Мария Прилежаева - Юность Маши Строговой
- Слушаю, товарищ капитан! - повторил Сергей, с ужасом чувствуя, что бледнеет.
Не отрывая от Сергея настойчивого взгляда, капитан сказал, что нужно выставить в роще заслон. Нужно продержаться два часа, пока часть успеет переправиться.
- Есть продержаться два часа! - крикнул Сергей громко и бодро, чтобы уверить капитана, как не страшен и понятен для него приказ.
- Когда переправа закончится, пустим пять зеленых ракет, и это значит, что вы можете отходить.
Все сказано, но капитан медлит отпустить Бочарова.
Сергей ждет.
- Я в вас уверен, Бочаров. Идите!
Меньше чем через десять минут отделение Сергея Бочарова вступило в осиновую рощу. Роща пылала на солнце. Красноватый отблеск ложился на лица бойцов, когда они проходили между тоненькими осинками. Сухо шуршали под ногами листья.
Сергей шел впереди. Теперь ожидание неизвестной опасности не мучило его больше. Опасность была известна, и требовалось быстро и решительно сообразить, как ее уменьшить и ослабить.
Наверно, немцев больше, чем людей у Сергея. Может быть, рота или две, брошенные сюда в разведку, чтобы прощупать выход к шоссе. Если это разведка, то ее можно и должно обмануть.
Роща кончилась внезапно, словно кто-то сверху срезал ее, и начиналась луговина в полкилометра шириной, а дальше - такой же тихий осиновый лесок, охваченный пламенем осени. Лучше нельзя придумать позиции. Сергей велел бойцам окопаться здесь, на краю рощи.
Бойцы сосредоточенно рыли окопы и маскировали ветвями. Сергей проверял окопы и ругался, что вырыто плохо, зная: ничто так не успокаивает людей перед делом, как придирчивое внимание командира к мелочам.
- Кому лежать - тебе или дяде чужому? - спросил он Степана, рыжеватого, с белыми ресницами парня, которого прозвали "Мигай" за его привычку хлопать ресницами.
- Гляди!
Сергей оглянулся. Среди деревьев соседнего леса показались немцы. Сергей насчитал тридцать, сорок человек и перестал считать.
Немцы остановились на краю луговины, видимо совещаясь. По тому что немцы не решались сразу выйти на открытое место, Сергей понял - опасаются засады. Растянувшись в цепочку и прижав к животам автоматы, они вышли наконец на луговину.
Самым трудным было подпустить их на близкое расстояние.
Кровь стучала в висках тяжелыми, горячими толчками, пальцы онемели на рукоятке автомата.
Медленно тянулись минуты. Сергей отдал команду. Раздался залп. Больше десятка немцев упало, а уцелевшие, не сделав ни одного ответного выстрела, бросились назад, но, не добежав до лесочка, остановились. Чуть выше головы Сергея жикнула пуля, где-то сзади разорвалась граната, совсем близко другая.
Услышав вопль, Сергей понял, что вторая граната разорвалась в соседнем окопе.
Беспрерывно строчил пулемет.
- Ура! Ура! - почему-то закричал Сергей.
- Ура! - подхватили бойцы.
Он поднялся и, перебегая от одного дерева к другому, стрелял, продолжая кричать.
Фашисты опять побежали.
Сергей упал в яму позади вороха наломанных сучьев. Он дрожал от возбуждения и оттого, что сейчас, когда немцы ушли, все его тело, словно в клещи, зажал страх. Сергей знал, что нужно унять дрожь и страх, и не мог.
Подполз боец и доложил: четверо убиты, пулеметчик ранен.
- К пулемету Трофимова! - приказал Сергей.
Несколько пуль врезалось в ствол осины. Осина затрепетала и осыпала Сергея красными листьями.
Чуть изогнутая цепочка немцев, человек пятнадцать, приближалась теперь с непонятной быстротой. Сергей не успел уяснить, отчего это произошло, как вдруг почти над самой головой увидел кованые сапоги. Одним прыжком выскочив из ямы, он вонзил штык во что-то податливое и мягкое нелепо взметнулась рука немца. Сергей с удесятеренной силой отчаяния и бешенства ударил прикладом другого немца, который в пьяном неистовстве выпускал один за другим заряды в затылок Трофимова, упавшего на пулемет и, видимо, давно мертвого.
Произошло чудовищное. Немцы ворвались в рощу, а из леса напротив появилась новая цепочка.
Из окопа выскочил боец и, стащив убитого Трофимова, упал на живот перед пулеметом и открыл огонь. Пулемет, не умолкая, строчил.
Немцы повернули обратно. Сергей подсчитал свои потери: шестеро бойцов остались лежать. Мало людей, а надо продержаться еще сорок минут. Он не помнил, сколько раз за эти сорок минут из соседней рощи выходили фашисты.
И вдруг тишина. Непостижимая, страшная. Фашисты ушли. Почему ребята молчат?
- Братцы! - позвал Сергей. - Эй, ребята! Отзовитесь кто-нибудь!
