Елена Усачева - Бал неисполненных желаний
– Цирк, – буркнул физик, дошагивая до стола. – То, что вы делаете, – чистой воды автократия, подчинение интересов большинства интересам одного.
– Это называется «демократическая система». – Славка насупился, стал тянуть вперед губы, изображая обиду.
– Это называется «тоталитаризм», растворение личности в коллективе.
– Кого это мы тут растворили? – зачем-то полез вперед Гера. – Нам все удобно!
– Конечно, удобно.
– Вы против коммунарской системы?
– Я против того, что происходит у вас в классе.
– У нас ничего не происходит, – вернулся к началу разговора Тырин. – Я это знаю.
– Раз ты все знаешь, скажи, кто брал проверочную, – поймал фюрера на слове Большой Брат.
– Я думаю, ее куда-то положили по ошибке, – заученно отозвался Тырин. – Человек ошибку исправил, но признаваться не хочет. И это правильно. Ругать могут.
– Кого?
– Того, кто взял!
– Ругать? – снова ухватился за слово физик. – Значит, это кто-то из вас.
– Почему из нас? Это мог сделать любой учитель. – Славка – само спокойствие. Позавидовать можно.
– Учителей за проступки не ругают! За проступки их наказывают, лишают премий. А ты сказал, что будут ругать.
– Я употребил неправильное слово, – нашелся Славка.
– Он-то тут при чем? – некстати влез Гера.
Физик внимательно посмотрел на Бородина и усмехнулся.
– Так… – подошел он к столу. – Интересно. Круговая порука. За одного отвечают все. И тебе это нравится?
Тырин качнулся. Казалось, он сейчас упадет на свое место, расплачется и во всем признается. Попросит прощения и помощи.
Но Славка чуть заметно шевельнул уголками губ. Легкая улыбка. Еле видная. Сколько в ней было торжества!
– К товарищам нельзя подходить с такой системой оценки: «Нравится – не нравится». Друга принимаешь таким, какой он есть, терпишь, если надо, и уступаешь. Вы этому нас учили все одиннадцать лет школы.
– Но, честное слово, мы не ожидали, что на таких посылах вырастет монстр, – развел руками физик и так громко перекатился с пятки на мысок, что Соня опять вздрогнула. – А мне что делать? – Большой Брат сдался. Это было видно по опущенным плечам, слышно по чуть хрипловатому голосу. Он устал. Славка в очередной раз вытащил класс из пропасти. Дальнейший разговор был уже чистой формальностью. – У нас две проверочные. Старая, которая неожиданно нашлась сегодня утром. И новая, за которой я сегодня же утром ездил в РОНО, потому что по почте нам посылать уже не рискуют.
Движением фокусника он провел руками над столом: на чисто убранном пространстве двумя белыми пятнами выделялись конверты. На случай, если кто-то еще не понял, что это такое, учитель постучал по столу пальцем, привлекая к конвертам внимание. Да, да, это были они. Или вы и так в курсе, как они выглядят?
– Я хочу знать, в чьих руках она побывала. Сладкова?
Соня, успевшая вернуться на место, снова вскочила.
«Я ничего не знаю, – звенело в голове. – Ничего не знаю».
– Что же ты молчишь?
– Я не брала, – прошептала Соня, уходя от обмана.
Следующий вопрос физика был закономерен:
– А кто брал?
Соня глянула на Тырина. Лицо абсолютно спокойно.
Наверное, он взял еще до того, как Тихон упал. Падение было запасным вариантом. Надо сказать. Нельзя врать.
– Она-то откуда знает? – прервал затянувшуюся паузу Славка.
– Сладкова! – настаивал Большой Брат.
– Я не знаю, – прошептала Соня.
– Не слышу! – Физик склонился в проход. И даже голову повернул. Левым ухом вперед.
– Не знаю! – громче произнесла Соня.
Это было все равно что подписывать себе смертный приговор. До этого она еще могла считать себя не такой, как Тырин или Макс. До этого… Сам погибай, а товарища выручай. До…
– Я не знаю, кто взял проверочную! – громко повторила Соня. – Когда я заходила в учительскую, там никого не было. И конверта на столе не лежало.
Большой Брат выпрямился, вопросительно посмотрел на класс.
– Борис Бенедиктович! – Голос Тырина обволакивал. – Можно мы начнем писать? Время идет.
– Да, время идет, – согласился физик, возвращаясь к столу. – Время идет, а вы не меняетесь. Как так?
– Это уже задача?
– Это риторический вопрос.
– Тогда он не требует ответа.
Учитель стукнул костяшками пальцев по первому конверту.
– Хорошо! Слава! Раздай листочки по партам. Первый ряд, рассядьтесь. Надо, чтобы каждый сидел по одному. От урока прошло десять минут. Я вам столько же разрешу взять от перемены. Какой у вас следующий урок?
– Алгебра. – Никто и не думал отвечать вперед Тырина.
