Фредерик Марриет - Дети Нового леса
– О, как я рада вас видеть! Входите!
Эдвард снял шляпу и поклонился. Девушка препроводила его в кабинет отца, где состоялась первая его встреча с новым хранителем леса.
– А теперь, – протянула она руку юноше, – я хочу вам сказать большое, большое спасибо, хоть слова эти, разумеется, меркнут в сравнении с тем, что вы сделали для меня. Вы спасли меня от ужасной смерти в огне и даже представить себе не можете, сколь несчастной я себя чувствовала, не имея так долго возможности высказать вам благодарность за ваш героизм. – И пока она говорила, рука ее оставалась в его руке.
– Ну, героизма здесь, впрочем, нет, – откликнулся Эдвард. – Как бы иначе я мог себя повести в такой ситуации. Это долг… – Он запнулся, едва не произнеся «Кавалера», но, вовремя спохватившись, добавил: – Любого мужчины.
– Но почему вы стоите? Садитесь. – Она пододвинула ему стул. – И прошу вас, без церемоний. Я не могу иначе вести себя с человеком, которому столь обязана.
Эдвард с улыбкой опустился на стул.
– Мой отец тоже безмерно вам благодарен, – продолжила Пейшонс. – И говорю я это совсем не из вежливости, а потому, что случайно подслушала, как он во время молитвы упомянул ваше имя, прося Господа ниспослать вам благословение. Скажите, пожалуйста, что он может сделать для вас? Я так умоляла Освальда Патриджа уговорить вас прийти. И вот наконец вы теперь здесь, и мне нужно знать, чем мы с отцом можем выразить благодарность помимо слов?
– Вы уже ее выразили более чем достаточно, мистрис Пейшонс, – с легким поклоном проговорил он. – Для бедного жителя леса огромная честь сидеть рядом с вами и держать вашу руку в своей.
– Но разве странно, что тот, кто спас мою жизнь, подвергая опасности собственную, стал мне братом! – воскликнула девушка. – Да, я себя чувствую вашей сестрой. Таково мое к вам отношение и таков мой долг, и для меня совершенно нет разницы, королевского вы рода или…
Она осеклась, но Эдвард быстро договорил за нее:
– Или житель леса. Если мы с вами теперь друзья, мистрис Пейшонс, давайте называть вещи своими именами. Тем более я совсем не стыжусь своего положения.
– Ну что же, тогда должна вам сказать, что, мне кажется, вы не тот, за кого себя выдаете, – призналась она. – То есть сейчас вы, конечно, действительно житель леса, но воспитаны-то совсем по-другому. И, между прочим, отец мой того же мнения.
– Очень признателен вам обоим за столь лестное обо мне суждение, но боюсь, что не в силах подняться над уровнем жителя леса. Больше того, со вступлением в должность вашего отца и введением новых правил у меня появился риск пасть еще ниже – до уровня браконьера и похитителя оленей. Не далее как сегодня, по пути к вам, я рисковал быть схваченным именно в этом качестве, и не возьми я с собой ружье, наверное, дело тем бы и кончилось, – с улыбкой ответил ей Эдвард.
– Но ведь вы не стреляли оленей, сэр? – встревожилась девушка.
– С тех пор как мы с вами последний раз виделись, нет.
– Как хорошо, что я это могу передать отцу! – успокоили его слова Пейшонс. – Он будет очень доволен. По его мнению, вы способны куда как на большее, чем он может вам здесь предложить, и ему было бы крайне отрадно услышать, на какое бы место вы согласились сами. У него ведь большие возможности, хотя он сейчас не совсем согласен с правительством из-за того…
– Что они убили короля, – вывел ее из затруднения юноша. – Вы ведь именно это хотели сказать, мистрис Пейшонс. Я слышал, что ваш отец пытался им помешать, и очень его уважаю за это.
– А я очень вам благодарна за эти слова. – От волнения у нее на глаза навернулись слезы. – Мне так отрадно, что вы его хвалите.
– Каждый, кто разделяет мои убеждения, сказал бы вам то же самое. Ваш отец, как я слышал, в Лондоне?
– Да, и вы мне напомнили о моей оплошности. Вам же пришлось проделать сюда длинный путь. Схожу-ка за Фиби, чтобы она принесла еды. – И девушка спешно покинула комнату.
Причина такой торопливости крылась не только в стремлении чем-нибудь угостить его, но и в том, что она провела уже слишком долгое время наедине с молодым человеком, а это в те времена шло вразрез с правилами приличия. Вот почему, поставив на стол холодное мясо, служанка не удалилась, а по просьбе юной хозяйки села в дальнем углу кабинета незримо присутствовать при их встрече. Все же с ее появлением доверительность как-то нарушилась, и Эдвард стал молча есть, а девушка, кажется, увлеклась всецело своим рукоделием, лишь изредка отрывая от него взгляд, словно в стремлении убедиться, что ее гость ни в чем более не нуждается.
