Мария Кановская - 1000 загадок, сказок, басен
Кума лисица, несравненная хитрюга и плутовка, задумалась, сразу став серьезной; она прикрыла мордочку лапами, будто решала вопрос огромной важности, и так застыла на какое-то время.
Лев, который не привык ждать, нетерпеливо прорычал:
– Ну что? Решить не можешь, что ли?.. Лиса-плутовка задрожала от страха и ответила:
– Вот о чем я думаю, кум… Я знаю, что царю зверей – любое дело по плечу: если захочет, он может вызвать дождь или сделать так, чтобы светило солнце, но ведь его власти не хватит на то, чтобы… дождь и солнце появились одновременно!..
Хозяин леса, который, конечно, был тщеславен, ответил с видимым безразличием:
– Ну, и глупа же ты! Смеешь сомневаться в могуществе царя зверей? А я-то полагал, что кума лиса куда умнее. Я сделаю так, как ты хочешь. В день твоей свадьбы – всем на удивленье – будет и дождь, и солнце одновременно.
И в назначенный день царь лесов выполнил свое обещание. Ведь слово царя назад не возьмешь! С тех самых пор, каждый раз, когда в лесу справляют лисью свадьбу, в природе властвуют дождь и солнце. И все вокруг знают: пошел грибной дождь, – значит, опять лисья свадьба…
(В обработке Т. Балашовой.)ЛИСА-БРАДОБРЕЙ С ГОРНОГО ПЕРЕВАЛА
(японская сказка)
Случилось это давным-давно. Стояла среди гор маленькая деревушка. Тихо и спокойно жили там люди. Только стали вдруг поговаривать, что поселилась на перевале лиса-оборотень и людей морочит. Думали-думали жители деревни, что им делать, и решили на перевал отправиться – посмотреть, вправду ли лиса там живет. Взяли они фонари, пошли в горы, да прежде договорились: кто лису приметит, фонарем знак подаст.
Жил в той деревне один парень. Звали его Гонсукэ. Вот идет Гонсукэ и думает: «Эх, хорошо бы мне ту лису увидеть! Уж я-то ее бы одурачил!»
А тем временем все по лесу разбрелись. Остался Гонсукэ один, за деревом спрятался и стал ждать. Вдруг видит: кусты зашевелились, и лиса из зарослей выходит. Заметался Гонсукэ, словно воздушный змей в небе, – как бы лисе на глаза не попасться!
А лиса в его сторону и не смотрит. Присела она под большим деревом, что у самой дороги росло – отдыхает. Посидела-посидела, а потом давай с дерева листья рвать да на голову себе сыпать. Не успел Гонсукэ и ахнуть, как превратилась лиса в красивую девушку с волосами до пят. Наклонилась девушка, собрала с земли сочные плоды, подняла руку над головой и – засверкал у нее в волосах чудесный гребень.
Смотрит Гонсукэ на лису, дивится.
«Ну и повезло же мне, – думает. – Не каждый день увидишь, как лиса к своим плутовским забавам готовится».
Сорвала тут девушка-лиса пучок сухой травы да себя им по спине ударила. Глядь – а это уж и не солома вовсе, а младенец! Огляделась лиса вокруг и прямо к дереву-фуки направилась. Листья с него стряхнула, и обратились они в зеленое покрывало. Завернула лиса в него младенца и на спину себе посадила. Смотрит Гонсукэ на лисьи превращения, глазам своим не верит. Вышла лиса на горную тропинку. Видит – на дороге конский навоз валяется. Провела она рукой, и появились на том месте сладкие рисовые лепешки. Взяла лиса листья прицветника – стали они узелком для гостинцев; завернула в них лепешки и по тропинке к деревне спускаться стала. Идет девушка по лесу, а Гонсукэ за ней тихо-тихо крадется. Шли они, шли и подошли, наконец, к большому дому.
Стукнула лиса в дверь раз, стукнула другой и говорит:
– Это я пришла, дочка ваша! Отоприте дверь!
– Ох, доченька! Заждались тебя совсем, – услышал Гонсукэ голоса из-за двери.
Видит – на пороге старик со старухой стоят. Испугался Гонсукэ не на шутку:
«Вот хитрая бестия! – думает. – В старикову дочку обратилась и теперь морочить их будет! А старикам-то и невдомек, что лиса это!»
Ворвался он в дом, да как закричит:
– Гоните ее, гоните! Я – Гонсукэ из деревни, что под самой горой! Эй, старик, не дочка это твоя, а лиса-оборотень! Я сам видел! Берегись – обманет она тебя!
Подскочил Гонсукэ к девушке, да крепко-накрепко за волосы схватил.
– Эй, парень, не тронь дочку нашу! – накинулся на него старик. – Никакая это не лиса!
