Людмила Стрелкова - Эмоциональный букварь от Ах до ай-яй-Яй
Натали достала из кармашка лёгкий платочек и бросила его. Платочек тут же подхватил ветер, и его втянуло в открытое окно зала заседаний. Из окна сразу же вылетел странный удивительный аппарат.
— Смотрите, смотрите, — вскрикнула Натали. — Он похож на тарелку, на которую поставили прозрачный стакан вверх дном. Как смешно! Таких летающих тарелок не бывает! Это же просто мечта!
Но дети переглянулись.
— Ничего смешного, — значительно произнёс Миша, и Натали сразу перестала смеяться.
— Мы уже летим. Какая скорость, — восхищается Миша.
— Смотри, как раз сейчас. Под нами Икария. Какой ужас! — Почти беззвучно одними побелевшими губами прошептала Натали.
— Нажми ту кнопку, на которой изображено ухо, — попросила Натали Мишу.
И тотчас в их прозрачную кабину ворвались звуки: высокие, тоскливые, надрывающие душу.
— И-и-и-иии, — ныли пески.
— И-и-и-иии-и, — тихо и печально шелестели целые громады пыли. И в тот стон Икарии, в этот плач по уничтоженной Жизни врезался другой звук:
— Кар-кар-кар, — жутко кричали страшные птицы.
— И-и-и — кар-кар — и-и…
От этих стонов и криков стало совсем невыносимо, и Миша ещё раз нажал на кнопку. Стало тихо, спокойно и даже уютно. Внутри кабины продолжалась жизнь. Но в ушах ещё стоял стон Икарии:
— И-и-и-и — кар-кар — и-и-и…
— Я знаю, почему она называется Икарией. Не только из-за того, что здесь погиб Икар, — Миша был так серьёзен, что девочки промолчали.
Потом Натали опять вздохнула.
— Наверное, Икария предупреждает людей: не покоряйте природу — погибнете сами… О, мы уже прилетели, — обрадовалась Натали.
Тарелка зависла прямо над родным домом. И тут Миша и Даша начали вдруг зевать. Спинки у кресел медленно отвалились назад, глаза закрылись… И вот они уже спят крепким сном в своих кроватках.
Натали помахала над ними своим волшебным веером, чтобы сон про Икарию им не приснился… И сама исчезла.
А в это время Мише снилась говорящая ворона. Она ни разу не каркнула, а только говорила: «Слетайте в страну Муравию. Там хорошо, ах, как там хорошо!». А Миша смеялся во сне и соглашался с вороной.
О занудстве и мировых катаклизмах
(эмоциональный практикум для взрослых)
Это будет очень короткий практикум.
Во-первых, не будьте сами занудами, не отравляйте детям жизнь бесконечными нотациями, проработками, повальной регламентацией всей жизни. В вашей общей с ребёнком жизни должно быть место неожиданности, ярким впечатлениям, внезапным решениям (например, «А, давайте-ка, пока всё оставим и рванём в цирк!»). Если ребёнок в игре, изображая вас — маму, бабушку, папу, воспитательницу, учительницу, говорит нудным поучающим тоном, повторяет расхожие места правил поведения — перестройтесь. Наверное, в ваши отношения с ребёнком прокралась скука, пусть даже с сугубо положительной воспитательной целью.
Взрослый для ребёнка — яркое, умное, таинственное существо, источник самых разных эмоций, источник радости жизни, помимо самой жизни.
И второе. О страшных видениях, навеянных страхом мировых катаклизмов, всеобщей гибели от атомной войны. Они появляются у детей достаточно часто. Ими пропитан воздух, которым мы дышим. Мы сознательно соединили гибель Икарии с мифом об Икаре, чтобы неопределённостью и лиризмом смягчить более натуральные картины гибели, которые дети, уже возможно, видели в кино, в книгах и т. д.
Взрослые обязаны внушать детям оптимизм и веру в продолжение жизни. Другого варианта нет. Дети должны верить в Жизнь, а не в Гибель.
А поскольку будущее во многом зависит от того, насколько образованны, культурны, развиты и добры будут наши дети, взрослые должны здесь сделать всё, чтобы воспитывать детей ВНУТРИ КУЛЬТУРЫ, а не на её задворках.
СТРАНА МУРАВИЯ
…Вечером следующего дня наши герои, конечно же, оказались в Муравии. К ним подлетела Бабочка-красавица и радостно приветствовала гостей:
— Добро пожаловать в страну Муравию!
И тут же пустилась рассказывать им про какого-то Муравья и про какую-то Стрекозу. Сначала дети ничего не могли понять, а потом узнали и Стрекозу, и Муравья.
