Лев Кассиль - Ход белой королевы
- Степан,- сказал я уже серьезно,- кажется, мы с тобой не первый год друг друга знаем. Что же тут крутить?.. Конечно, попал ты сюда не без моего участия. Хоть бей, хоть прощай - врать не стану. Постараюсь тебе и тут помочь. Но только говорить с ней - это уж избавь. Хватит мне одного твоего характера... А что, правда, если мы ее через газету местную? Я этого Ремизкина организую тебе. Поставим вопрос о настоящей спортивной учебе, о зазнайстве, о неумении пробиваться сквозь трудности и поражения, а?
- Этого еще только недоставало! - Чудинов отмахнулся.- И так сплетни тут какие-то идут. Еще мальчишка этот пуговицу мою нашел где-то. Тычет ее всем, твердит, что у меня оторвал в ту ночь.
- О-о! Забыл совсем! - остановил его я.- Можешь обещать мне, что ни с мальчишкой, ни с Наташей ты на эту тему говорить больше не будешь, ни опровергать, ни доказывать,- ни слова?
- Что за вопрос!
- Ну, так бери.- Я протянул ему руку, раскрыл ладонь. На ней сверкала выпуклая пуговица в форме футбольного мяча с рельефными дольками.- На, пришивай, а то у тебя, вижу, не только пуговица, но и душа не на месте.
- Неужели отнял? - поразился Чудинов.
- Зачем? Договорились миром. Очень толковый парнишка.
ГЛАВА 12
Черным по белому
Я покинул Зимогорск, предварительно обо всем договорившись с Ремизкиным, и он проделал то, что било задумало, уже без меня.
Дня через три после моего отъезда Чудинов, придя на работу, заметил, что все как-то странно поглядывают на него.
- Крепко, однако, вы Наталью,- сообщила ему Маша Богданова.- Вы, конечно, правы, только уж очень обидно ей будет. Больно уж вы ее проработали.
- Где проработал? - изумился Чудинов, почувствовав что-то недоброе.
- Как - где? В газете.
Чудинов посмотрел на свой стол и увидел, что там уже лежит свежий номер газеты "Зимогорский рабочий" с жирно отчеркнутой красным карандашом статьей "Наши лыжники". Под ней стояла подпись: "До-Ре-Ми".
Стараясь внешне казаться невозмутимым, Чудинов прочел:
"В беседе с нашим сотрудником тренер общества "Маяк", заслуженный мастер спорта инженер "Уралпро-екта" товарищ Чудинов С. М. заявил: "Что касается неоднократной в прошлом чемпионки города Натальи Скуратовой, то она при всех своих способностях не имеет сейчас, естественно, больших шансов на победу, так как пренебрегает новой техникой двухшажного попеременного хода, принятого всеми лучшими лыжниками мира, не отрабатывает стиля, придерживается многих устаревших..."
У Чудинова даже лоб вспотел. Это, конечно, все Евгений перед отъездом организовал. Как по нотам: до, ре, ми... Ну подвел! Теперь и вовсе не подступишься.
В городе все судили и рядили о статье До-Ре-Ми. У Дрыжика в парикмахерской только и говорили об этом. Многие считали, что приезжий инженер прав: побили зи-могорских лыжниц в Москве. Другие самолюбиво негодовали, возмущались, объясняли все столичным высокомерием и капризами москвича. Особенно задет был за живое старик Скуратов. Ему неудобно было при всех, на людях, внимательно читать статью в газете, расклеенной на ограде рудника близ проходной. Он сделал вид, что все это вообще его мало интересует. Но, вернувшись с работы, тотчас же заставил Савелия прочесть ему статью еще раз вслух.
В горнице было жарко натоплено. На столе, как паровоз, пуская парок, клохтал самовар. Савелий читал со смыслом и выражением:
- "Что касается неоднократной в прошлом чемпионки города..."
- Ишь ты,- придирался старик Скуратов,- "в прошлом"! А нынешний день, мол, уже никуда.
- "Натальи Скуратовой,- продолжал Савелий,- то она при всех своих способностях не имеет, естественно..."
- "Естественно"! - негодовал Никита Евграфович.- Уже все решил, "естественно"! Естествоиспытатель, однако, какой нашелся!
- "...Так как не отрабатывает стиля, придерживается многих устаревших, принятых без критического освоения..."
- Стоп, погодь! - не выдержал Скуратов.- Это кто же ее переучивать собирается?
- Да вот инженер из Москвы переучивает. Из стройконторы начальник.
- Гляди ты, какой скорый! Рыкало-зыкало! Пускай сперва по нашим крутогорам походит да воздуху нашего хлебнет. Это ему не московская дорожка - снег по щиколотку! Нет, однако, я завтра прямо в редакцию пойду. Я этому больно прыткому-то там пропишу! И не маши на меня, мать! Раз сказано - пойду. (Кто-то осторожно постучал в дверь.) Это кто там толчется? Заходи!
Слегка примерзшая дверь, отдираясь, скрипнула и впустила запорошенного снегом высокого человека.
