Георгий Скребицкий - Лесной прадедушка (Рассказы о родной природе)
Раненый лебедь исчез в густых зарослях. А незадачливый стрелок повернул лодку и тоже скрылся за островом.
В этот день охота у Ивана Захаровича оказалась удачной. Он застрелил девять уток. И всё же сидел в лодке мрачный, угрюмый, то и дело посматривал на дальние камыши, где укрылся раненый лебедь. Петя тоже нахохлился: ему было очень жалко, что ранена и теперь погибает зря такая большая красивая птица.
Возвращаясь с охоты домой, Петя спросил:
— Папа, а лебедей едят?
— Есть можно, да мясо жёсткое, — нехотя ответил Иван Захарович и, помолчав, добавил: — Дело тут не в еде, редкая это птица. Её охранять, а не губить нужно. Ну, перебьём последних, а тогда что? Видал, как они над озером пролетали? Красота, сердце радуется. — И Иван Захарович снова заволновался. — Не охотник стрелял, живодёр. Жаль, далеко от нас, не догнать его, а то бы я ему показал, как лебедей губить!
Петя с отцом вернулись домой. Стало смеркаться. Заморосил дождь, поднялся ветер, пронизывающий, холодный. Он зло свистел и завывал в голых сучьях деревьев, гнал по озеру шипящие волны.
Под вечер Петя вновь вышел из дому и направился к берегу.
В серой дымке осенних ненастных сумерек смутно темнел ближайший остров.
Глядя на него, Петя подумал: «Вот там, в камышах, под дождём, в холоде, в темноте сидит теперь раненый лебедь. Его дружки уже далеко, а он не сможет лететь. Наступит зима, затянет озеро льдом, тут ему и конец».
Петя стоял на берегу, слушал, как глухо плещутся волны, как завывает ветер. И вдруг мальчик услышал или, быть может, ему показалось, что откуда-то издалека донёсся ещё какой-то протяжный, тоскливый звук. Да, такой именно звук он слышал сегодня утром, когда большие белые птицы летели над озером.
Неужели это кричит раненый лебедь, зовёт на помощь своих дружков?
Петя насторожился, слушал. «Нет, больше не слышно». Только по-прежнему монотонно свистит ветер да глухо шумит волна.
* * *Прошло несколько дней. С каждым днём становилось всё холоднее. В воздухе уже летал первый снежок. Озеро у берегов покрылось тонким ледком.
Иван Захарович выбрался как-то среди недели на охоту. Вернувшись домой, он рассказывал, что опять видел лебедя.
— Плавает один-одинёшенек у самого островка. А осторожный какой только заметил меня, сразу в камыш схоронился.
* * *Ещё крепче захолодало. Лёд затянул уже почти всю поверхность воды. Только вдали от берега, у островов, где гулял на просторе ветер, ещё плескались холодные серые волны.
Возвращаясь как-то из школы, Петя увидел на свободной, незамёрзшей воде что-то белое, похожее на комочек ваты. «Лебедь! — догадался мальчик. — Немного места осталось ему — поплавать и покормиться, скоро и этот клочок воды затянется льдом».
Вечером Петя спросил у отца, почему так долго не замерзает вода у острова.
— Да там иной год до самого января не замерзает. Ключи, наверное, и течение промеж островов.
— Может, лебедь там и перезимует?
— Навряд, — покачал головой Иван Захарович. — Всё-таки под конец замёрзнет. Холод да голод его сразу добьют.
Мальчик на это ничего не ответил.
* * *Мороз завернул не на шутку. Земля стала будто железная. По льду у берега ребята пробовали кататься на коньках.
В воскресенье Петя проснулся ни свет ни заря. Мать и отец ещё спали.
Мальчик быстро оделся и вышел из дому. Морозило крепко. По небу стремительно неслись облака. Ледяной ветер обжигал лицо.
Петя взглянул на озеро. У острова уже не плескалась вода.
Ещё с вечера в голову Пете закралась одна мысль. Она-то и подняла его так рано с постели. «Может, поделиться своей затеей с кем-нибудь из ребят, из товарищей, пригласить их в компанию? Да где искать? Все ещё спят, а время не ждёт. Была не была! Попробую один».
Петя зашёл в сарай, достал оттуда лыжи, лёгкие санки, положил на них мешок, привязал верёвкой и решительным шагом направился к озеру.
При виде этой обширной застывшей массы воды у мальчика сжалось сердце. Ведь никто ещё в этом году не пробовал ходить по льду вдали от берега. «Ну и что ж, — подбадривал себя Петя, — вот я первый и попробую. Я лёгкий, не провалюсь, да ещё на лыжах».
Он быстро сунул ноги в лямки лыж и вышел на лёд. У берега лёд был крепкий, и это сразу ободрило мальчика.
Скользя по гладкой поверхности и везя с собой сани, Петя направился к видневшемуся вдали островку.
Но чем дальше мальчик отходил от берега, тем лёд становился всё ненадёжнее, местами он прогибался, и на поверхность выступала вода.