— Вот какая странная история произошла. Послушайте, — сказала Бабочка взмахнула своими прекрасными шоколадными крылышками.
Попрыгунья-стрекоза
Лето красное пропела,
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле.
Нет уж дней тех светлых боле,
Где под каждым ей листом
Был готов и стол и дом.
Злой тоской удручена
К муравью ползёт она.
— Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой,
И до летних только дней
Прокорми и обогрей.
— Кумушка, мне странно это.
Да работала ль ты лето
— Говорит ей Муравей.
— До того ль, голубчик было?
В мягких Муравах у нас
Песни, резвость всякий час.
Так, что голову вскружило.
— Ах, так ты?..
— Я без души лето целое все пела…
— Ты все пела? Это дело,
Так поди и попляши.
— Вот такая история случилась, — закончила Бабочка-красавица, — у нас в мягких Муравах.
— Муравей правильно сделал, он всё лето работал, а Стрекоза веселилась, — начал Миша. На самом деле ему Муравей, прогнавший стрекозу, совсем не нравился, но что-то заставило его встать на сторону того Муравья.
— Она же пела, а веселились, вернее, радовались те, кто её слушал, — сразу взвилась Даша. Она втайне ото всех мечтала стать артисткой и уже знала, что это тяжёлый постоянный труд. Поэтому её возмутила защита муравья братом.
— Подумаешь, пела. Разве это — настоящая работа? — упрямо продолжал Миша. И чем больше он защищал Муравья, тем больше в душе ненавидел его тем больше жалел Стрекозу.
— Мой дедушка и мои родители тоже очень много работали, — совсем неожиданно сказала Натали. Чувствовалось, что она мыслями унеслась в своё время, в родной дом.
— На вас работали бедные, — выпалила Даша. А Миша посмотрел на неё с неодобрением.
— Мой дедушка, к вашему сведению, Дашенька, был известный историограф, он написал много томов по истории и по теологии. В своём кабинете он работал по 10 часов и больше. Папа писал работы по живописи. Он собрал большую коллекцию картин и подарил её городу. Мама прекрасно играла на нескольких музыкальных инструментах, пела, знала, так же как и дедушка и папа, пять иностранных языков. Она сама учила нас музыке, языкам, истории, литературе и географии… — Натали остановилась, чтобы передохнуть, щёки её горели; она ещё никогда не говорила так решительно.
— Разве это не труд по-вашему?
Дети молчали. Они, действительно, не знали, что ответить.
— Может, это не труд, а научная работа или какая-то другая, но для себя, — неуверенно начал рассуждать Миша.
— Как это — для себя? — удивилась Натали. — Совсем не для себя, хотя все они очень любили свои занятия.
— Ну, вот, занятия! — обрадовалась Даша, вспомнив занятия в детском саду.
Но и это не подходило. Ребята растерялись и замолчали. Беседа окончательно запуталась.
Бабочка-красавица покачивала своими усиками, как будто хотела сказать: «Что же вы, ребята, таких простых вещей не знаете?»
Натали никак не могла успокоиться. Видно было, что она обиделась, но изо всех сил скрывала это.
— И всё-таки Стрекоза не бездельница, она работала! — вспомнила вдруг опять Даша.
— Муравей тоже работал, — уже совсем сдался Миша.
— Но он издевался над Стрекозой, он ужасно противный! — опять взорвалась Даша. И Миша промолчал.
Натали и Бабочка-красавица тоже ничего не сказали, только посмотрели друг на друга.
— А не прогуляться ли нам в городок Наоборотинск? Он тут недалеко, — вдруг сказала Натали. Она уже чувствовала себя виноватой, что вдруг обиделась на ребят, которых горячо полюбила.
…Чем дальше удалялись дети от страны Муравии, тем они становились больше и больше. И вот они уже…
ГОРОДОК НАОБОРОТИНСК
Городок им сразу понравился. На каждом углу мороженщицы уговаривали взять у них пломбир любого цвета и вкуса, и если прохожие, особенно, конечно, дети, соглашались, румяные тёти их благодарили и в награду давали воздушный шарик.
Да какие воздушные шарики! Настоящие, летающие!
В асфальте были пробиты дырочки и из них прямо на тротуаре росли цветы: тюльпаны, гвоздики, розы. Зато на клумбе, на которой, конечно, ничего не росло, но земля была вскопана, стояли скамейки. Скамейки всё время падали, а дети, которые на них садились, визжали и как горох скатывались вниз по клумбе, хохоча и пачкая свои нарядные костюмчики.