– Я поговорю с Зоей Игоревной. Я надеюсь, она не будет против. Ну? Что вы на меня смотрите? Работайте! Работайте…
– Тырин! – прошептал Макс и показал большой палец на правой руке. Он был в восторге от разговора. Катрин беззвучно, одними пальчиками изображала аплодисменты.
Славка пожал плечами. Для него это была обыденная роль волшебника. С установленной таксой за услуги.
И все начали работать. Символы и знаки прыгали у Сони перед глазами. Поминутно она ловила себя на том, что смотрит на Тырина. Видит его пухлую щеку, шепчущие губы. Он писал ровно, время от времени откладывая ручку и ковыряя заусенец на большом пальце левой руки, потом опять принимался писать. Томка грызла ручку, поглядывала в окно. Ваня с Федей писали, одинаково облокотившись на левые руки. Фил улыбался. Димочка блаженно жмурился, как кот на солнцепеке. У него был круглый детский почерк.
– Сладкова, тебе что-то не понятно? – прервал затянувшееся наблюдение физик.
Повернулись к ней все. Не из любопытства. В глазах, которые посмотрели на нее, было соучастие. Каждый был готов за Соню ответить.
– Понятно, – вздохнула Соня, опуская глаза. – Мне все понятно.
Эти взгляды что-то включили в голове, и Соня начала работать быстро, ни на что не отвлекаясь. А главное – ни о чем не думая. Только в правое плечо как будто все время дуло. Оно словно было не защищено, не прикрыто. Словно раньше справа кто-то сидел, а теперь его нет. Впрочем, это могло и показаться. Просквозило, вот плечо и ноет.
Сдавать все начали одновременно. Никто не торопился продемонстрировать свое повышенное знание предмета.
– Сладкова! – задержал ее работу в руке Большой Брат. – Тебе нравится в этом классе?
– Да, нравится.
Она сначала ответила и только потом испугалась, что спрашивает физик не просто так, что он уже выбрал, кого отсеять.
– И тебе не хотелось бы отсюда уйти? Или перейти на экстернат?
Соня почувствовала, что за спиной кто-то встал, и пробормотала:
– Нет, не хотелось бы.
– Молодец! – прошептал ей в затылок Тырин.
Кто бы сомневался, что он бдит своих подопечных.
– Ну хорошо. – И уже всему классу, чтобы слышали, чтобы боялись: – Я надеюсь, что не найду по работе того, кто взял проверочную?
– Как это может определиться? – встрял Гера.
– По почерку. Человек не волновался, когда писал, потому что все знал. Да и ответы будут короче, лучше продуманы.
Соня побрела к своему месту. Что бы ей сейчас хотелось, так это уснуть лет на пять, чтобы пережить и будущую жуткую весну, и сумасшедший июнь, и волнительный июль, и муторный август. Если бы ее спросили, куда бы она хотела вернуться, она бы ответила, что в начальную школу. Беззаботное было время…
– А не пойти ли нам в кино? – присел на край стола Тырин.
Соня складывала тетради и боролась с сильным искушением этими самыми тетрадями врезать по круглой тыринской башке. Но ответила сдержанно:
– Еще древние говорили, что в вопросе кроется половина ответа.
– И что же кроется в моем вопросе? Пойти?
– А не пойти.
Славка спрыгнул с парты.
Сейчас скажет что-то в духе: «Сам погибай, а товарища выручай» или «Один за всех и все за одного…». Откуда у нее эти никчемные выражения? Кто их говорил? Когда? Пять лет назад? Почему до сих пор они сидят в голове, мешая жить? Зачем ей нужно это вранье? Настоящее полноразвесистое вранье, придуманное умной доброй учительницей по биологии в пятом классе. Странно, они жили по мудрым правилам взрослых, а вышло, что наворотили одни ошибки. Раньше, пусть и корявыми методами, пускай порой жестоко, но все же они добивались добра. А теперь в их доброте кроется одно зло. Почему все так быстро поменялось?
– Понимаю… – с умным видом кивнул Славка. – Кое-кого выписывают из больницы. Значит, в следующий раз. И… Кстати…
Славка поднял свой сотовый, показывая, что посылает эсэмэску. В ответ Сонина трубка набухла светом, выплюнула позывной сообщения.
– Что это? – покосилась Соня на телефон.
– Номер Тихона. У тебя нет. Запиши, пригодится.
Соня с удивлением посмотрела на Тырина. Гладкий утверждал, что Славка к ней неравнодушен. Кажется, частичку «не» можно откинуть. Эмоций не было никаких. Вот он ушел и оставил пустоту. Что он делает? Зачем делает? Не понять.
Славка ушел. За ним, словно сквозняк потянул листочки со стола, ушли-улетели остальные. Они идут в столовую, будут сидеть рядом, обсуждать проверочную. Все вместе…
![Роберт Сальваторе - Серебряные стрелы [Серебряные потоки]](/uploads/posts/books/66682/66682.jpg)