двора, с мороза, и ребята не любили этого занятия. Молча мальчики сделали два рейса с тележкой и сложили подернутые инеем заготовки у своих станков.
- Пошли! - И Костя взялся за тележку.
- Зачем? - удивился Сева. - Мне на два дня хватит.
- Что говорят! - прикрикнул Костя.
И Сева подчинился, чтобы быть с ним заодно, но, увидев, что товарищ складывает заготовки возле станка Галкиной, остолбенел.
- Еще что! Очень нужно! Что я им, подсобник, что ли? - зашумел он.
- Пакость строить можешь, а как доброе что, так тебя нет, - сказал Костя, глядя ему в глаза. - У Галкиной в чем душа держится, через силу работает, а ты…
Сева опустил взгляд, взялся за тележку и потащил ее к цеховым воротам. Когда они вернулись, их встретили две пары изумленных глаз: пара синих и пара черных и блестящих, как спелые вишни.
- Ты, Катерина, рабочие рукавицы Севолоду отдай, - деловито распорядился Костя. - Свои он невесть как разодрал. А тебе рукавицы не снадобятся. А коли что, у Ленушки возьмешь.
Это было официальным заявлением, что девочки освобождаются от возни с заготовками.
- Ничего не понимаю, - сказала Катя.
- И не понимай… Думаешь, сами мы? Мастер приказал, а то в чем у тебя душа держится, - объяснил Костя и пошел к станку.
- Все-таки мерси, - поблагодарила Леночка.
Начался день. Внешне все обстояло по-старому: пыхтел у станка Костя, шушукалась с подругой Леночка, равнодушно работал Сева. Но все же день был особый. Отправляясь сдавать резцы в заправку, Катя как бы между прочим предложила:
- Малышок, тебе нужно резцы заправлять?
Он вручил ей один резец, а из шкафчика Севы вытащил два, на редкость тупых.
- Не трогай, сам отнесу! - бросился к нему Сева. - Подумаешь!
- Работай! - осадил товарища Костя. - Только и глядишь - с места сбежать!
Да что же это такое, в самом деле! Сева хотел взорваться, но встретился со взглядом Кости и снова сдался.
Обедать Костя пошел один через второй цех, чтобы не встречаться со знакомыми ребятами. Вернувшись за колонны, он увидел, что возле Севы вертится Колька.
- Малышок, я ножи заказываю Гришке Панову из инструментального цеха, - сообщил он шепотом. - Рукоятки из черного эбонита, и на рукоятке девиз: «Вперед!» Чехлы из брезента сами сделаем…
Костя промолчал.
- Кстати, ребята в цехе говорят, что вы с Севкой для девчат заготовки таскаете, как подсобники. Охота вам унижаться! - не дождавшись ответа, заметил Колька.
- Это дело не твое, - осадил его Костя. - Мы не унижаемся, а социалистическую помощь оказываем. - Он распорядился: - Завтра до смены и ты приходи помощь оказывать.
Такого явного вызова Колька не ждал. Он растерялся, уставился на Костю, потом бросил взгляд на Севу, ища поддержки и защиты, но Сева сделал вид, что ничего не слышит.
- Ты что, что? - забормотал Колька, нелепо улыбаясь и топчась на месте. - Ты это серьезно? Смешно, ей-богу! Почему я должен для чужих да еще в чужом цехе заготовки таскать?
- Испугался друзьям-товарищам помочь! - отметил Костя. - Слабосильная ты команда, вот что! Куда тебе в тайгу… Не пущу я тебя!
Что правда, то правда - Колька был весь какой-то несущественный. Светлые волосики венчиком выбивались из-под шапчонки, руки были тонкие, движения торопливые: легковесный человек.
- Я тебе не согласен подчиняться! - заявил он с отчаянием, стараясь выдать это отчаяние за гордость. - Севка, удивляюсь тебе, честное слово!
Костя знал, что теперь нельзя допускать послаблений, и молча занялся работой.
- Ну-ну, здорово!…- протянул Колька. - В конце концов, если ты так ставишь вопрос, то не надо и тайги. Подсобником я становиться не согласен из принципа!
Но его голос прозвучал так жалко, так неуверенно, что Сева усмехнулся: ничего, если он может таскать заготовки для девчонок, то и Глухих - не барин.
И Колька понял, что ему придется отложить свой принцип.
- Алло, Малышок-корешок!
Костя не поверил себе - на него смотрел Миша Полянчук, неожиданно появившийся между колоннами.
ИСКУШЕНИЕ
Это был Миша Полянчук, такой же, как всегда, с веселыми глазами, с носом, немного расщепленным на конце, в шапке-ушанке, молодцевато сидевшей на голове - ухо направо, ухо налево.
- Малышок, жив-здоров? Сейчас я в отдел капитального строительства зайду, а потом посмотрю длинный цех и канаву. После смены поболтаем о твоих делах, друг сердечный.
Не помнил Костя, как он сдал готовые «трубы» старенькой учетчице тете Паше, как убрал у станка. Ему было тревожно, неловко: он догадывался, что Миша знает о его беде. Когда он освободился, все ушли и за колоннами стало тихо, явился Миша.
- Присядем рядком да потолкуем ладком, - сказал он, усадил Костю на стеллаж и обнял его за плечи. - Станок, значит, сломал? - спросил он так просто, что у Кости отлегло от сердца.
- А ты почем знаешь?
- Сегодня утром Зиночка но телефону сказала. А тут как раз начальник филиала меня на завод кое за чем послал. Здорово тебя прорабатывали?
- Как след, - ответил Костя, отвернувшись.
- За дело?
- Ясно, за дело, - признал Костя. - Станки ломать - непорядок…
- Вот это я люблю! - одобрил Миша, обнял его еще крепче и поучительно добавил: - Сознательность важнее всего. - Он помолчал и приступил к вопросу, который особенно занимал его. - А к нам ты не надумал, Малышок? У нас дела пошли боевые. Снайперов молотка стало много, и Петрусь Зозуля - самый лучший. Упаковка чуть совсем не запоролась. Мы ей людей послали. Мингарей опять снег ел, а помощь все-таки принял, потому что главное - это интерес фронта… Начальник филиала говорит, что если ты согласен перебраться на филиал, то он лично устроит это дело.
Как это было заманчиво, как переворачивалось сердце у незадачливого токаря!
- Снабжение у нас улучшили, два новых общежития открыли для взрослых рабочих и одно - для молодых. Клуб еще, - продолжал искуситель. - Кино часто бывает… Сколько хочешь сеансов смотри… Вчера конфеты выдавали сверх нормы, вот попробуй. - И он сунул Косте большую конфету без обертки. - Она не то что шоколадная, но на шоколадную нечаянно посмотрела… Так что же я услышу, корешок?
Зажмурить глаза, тряхнуть головой, сказать «да», будто в воду прыгнуть, - и конец всем волнениям, впереди счастье, жизнь возле Миши, которого он полюбил, как брата…
- Директор велел за ремонт станка три месяца платить, - глядя прямо перед собой, проговорил Костя. - Обязательство выполнить. Слышь? К медали меня представляли, а теперь не дадут. - Тут лицо великого деспота сморщилось, он протянул Мише конфету в знак того, что отвергает все соблазны, и закончил: - Не рука с завода уходить. Ребята болтать станут… что меня из токарей выгнали…