Он лежал долго, дожидаясь ответа.
Зашелестела трава. Сергей увидел Степана.
- Один? - в тревоге спросил Сергей.
Степан молча припал к земле щекой. Там, где он лег, мгновенно натекла лужа крови. Сергей перевязал ему бок, стащил сапог с ноги.
Торопясь и ругаясь, он перевязывал Степана, а тот молча смотрел на него и мигал белыми ресницами.
Сергей подполз к брошенному фашистами пулемету, оттащил шагов на тридцать в сторону. И, замаскировав пулемет и запомнив место, представил ясно, что произойдет дальше.
Фашисты не уймутся и с дьявольской настойчивостью будут охотиться за Сергеем, пока не убьют. Если б они знали, что Сергей остался один, не делали бы таких долгих передышек. Ага! Они еще не знают, что он один. И вдруг вера в свою удачливость налила все его тело злым упрямством. Он погрозил кулаком в сторону леса:
"Дорого буду стоить вам, гады!"
Он наметил несколько огневых точек. Как-никак у него два пулемета. А может быть, немцы не выйдут больше? Или сейчас, сию минуту, за рекой поднимутся ракеты - пять зеленых ракет, - тогда он взвалит на плечи Степана и успеет уйти.
В это время из леса снова появились фашисты.
Сергей лежал у немецкого пулемета. Пулеметная очередь выкосила из середины цепи несколько человек. "Дорого, дорого обойдусь!" - стиснув зубы, думал Сергей. Немцы залегли, но Сергей видел - ползут. И вдруг застряла лента.
- О, черт!
В левое плечо ударила пуля, мимо уха просвистел знойный ветер. Сейчас они поднимутся и сомнут.
Но в этот миг слева плеснул пулеметный огонь.
- Степанушка! Степа! - прорыдал Сергей. - Окатывай их!
Через минуту или через час они сидели, обнявшись, под осиной. Степан тяжело навалился Сергею на плечо, прерывисто и часто дыша. Руки у Сергея тряслись, он слабел, гимнастерка намокла кровью. Он не смел потревожить друга, который все тяжелей и безжизненней припадал к его плечу.
Сергей удивленно смотрел вокруг. Роща потемнела, словно угас костер. Плоская сизая туча затягивала небо.
Наступала ночь.
Болело плечо, не раненое, а то, на которое отяжелевшим телом навалился Степан.
- Ракеты видел, - сказал Степан.
- Что? - не смея поверить, переспросил Сергей. - Правду говоришь? Сколько? Пять? Идем, Степан. Я тебя поведу. Степан, вставай!
- Нет, - прохрипел Степан. - Иди, а мне не дойти.
В темноте Сергей не видел его заострившегося лица, впалых щек и мутных глаз под ресницами.
- Степанушка! Я поползу и понесу тебя на спине. Браток!
- Ступай, Серега, а я не жилец...
Что-то клокотало, хлюпало в груди Степана. "Не жилец..." Взвалить бы на спину, но не двигается рука, дрожат от слабости колени - видно, ушло много крови, а с ней сила.
Степан хрипит. Протянет, может, час или два.
За эти два часа, пока туча, как ватным одеялом, завесила небо, Сергей успеет отшагать двенадцать километров до моста. Или лучше взять вправо и вплавь перебраться через реку, на случай, если немцы заняли мост.
Он догонит своих, пока ночь.
Сергей потянулся. Степан отвалился на него и лег на землю. Его бил озноб, он мычал сквозь зубы - ему было тяжко, он звал смерть.
- Серега, ступай - погубишь себя! Не жалей меня, иди...
- Молчи ты! - грубо отозвался Сергей.
Накрыл друга шинелью, влил в рот из фляжки воды.
- Спи. Сном лихорадку выгонит. Я не уйду. Спи.
Он пополз в темноте к пулеметам. Два пулемета, свой и немецкий, он поставил в нескольких шагах друг от друга. Он собирал автоматы и складывал в кучу. Метрах в шестидесяти от своих укреплений Сергей вырыл окопчик, копая яму одной рукой: при каждом движении другой раненое плечо болело. Он набросал возле окопчика веток, положил поверх веток пилотки с убитых. Обманет ли кого-нибудь эта убогая маскировка?
Степан уснул. Сергей постоял над ним и пошел к пулемету. Он лег у пулемета и стал ждать рассвета.
Но немцы показались раньше.
Не от ветра, а так, неизвестно по какой причине, раздвинулась в небе на две стороны туча, и в звездную долинку медленно выплыла круглая желтая луна и полила на землю мерцающий свет. А туча пошла и пошла в стороны, и за какой-то очень короткий срок преобразились роща и луг. Каждая веточка в роще отбросила четкую тень, лес запестрел белыми и черными полосами; луг серебрился и сверкал. Это превращение похоже было на злое волшебство.
"Если они снова выйдут здесь, - думал Сергей, - значит, вправо им податься нельзя. А что бы такое могло им так помешать?.. Э, - догадался Сергей, - не иначе, как там тоже заслон".