– Да нет же, – не унимался Гонсукэ, – лиса это! Я сам в горах видел, как она в девушку превратилась. И не младенец у нее за спиной, а пучок сухой травы! А сладкие лепешки в узелке – из конского навоза!
– Ты, негодный, в дом чужой врываешься, да еще и глупость всякую несешь! – вконец рассердился старик.
– Да не вру я, не вру! – чуть не заплакал от досады Гонсукэ. – Ну, не верите – проверьте! Подпалите ей подол платья – коли прав я, она тотчас в лису обернется!
– А что, может, и впрямь огнем ее испытать? – обратился старик к своей старухе.
Взял он из очага головешку, да к дочкиному подолу поднес. Заплакала девушка, запричитала:
– Какая же, какая же я лиса? А искорки уж по платью побежали. Вспыхнула девушка и в тот же миг умерла.
– Что ты наделал! – закричал старик. – Дочку нашу страшной смертью погубил! Что теперь нам, старым, делать, как жить?!
Залилась старуха слезами горькими. Побледнел Гонсукэ, а потом тоже заплакал:
– Я ведь и вправду думал, что лиса это. Спасти вас хотел!
Вот сидят они втроем, слезы льют. Вдруг слышат – по деревне монах идет, сутру читает. Бросился старик к монаху:
– Господин монах, – стал просить он, – в дом мой зайдите. Беда у меня случилась.
Согласился монах, в дом вошел. Рассказали ему старики обо всем. Выслушал монах, а потом и говорит Гонсукэ:
– Дурной поступок ты совершил – дочь старикову убил. Должно теперь тебе монахом стать – так закон велит. Возьму тебя к себе в ученики, и будешь ты молиться духу усопшей, прощение вымаливать.
Сказал так и к старикам обернулся:
– Не горюйте, старики, – говорит, – была дочка ваша доброй и ласковой, потому и на небесах покой обретет. Научу я Гонсукэ уму-разуму. Отслужит он по девушке заупокойную, душа ее счастьем и наполнится.
Усадил монах Гонсукэ посреди комнаты, молитву прочитал, а потом и голову брить начал. И спереди сбрил волосы, и сзади. Стала голова на большой шар похожа.
– Делайте, господин монах, все, что положено, – говорит Гонсукэ смиренно. – Надо мне вину свою искупить.
Закрыл он глаза, сидит, голову наклонив. Вдруг слышит чей-то голос:
– Эй, Гонсукэ, что с тобой случилось? Кто тебе голову обрил? Уж не лиса ли?
– Какое там! – отвечает Гонсукэ. – Совершил я дурной поступок, вот и пришлось мне в ученики к монаху идти.
Раздался тут в ответ громкий смех. Очнулся Гонсукэ, голову поднял. Видит – стоят вокруг деревенские парни, со смеху покатываются. Огляделся он вокруг: нет старика, нет старухи, да и монаха тоже нет. Лежит перед ним лишь куча конского навоза, да фонарь у самых ног валяется.
– Обморочила! – только и смог выкрикнуть Гонсукэ. Схватился он руками за голову – а она-то бритая! Ни одного волоска лиса-оборотень не оставила!
Вот такую историю сказывают!
(В обработке А. Садоковой.)КАК ОЛЕНЬ И УЛИТКА БЕЖАЛИ НАПЕРЕГОНКИ
(филиппинская сказка)
Как-то один молодой олень щипал в лесу траву и увидел вдруг: вверх по тонкому ростку бамбука ползет улитка. Олень стал смотреть, как неуклюже, как медленно она движется. Смотрел-смотрел он на нее, а потом сказал:
– До чего же плохо ты ходишь! Неужели не можешь научиться ходить быстрей? Вот я не только быстро хожу, но и очень быстро бегаю, и хотя за мной часто гоняются собаки, мои ноги меня спасают. А что будешь делать ты, если за тобой погонится враг? Ведь тебя ноги не спасут.
Улитка остановилась, посмотрела на оленя и увидела, какой он красивый и сильный и какие длинные у него ноги. Ей даже стало завидно, но она подумала: «Хоть я и не такая красивая, как олень, и ноги у меня не такие, как у него, зато я умнее». И она сказала:
– Заносчив ты, олень, но не очень умен. Видно, не знаешь ты: если сильно захочешь, можно добиться очень многого. Давай попробуем – побежим отсюда наперегонки через луг до берега речки.
Олень расхохотался:
– Да ты что, и вправду надеешься меня перегнать?
– Там будет видно, – ответила улитка. – Если хочешь, позовем кого-нибудь в судьи.
– Давай позовем сову, – предложил олень.
– Давай, – согласилась улитка.
Олень побежал к сове и сказал ей:
– Здравствуй, сова! Улитка предложила мне бежать с ней наперегонки через луг до берега речки. Согласна ты быть нашим судьей?