- Разрешите? - Пришедший снял пыжиковую шапку и коротко поклонился.Добрый вечер!
- Заходи, коли добрый,- сумрачно отозвался Скуратов.
- Я со строительства инженер, Чудинов моя фамилия,- представился вошедший.
Никита Евграфович выпрямился и вышел из-за стола.
Чудинов, уже наслышавшийся о строгом укладе семьи Скуратовых и о трудном фамильном характере их, почему-то представлял себе, что его встретят тут великаны под стать Ворохтину. С известной опаской шел он сюда, готовый к тому, что примут его сурово и нелюбезно. Он почувствовал даже какое-то облегчение, когда Никита Евграфович, показавшийся ему, сидя за столом, очень рослым, встав, сделался как-то сразу меньше ростом. Старик-то, вопреки всем предположениям Чудинова, был хоть и крепок, но очень приземист. Широкие плечи его не очень вязались с маленькими, короткими ногами, обутыми в уральские валенки-чесанки.
Скуратов оглядел вошедшего, провел двумя пальцами по коротко стриженным усам, кашлянул:
- Кхе... Это, стало быть, однако, вы Наталью нашу расписали, толком не разобравшись в деле?
- Я вот именно, Никита Евграфович...- начал было Чудинов, проклиная уже себя за то, что решил пойти сюда.
- "Никита Евграфович, Никита Евграфович"! - негодующе повторил старик.- Не годится так, однако, с лету, с ходу, да и бултых в воду! Мы тут спокон веку по-своему на лыжи поставлены. Это понять надо. Да ладно, не маши на меня, мать, я тебе не комар какой, не отмахнешься! Без тебя знаю. Верно, вы раздевайтесь. Садитесь, коли уж пришли. Савелий, подай пиджак.
Сын подал ему из-за перегородки пиджак, к лацкану которого были привинчены ордена: старый, без колодки, орден Боевого Красного Знамени - памятка о партизанских делах времен гражданской войны, и новый, на ленточке,- Трудового.
- Вот мне бы очень хотелось поговорить с вами,- попытался опять завести разговор Чудинов.
- Говорить-то нам уже с вами сегодня после времени. Надо бы раньше... Ну, да садитесь. Мать, налей, я говорю. Вы сперва чайку, а потом уж и разговор будет. Так оно По-нашему.
Некоторое время все сосредоточенно пили горячий чай. Старик прихлебывал не спеша с блюдечка, легонько посапывал, дул под усы, словно обсушивая их.
Едва Чудинов успевал опрокинуть одну чашку, как сейчас же ему наливали свеженькую. Он пытался возражать, но никто даже его и не спрашивал. Лишь только он отставлял допитую чашку, собираясь начать разговор, ради которого пришел, перед ним, словно по волшебству, появлялась новая, полная, жарко дымящаяся. Наконец, отдуваясь, он со всей решительностью обеими руками отодвинул пустую чашку.
- Еще чашечку,-предложил Скуратов.
- Нет, куда уж... Я и так четыре выпил.
- Ну, мы не считали,- сухо пояснил Скуратов.- Налей, мать.-Он пододвинул Чудинову чашку дымящегося чая, налитую в самый край.- И мне-ка еще одну, дай бог, однако, не последнюю.
Еще несколько минут все молча потягивали губами горячий чай с блюдечка. Чудинов поспешно отставил пустую чашку, с трудом переводя дух. Скуратов тотчас же ваял чашку гостя и передал хозяйке.
- Я, уж извините, счета не веду. Охота пришла - пью. На-ка, еще чашечку.
Тут Чудинов уже прямо-таки в отчаянии замотал головой, собираясь откровенно взмолиться, но Скуратов и глядеть на него не стал.
- Э-э, однако, сдает Москва. Раньше, бывало, приедет московский гость целый самовар опрокинет в себя да новый просит раздуть. Нет уж, вы допивайте, а то, как говорится, паук потопнет. Я о чем говорю, Степан... простите, как по батюшке-то?
- Степан Михайлович,- подсказал Савелий.
- Вы вот, Степан Михайлович, в святцы-то не глянувши, да в колокол бряк. А у Натальи нрав крутой, характером-то она вся в мать пошла.- Он, как бы украдкой, двинул мохнатой бровью в сторону маленькой, тихонько попивавшей чай матери.
Та только рукой опять махнула:
- И-и, старый!.. Нашел в кого! Чудинов воспользовался паузой:
- Вы мне позвольте один пример, Никита Евграфович, близкий вам?,. Вот ваш город обязан своей славой руде. Но оказалось, чтобы в промышленность ее пустить по-настоящему, нужно руду эту обогатить, концентрацию дать, а иные примеси - вон, в отвал. И построили у вас обогатительную фабрику. И теперь вашей зимогорской руде цены нет.
- Это, конечно, вы верно,- согласился Скуратов,- только не пойму, к чему, однако?
- А к тому,- продолжал Чудинов,- что у вас тут действительно богатейшее месторождение спортивных талантов. И если вот пройти им, так сказать, обогатительную тренировку, так они прославят...
