Влас Дорошевич - Сказки и легенды
- Хорошо! - сказал Аббас. - Преклонимся пред волей аллаха! Но я, хан, живу, - и последний погонщик ослов тоже живет. Надо жить. Пусть будет так. Но кем же надо жить?
- Был на свете, - ответил Сефардин, - один такой же мудрый и благочестивый человек, как ты. И молил он аллаха: "Сделай меня, премудрый, таким существом, чтоб никому я не мог принести зла, самой маленькой букашке". Услышал его молитву аллах и сделал благочестивого человека муравьем. Ушел муравей в лес, очень довольный: "Теперь-то уж я никому не могу принести вреда". И стал жить. Только в первый же день около самого муравейника, где поселился муравей, волк нагнал испуганную козочку и стал драть. И есть-то волку не хотелось, - так, просто волчья природа: не может видеть животного, чтобы не задрать. А козочка умирала в мучениях под его зубами и когтями, и крупные слезы лились из ее огромных, печальных и страдальческих глаз. Страшны были ее мучения. А муравей должен был смотреть на все это. Что он мог сделать? Взлезть на волка и укусить? И думал муравей: "Был бы я львом - бросился бы на волка и не дал бы ему терзать козочки. Зачем я не лев?" Кем лучше быть, Аббас?
- Послушай, - воскликнул хан, - как усталый путник из кристального горного ключа, пью я слова твоей мудрости. Ведь мы были когда-то дружны!
- Были! - отвечал Сефардин с печальной улыбкой.
- Так почему же теперь не доходят до меня лучи твоей мудрости? И окружен я какими-то невеждами, которые только сами себя зовут мудрыми?!
- Зайдем за этот камень, - сказал Сефардин, - я отвечу тебе на твой третий вопрос. Они зашли за камень.
- Теперь сядем и полюбуемся на Эльбрус, - сказал Сефардин.
- Как же любоваться, когда его теперь не видно? - с изумлением воскликнул Аббас.
- Как не видно?
- Из-за камня не видно.
- Из-за камня? ... Эльбруса?
Сефардин рассмеялся и покачал головой:
- Эльбрус такой огромный. А камень что в сравнении с Эльбрусом? Разве только сам себя может считать горою! И из-за него не видно Эльбруса! А Эльбрус теперь должен быть очень красив! Правда, хан, досадно на камень, что он закрывает от нас Эльбрус?
- Конечно, досадно! - согласился хан.
- Чего же ты сердишься на камень, - улыбнулся Сефардин, - когда ты сам за него зашел? Кто тебе велел? Сам своей волей зашел за камень, а на него сердишься, что не видишь Эльбруса!
По лицу хана пошли сердитые тучи.
- Ты дерзок, - сказал он. - А не боишься ты, что я и разгневаться могу на такую мудрость? Мулла покачал головою:
- Рассердись на воздух. Что будет толку? Разгневайся на воду. Что ты ей сделаешь? Рассердись на землю. Точно так же сердиться и на мудрость. Мудрость разлита аллахом на земле!
Хан улыбнулся.
- Спасибо, старик!
И они вместе сошли со скал.
Сефардин поддержал стремя, Аббас вскочил на коня.
- А если мне захочется посмотреть Эльбрус и послушать истинную мудрость? - спросил хан.
- Тогда выйди из-за камней, за которые сам зашел! - сказал Сефардин.
Хан тронул коня и весело крикнул мулле:
- Так, значит, до свиданья, мудрец!
А Сефардин печально ответил ему:
- Прощай, хан!
МУЖ И ЖЕНА
(Персидская сказка)
- Удивительно создан свет! - сказал мудрец Джафар.
- Да, надо сознаться, престранно! - ответил мудрец Эддин. Так говорили они пред премудрым шахом Айбн-Муси, который любил стравить между собою мудрецов и посмотреть, что из этого выйдет премудрого.
- Ни один предмет не может быть холоден и горяч, тяжел и легок, красив и безобразен в одно и то же время! - сказал Джафар. - И только люди могут быть в одно и то же время близки и далеки.
- Это как так? - спросил шах.
- Позволь мне рассказать тебе одну историю! - ответил с поклоном Джафар, довольный, что ему удалось завладеть вниманием шаха.
А Эддин в это время чуть не лопался от зависти.
- Жил в лучшем из городов, в Тегеране, шах Габибуллин, - шах, как ты. И жил бедный Саррах. И жили они страшно близко друг от друга. Если бы шах захотел осчастливить Сарраха и пройти к нему в хижину, - он дошел бы раньше, чем успел бы сосчитать до трехсот. А если бы Саррах мог пройти во дворец шаха, - он дошел бы и того скорее, потому что бедняк всегда ходит скорее шаха: ему больше в привычку. Саррах часто думал о шахе. И шах иногда думал о Саррахе, потому что как-то по дороге видел Сарраха, плакавшего над издохшим последним ослом, и по милосердию своему спросил имя плачущего, чтоб упоминать его в своих вечерних молитвах: "Аллах! Утешь Сарраха! Пусть Саррах больше не плачет!" Саррах иногда задавал себе вопрос:
"Хотел бы я знать, на каких конях ездит верхом шах? Я думаю, что они кованы не иначе, как золотом, и так раскормлены, что просто ноги раздерешь, когда сядешь верхом!" Но сейчас же отвечал себе:
"Экий я, однако, дурень! Станет шах ездить верхом! За него ездят верхом другие. А шах, наверное, целый день спит. Что ему больше делать? Конечно же спит! Нет занятия лучше, как спать!"
