Марина Загидуллина - КузинаЖурналистика
– Вы член коммунистической партии?
– Да, – ответил Озолас.
– Я мог бы догадаться, – рассмеялся Бернар, – вряд ли беспартийному в старые времена доверили бы такой кабинет… Могу я узнать, зачем вы вступили в партию, если отбросить естественные причины – честолюбие и т. д.?
– Не знаю, насколько хорошо вы себе представляете положение интеллигента в старые времена. Не было иного пути реализовать свои гражданские потенции.
– Но почему вы сейчас состоите в партии, с которой вас как философа, насколько я представляю, не связывает ничего?
– Партия в настоящее время сохраняет определенную структурную жесткость. Нет иного политического механизма, способного принять на себя всю тяжесть государственной машины…
– Как, а „Саюдис“?
– „Саюдис“ – это партия партий. В идеале это зародыш всей политической жизни будущей Литвы. На его основе будут созданы, разовьются и отпочкуются отдельные политические организации. Пока же это общественный союз, весьма неоднородный и все-таки недостаточно сплоченный для неотложного решения столь ответственной исторической задачи.
– Трудно со стороны судить, но у меня, – заметил Гетта, – сложилось ощущение, что „Саюдис“ достаточно сплочен и однороден. Вообще политическая картина в Литве удивительна тем, что в ней четко и ярко прописаны центр и правая сторона, но совершенно незаметны левые силы. Однако, если я правильно понял, вы связаны с партией, идеологически абсолютно вам чуждой, по соображениям чисто прагматическим? Наступит день, когда она перестанет быть вам нужна, и вы покинете ее?..
– Не хотелось бы отвечать на вопрос, таким образом поставленный. Партия – не отечество, не мать и не жена. Вы мне как будто заранее инкриминируете некую измену, а измена с моральной точки зрения всегда позорна. Тут же дело в другом – переход из партии в партию, уход из партии – вещи допустимые и довольно частые. Пример – Черчилль. Человек меняется, меняются убеждения, меняются способы защиты этих убеждений.
– Я не состою ни в какой партии, – ответил Гетта, – но ваш подход мне кажется не совсем корректным…
Бернар по-европейски мягко завершил этот разговор».
В серии острых вопросов, адресованных собеседнику (признанному лидеру литовской перестройки), Гетта развенчивает представления о радикализме этого человека. Благодаря умным вопросам читатель понимает, что перед ним – прагматичный и даже циничный политик, а не поборник демократии. Сам создатель «Саюдиса», он отзывается о движении сдержанно, и становится ясно: компартия для него надежнее, никакой речи о принципах нет.
Внимание Бернара Гетта всегда сосредоточено на «теневых» причинах тех или иных событий. Ему важно понять, с какой целью осуществляется то или иное действие. Однако еще более важно, что он никогда не был «нейтральным» журналистом, особенно когда перешел из газеты на радио.
Это тоже очень важный момент – как журналист «репрезентует» себя самого в информационном пространстве. Гетта ведет короткую ежедневную программу (всего три минуты), в которой подытоживает события дня и фиксирует внимание на наиболее важных, с его точки зрения, вещах. Конечно, такие монологи особенно ценны постоянством – у слушателя вырабатывается привычка в одно и то же время получать информацию определенного типа. Неслучайно, когда Гетта получал Большую премию Прессы в 2011 году, то формулировка звучала так: «Его анализ изменений в мире слышали каждое утро 1,8 млн. слушателей. Он стал самым знаменитым обозревателем во Франции». Но значение имеет и манера подачи этой информации. Французские СМИ называли Гетта «неистовым воспитателем» – человеком, который не просто указывает на политические тенденции, но горячо отстаивает свою позицию.
Это, в общем-то, та самая точка перехода от «освещения событий» к «поступку», о которой мы и говорим.
Михаил ФонотовЕсли уж говорить о настоящем патриотизме, то любой истинный журналист – патриот. Он ищет острые проблемы своей страны не для того, чтобы клеймить и осуждать, а чтобы разрешать эти проблемы. В этой конструктивности критики – важнейшая функция журналистики вообще. Вот жизнь-поступок еще одного журналиста, на этот раз регионального. Он не был военным корреспондентом, не брал интервью у папы Римского, но его место и роль в жизни большого промышленного региона неоценимы.