Когда Фиби наконец собрала пустую посуду и вышла, Эдвард начал откланиваться.
– Нет, нет, подождите, пожалуйста, – стала удерживать его Пейшонс. – Мы еще не договорили. Скажите мне все же, что мы для вас можем сделать?
– Пока этой страной правят те, кто сейчас у власти, я не приму никакого места, – твердо проговорил он.
– Я очень боялась, что именно так вы и скажете, – внимательно посмотрела она на него. – Только не думайте, будто я вас осуждаю. Многие даже из тех, кто сперва поддерживал отстранение короля, теперь, когда это настолько ужасно закончилось, сожалеют и, будь их воля, вернули бы все назад. Где вы сейчас живете, сэр?
– На другом конце леса, в доме, который принадлежит теперь мне, а был унаследован еще моим дедом.
– И вы там совсем один? – последовал новый вопрос.
– Отнюдь.
– Вы совершенно напрасно меня опасаетесь. Поверьте, я никогда не позволю себе рассказать даже самым близким мне людям то, чего вы не хотите доверить другим.
– Я живу с братом и двумя сестрами, а дед наш недавно умер.
– Брат младше вас или старше?
– Младше.
– А сестры?
– Еще моложе.
– Вы говорили тогда моему отцу, что у вас своя ферма.
– Это действительно так.
– И она большая?
– Что вы, наоборот, совсем маленькая.
– Вы на доход от нее и живете?
– Да, – кивнул Эдвард. – И еще последнее время стали охотиться на дикий скот.
– А до недавнего времени и на оленей охотились? – продолжила Пейшонс.
– И с этим спорить не стану, – улыбнулся юноша.
– Вы говорили моему отцу, что воспитывались в Арнвуде.
– И воспитывался, и жил до того, как погиб полковник Беверли.
– И получали образование?
– Той малости, что я знаю, меня обучил капеллан, – подтвердил Эдвард.
– Но мне кажется, если вас там воспитывали и обучали, то явно не для того, чтобы сделать из вас лесника, – испытующе поглядела на него девушка.
– Конечно. Я должен был стать военным, как только достигну нужного возраста, – нашелся он.
– В таком случае вы, наверное, дальний родственник полковника, – предположила Пейшонс.
– Нет, я не дальний родственник, – уже начал нервничать от подходящих все ближе к истине ее расспросов Эдвард. – Но если бы Кавалер Беверли не погиб, а королю потребовались его услуги, я, без сомнения, уже служил бы под его началом. А теперь, мистрис Пейшонс, когда я ответил на столько ваших вопросов, позволю себе спросить в свою очередь. У вас есть братья?
– Ни братьев, ни сестер. Я единственный ребенок, – немедленно сообщила она.
– И в живых из родителей, как я понял, только отец.
– Да, только он, – подтвердила девушка.
– Вы связаны с кем-нибудь из известных семейств?
Пейшонс глянула на него с изумлением.
– Девичья фамилия моей матери Купер. Энтони Эшли Купер – ее родной брат.
– Ну, уж Энтони Эшли Купер точно не из простых смертных, – проявил редкостную для бедного лесника компетентность в подобных вопросах Эдвард. – Впрочем, я уже сверх всякой меры злоупотребил вашим доверием и снисхождением.
Он было двинулся к двери, но она снова остановила его:
– Пожалуйста, подождите. Во-первых, хочу еще раз вам выразить благодарность за то, что спасли меня. И еще я очень надеюсь, что вы опять посетите нас, когда возвратится отец. Он всегда будет рад тому, кто спас его единственного ребенка. Если бы вы его знали так же прекрасно, как я, уверена: вы бы не сомневались, что он замечательный человек. Может, конечно, он слишком суров и меланхоличен… Знаете, с той поры как умерла мама, он вообще перестал улыбаться.
– Вам совершенно нет никакой нужды защищать его от меня! – воскликнул Эдвард. – Я уважаю его в той степени, на какую только способен по отношению к человеку, который поддерживает враждебный мне лагерь.
– Я знаю гораздо больше, чем имела бы право сказать, – тихо проговорила девушка, – но, возможно, вас удивит, что его с этим лагерем связывают не слишком крепкие узы. И отец мой, и его зять, Энтони Эшли Купер, вряд ли большие друзья Оливера Кромвеля.
– Это, конечно, его поднимает в моих глазах. Но каким образом он в таком случае получил свой пост? – удивился Эдвард.
– Он его не просил, – покачала головой Пейшонс. – По-моему, его таким образом просто убрали подальше. Слишком уж часто он оказывается против того, что у них происходит, и пытается чересчур многому помешать.