Наконец в одном месте Петя почувствовал, что он вот-вот провалится. Собрав все силы, он перебежал ненадёжное место. «Не вернуться ли? мелькнула мысль. — Утону, и никто не узнает».
Мальчик обернулся. До берега было уже далеко, до островка поближе. «Нет, лучше идти вперёд. Доберусь как-нибудь».
Петя двинулся дальше. Как страшно! Под ногами лёд прогибался, будто Петя шёл по тонкой, упругой доске, шёл над бездонной пропастью. Вот-вот раздастся треск, и он полетит вниз, в тёмную, холодную бездну.
А островок всё ближе и ближе. Из-подо льда уже торчат отдельные камышинки. Значит, здесь неглубоко, если провалишься, не утонешь. Ещё немного усилий — и Петя облегчённо вздохнул. Он выбрался наконец на остров. «Обратно как-нибудь доберусь, — подумал мальчик, — а теперь надо приниматься за поиски».
Петя был твёрдо уверен, что лебедь где-нибудь на островке. Куда же ему ещё деваться? Только жив ли он? Не умер ли с голоду?
Мальчик стал осторожно обходить по берегу островок, внимательно вглядываясь в увядшие, поредевшие камыши.
Ещё издали он увидел под кустом ивняка, на куче стеблей засохшего камыша, что-то большое, снежно-белое. Это был лебедь. Он сидел неподвижно, спрятав голову под крыло.
«Жив или нет?» Мальчик, крадучись, подобрался к птице, держа наготове мешок и верёвку. Вот уже до лебедя два-три шага. Даже видно, как ветер шевелит его перья, но птица не двигается.
Пете почему-то сделалось жутко. Он наклонился и слегка дотронулся пальцем до белого крыла. Лебедь едва пошевелился. Значит, жив.
Петя ловко накинул на него мешок. Лебедь был, видно, настолько слаб, что даже не сопротивлялся.
Взвалив на плечи свою ношу, мальчик вернулся к тому месту, где у него остались санки. Положив на них мешок с пойманной птицей, привязал верёвкой и тронулся в обратный путь.
Петя шёл очень медленно, осторожно, нащупывая каждый шаг.
Этот путь показался ему менее страшным. Даже лёд был как будто покрепче. А главное, подбадривало сознание, что впереди тебя ожидает твой родной дом.
Вон он виднеется на косогоре. Из трубы вьётся дымок. Значит, мама уже встала, наверное, печёт лепёшки.
Берег уже совсем близко. В заводинке ребята катаются на коньках. Петя обернулся и с невольной дрожью взглянул на открытую гладь озера, по которой он только что шёл.
Тащить в гору санки по голой земле было очень трудно. Петя оставил их под горой, а мешок взвалил на плечи.
Вот он и дома. Отворяет дверь. В лицо пахнуло теплом и свежим печёным хлебом.
Мама и папа пьют чай за столом, покрытым чистой, нарядной скатертью.
— Явился пропащий! — весело промолвил Иван Захарович. — Ты куда так рано исчез?
У Пети перехватило дух, но он справился с этим и, стараясь не волноваться, сказал:
— Я ходил на остров за лебедем.
Мать так и застыла, держа в руках надкусанную лепёшку. Иван Захарович не понял. Он опустил чашку и переспросил:
— То есть как — на остров? Ведь по льду ещё не ходят.
— А я ходил, — еле слышно пробормотал Петя и, уже не в силах сдержать подступившие слёзы, бросился к матери.
Петю никто не упрекал, не наказывал. Но он и сам чувствовал, что поступил не совсем так, как следует. Конечно, он сделал хорошее дело спас лебедя, — а что было бы с папой и мамой, если бы он провалился и утонул? И от одной этой мысли мальчику становилось не по себе…
Иван Захарович устроил для крылатого гостя во дворе закуток, настелил свежей соломы, поставил корытце с водой, накрошил туда хлеба, насыпал овса.
Лебедь, видимо, очень наголодался. Как только люди вышли из закутка, он сразу же принялся за еду.
— Будет жив! — одобрительно кивнул головой Иван Захарович и, обняв сына за плечи, пошёл в дом.
ЗА ЛИСОЙ
Я сидел за столом и набивал патроны, когда в комнату вошёл мой приятель, художник.
— Здорово, тёзка! Ты это куда собрался? — спросил он.
— Хочу на охоту за лисой поехать.
— Отлично! — сказал приятель. — У меня как раз свободный день, я с тобой тоже поеду. Вот и встретим в лесу начало зимы!
Это известие, признаюсь, меня не очень обрадовало. Дело в том, что мой приятель совсем не охотник и даже в известной степени противник охоты. «Не понимаю удовольствия стрелять зверей или птиц, — часто говорит он, гораздо интереснее наблюдать их, а потом нарисовать». С точки зрения художника он, наверное, прав, но мы, охотники, совсем не прочь и подстрелить дичину. Вот поэтому я и не очень обрадовался такому товарищу в предстоящей охоте.