На Урал, в город Челябинск Михаил Фонотов приехал в ранней юности, и остался здесь навсегда. Хотя родом он с Украины, написал так много чудесных задушевных очерков, статей, книг о природе Урала, что, кажется, стал ему Урал настоящей родиной.
Здесь, конечно, есть и противоречие. Вот, например, его слова: «На свете очень много рек. Но есть речушка, на которой человек родился. На свете очень много порогов, но есть порог отчего дома. На свете очень много улиц, но есть улица, на которой человек вырос. На свете очень много городов, но есть город, знакомый до куста сирени в сквере. На свете очень много языков, но есть язык, на котором человек сказал свое первое слово. На свете очень много матерей, но есть – одна мать. На свете очень много стран, но есть страна, которая называется Родиной». Это очень трогательные слова. Но как же он сам? Почему его музой стал чужой, казалось бы, Урал?
Ответ найдем в творчестве журналиста. Родиной становится то место, где душа действительно встречается с природой. У Георгия Гачева, известного философа, даже слово специальное было придумано, немного причудливое, но точное – «Природина». Это природа родины, родная природа, когда непонятно, что тут важнее, что исток, а что следствие. Фонотов-журналист пишет именно о таких встречах. Самая сильная сторона его таланта обращена в мир природы, где человек – органичная часть, а не враг, завоеватель, «топтатель» и «попиратель». По самим названиям его книг и статей можно путешествовать по Уральскому краю. Социальный мир, полный противоречий, зла, борьбы, конечно, тоже стороной не может быть обойден. Но он появляется в статьях Михаила Фонотова именно как некий обобщенный «образ зла», всего того, что оторвано от истоков, от родных рек, озер, лесов, полей.
Сам Михаил себя называет просветителем – узнать как можно больше и рассказать другим. Говорит ли он об архитектуре – рядом со сложными терминами будет простое понятное объяснение: «Ордер – это что? Это колонна, точнее, две колонны, а на них – архитрав, фриз и карниз. Если упростить, две стойки и балка на них» («Зодчество, ваше высочество»). Но не просто рассказать, как всё «устроено». А показать, что архитектура, например, сродни устройству природы: только если архитектору удастся достичь такой же гармонии, как «великому архитектору вселенной», облик города будет действительно прекрасным.
И вот, если вглядываться пристально в творчество Михаила Фонотова, понимаешь, что и когда говорит об архитектуре города, думает он только о природе: «Оказывается, лента асфальта не ровная, она, оказывается, – волнистая. Конечно, градостроители какие-то неровности сгладили, как могли, выпрямили, и тем не менее, если приглядеться, легко определить, где был дол, где был склон, где выгнулась горушка… Там, где сильная вогнутость, – что? Речка или ручеек. Которые исчезли, будто их никогда и не было»
И вот – это-то и есть самое важное – Фонотов показывает, как возможным становится формировать собственный ни с кем несравнимый стиль – надо иметь убежденность и желание свои убеждения донести до других.
Даже когда речь в его работах идет о людях, ему интереснее то, что было давно, что было в прошлом. Обычно люди появляются там, где речь идет о природе, о пространствах, проникнутых ее духом, ее историей. Но и где история большой страны – тоже. И везде мы угадываем его бесподобную манеру «простого ответа» – самый бесхитростный рассказ оказывается увлекательнее сложных «наворочанных» размышлений. Вот так – шаг за шагом – Фонотов может просвещать сам, а может помочь своим собеседникам стать такими просветителями. Никаких назиданий, никаких «важных выводов». Только внутренний строгий стержень – который похож на чеховскую «струну» – если она лопнет, то весь миропорядок полетит черт знает куда.
Смотри, как построено интервью с одним из первых «атомщиков» в стране:
«А теперь послушаем самого Лазаря Андреевича Михайлова.
– Лазарь Андреевич, поговорим о бомбе. Итак, вы принимали участие в ее создании?
– Да.
– Какое?
– Прямое.
– А все-таки?
– В качестве ответственного специалиста.
– Но это, простите, общие слова. А конкретно?
– Я работал по заданию академика Ю. Б. Харитона. Занимался урановыми проблемами…
– Начнем с начала. Как вы причастились к урану?
– Я работал на ЧТЗ. Работником был не совсем ординарным. Наверное, меня заметили главный инженер и директор завода. По их поручениям я выполнял разные работы, далекие от моей специальности.