Тут Сарраху приходило в голову:
"Ну, а есть-то как же? Шах должен и есть. Тоже занятие не вредное! Хе-хе! Поспит, поест и опять заснет! Вот это жизнь! И есть не что-нибудь, а всякий раз нового барана. Увидит барана, сейчас зарежет, изжарит и съест в свое удовольствие. Хорошо!.. Только и я-то дурень! Станет шах, словно простой мужик, всего барана есть. Шах выедает барану только почки. Потому почка - самое вкусное. Зарежет барана, отъест ему почки и другого зарежет! Вот это шахская еда!" И вздохнул Саррах:
"И блохи же, я думаю, у шаха! Жирные! Что твои перепела! Не то, что у меня - дрянь, есть им нечего. А у шаха и блохи должны быть, как ни у кого. Откормленные!"
Шах же, когда ему вспоминался плачущий над издохшим ослом Саррах, думал:
"Бедняга! И с вида-то он худ. От плохой еды. Не думаю, чтоб каждый день у него жарилась на вертеле горная козочка. Я думаю, питается одним рисом. Хотел бы я знать, с чем он готовит плов, - с барашком или с курицей?"
И захотел шах увидеть Сарраха. Одели Сарраха, вымыли и привели к шаху.
- Здравствуй, Саррах! - сказал шах. - Мы с тобой близкие соседи!
- Да, не дальние! - отвечал Саррах.
- И хотел бы я поговорить с тобой по-соседски. Спроси у меня, что ты хочешь. А я у тебя спрошу.
- Рад служить! - отвечал Саррах. - А спрос у меня невелик. Одна вещь не дает мне покоя. Что ты силен, богат, - я знаю. У тебя много сокровищ, - это я, и не глядя, скажу. Что у тебя на конюшне стоят великолепные лошади, - тут и задумываться нечего. А вот прикажи мне показать тех блох, которые тебя кусают. Какие у тебя сокровища, лошади, - я себе представляю. А вот блох твоих прямо себе представить не могу!
Диву дался шах, пожал плечами, с удивлением оглядел всех:
- В толк взять не могу, о чем говорит этот человек. Какие такие блохи? Что это такое? Должно быть, просто втупик хочет меня поставить этот человек. Ты, Саррах, вот что! Вместо того, чтобы разговаривать о каких-то там камнях или деревьях, - что такое эти твои "блохи"? - ты мне ответь-ка лучше сам на мой вопрос.
- Спрашивай, шах! - с поклоном отвечал Саррах. - Как перед пророком, ничего не скрою.
- С чем ты, Саррах, готовишь свой плов: с барашком или с курицей? И что ты туда кладешь: изюм или сливы?
Тут Саррах глаза вытаращил, на шаха с изумлением взглянул:
- А что такое плов? Город или река?
И смотрели они друг на Друга с изумлением.
- Так только люди могут быть, повелитель, в одно и то же время близки и далеки друг от друга! - закончил мудрый Джафар свой рассказ.
Шах Айбн-Муси рассмеялся:
- Да, диковинно устроен свет!
И, обратившись к мудрецу Эддину, который позеленел от успеха Джафара, сказал:
- Что ты на это скажешь, премудрый Эддин? Эддин только пожал плечами:
- Повелитель, прикажи послать за женою Джафара! Пусть она принесет мой ответ.
И пока слуги бегали за женою Джафара, Эддин обратился к мудрецу:
- Пока ходят за твоей достойной супругой, Джафар, будь добр, ответь нам на несколько вопросов. Давно ли ты женат?
- Двадцать лет полных! - отвечал Джафар.
- И все время живешь с женой неразлучно?
- Какой странный вопрос! - пожал плечами Джафар. - Шляется с места на место дурак. Умный сидит на одном месте. Он, и сидя у себя дома, мысленно может обтекать моря и земли. На то у него и ум. Я никогда, благодаренье аллаху, не имел надобности выезжать из Тегерана, - и, конечно, прожил с женой неразлучно.
- Двадцать лет под одной кровлей? - не унимался Эддин.
- У всякого дома одна только кровля! - пожал плечами Джафар.
- Скажи же нам, что думает твоя жена?
- Странный вопрос! - воскликнул Джафар.
- Ты, Эддин, конечно, мудрый человек. Но сегодня в тебе сидит словно кто-то другой и говорит за тебя. Выгони его, Эддин! Он говорит глупости! Что может думать жена человека, который всеми признан за мудреца? Разумеется, она рада, что аллах послал ей мудреца в спутники и наставники. Она счастлива этим и гордится. И все. Я не спрашивал ее об этом. Но разве спрашивают днем: "теперь светло?" - а ночью: "теперь на улице темно?" Есть вещи, которые разумеются сами собою.
