Игорь Фарбажевич - Рождественские сказки
- Хочу как вы... - замялся Тимка, - что-то изобретать. Можно мне у вас учиться?..
- Стать моим учеником?! - недоверчиво переспросил Плугов и задумался: - Гм!.. А ведь правда: учеников-то я не собрал...
- Я много чего умею! - Тимка стал перечислять: - Паять могу точить, лобзиком вырезать...
- Лобзиком, говоришь?.. А-ну, пойдем в дом!
Он пропустил Тимку вперед и недовольно обернулся к воротам:
- И чего рассвистелись?.. Порядка как не было - так и нет...
Дом напоминал настоящую лабораторию. Микроскопы, телескопы, кинескопы, старинные паяльные лампы, горелки, реторты, верстаки, тиски, станки, заполнили весь дом, а пол был завален деревянной и металлической стружкой.
Тимка впервые переступил порог рубакинского дома. Не с пустыми руками - он положил на стол чертежи Кареты Счастья и пачку исторических фотографий. Но не успел Тимка что-нибудь сказать, как во дворе раздался свирепый собачий лай.
Это Святик играл роль сторожевого пса тяжелой злобы.
- За мной... - вспомнил вдруг Тимка Рубакин о своем побоище у ночной палатки, и заметался заячьим взглядом по комнате. Плугов всё понял и втолкнул парня за печь. На пороге показались красные с мороза милицейские лица.
- Это ещё что такое?! - удивился Плугов. - Почему без стука?
- С Рождеством вас, Федор Филиппыч! - любезно сказали милиционеры. Это хорошо, что у вас собачка на цепи. Ну, и зверь! А скажите нам, уважаемый Федор Филиппыч: не забегал ли сюда подозрительный субъект по фамилии Тимофей Рубакин?
Изобретатель нахмурил брови и строго спросил:
- А, собственно говоря, какие у меня могут быть дела с каким-то подозрительным субъектом?!
- Верно... - смутились зуевские постовые, мельком окинули взглядом лабораторию и тут же откланялись: - Вы уж извините нас, Федор Филиппыч! По всей слободке ищем... Еще разочек вас, с праздником!... - И побежали свиристеть дальше.
- Хулиганишь?
- Бывает... - честно признался Тимоня, выйдя из-за печи.
- Ладно! Ты вот что, Тима. Подожди меня маленько. Я быстро смотаюсь недалеко по делу и - сразу вернусь. А ты пока чай завари.
- А может вам не стоит сегодня, Федор Филиппыч, куда-то мотать?.. Ведь вы на своей Телеге собрались отправиться?..
- Ясновидящий! - поразился Плугов. Тут Тимка и протянул хозяину пачку фотографий.
Пока изобретатель рассматривал фотографии и что-то бормотал про себя непонятное, с Тимофеем Рубакиным произошло вот что.
На стене между окон у Плугова висела картина в золотой раме, красивая вещь. Нарисован на ней был тихий пейзаж - река и роща за рекой. Картина эта была особенная. Можно было посмотреть - и ничего. Однако, если кому-нибудь удавалось оценить высокую красоту работы, но так, чтобы вздохнуть от переполненной души, тогда поверх пейзажа загорались слова. Всякому - свои. И непременно самые для человека важные.
Загляделся наш Тимофей. Вздохнул.
О, русская земля! Израненая, сожженная, преданная, разделенная! Овраги твои - не следы ли плетей?.. Горы твои - не могильные ли холмы?.. Реки твои - не женские ли слезы?!..
Поля твои пропитаны кровью сраженных богатырей. В твоих лесах, о Русь! до сих пор стонет и плачет эхо голосов убитых и пропавших бесследно!.. Твои алые ягоды - разве не капли святой крови, что выступают на снегу и среди листвы из года в год, из века в век, ибо земля утоплена в крови!..
Замордованная войнами, князьями, царями и нескончаемой чередой народных освободителей, - ты все равно жива, о Русь моя, сестра моя! Ты стонешь, больно тебе!..
Я выхожу тебя, вынянчу! Спою колыбельную и покачаю в люльке среди звезд! И вспашу, и засею, и соберу новый урожай зерен и плодов!
О, терпеливый народ! Сколько ждать тебе Божьей Благодати?! Сколько ещё голов покатится во рвы, сколько ещё жен и дочерей заберут в полон похотливые враги твои?!..
О, русская земля! Любимая, единственная! Пусть будет безоблачно Будущее твое! Красивая, сильная и добрая, встанешь ты посреди всех народов и пойдешь с ними общим путем Любви, Надежды и Веры!..
А если и суждено увидеть мне тень на лике твоем - пусть это будет тень Ангельского крыла!..
Вот что открылось молодому богатырю Тимоне.
- Так ты - оттуда?.. - хрипло спросил Федор Филиппович.
Тима виновато кивнул, мол, так вышло.
- А как же я?.. - растерянно спросил Плугов.
- А вы - в другой раз. - Он скосился на картину - ничего: река и роща за рекой, лето, сумерки...
Плугов вдруг громко расхохотался:
- Видишь ли, парень... Другого раза уже не будет.
- Отчего же?! - удивился Тимофей.
- Да потому, что... хреновая она, телега!
- Я бы так не сказал, - не согласился с ним Тима. - Телега - что надо! Проверено.
- Видишь ли, Тимофей... Есть в ней один недостаток, - он опять расхохотался.
- Всего-то один? - пожал плечами Тима и положил перед Плуговым Карету Счастья в чертежах.
- Но - какой?! - воскликнул Плугов. - Одноразовая она! Как зажигалка! Вот что значит: изобретать наспех!..
Отдышавшись от хохота, Федор Филиппыч глянул на чертежи, потом расстегнул пуговицу на шее, потом серьезно сказал:
- Ученик - это большое счастье!..
Ну вот, теперь всё досказано!
Или ещё что надо?
К О Н Е Ц
