Георгий Шилович - Черепаха без панциря
- Что-то, вижу я, - говорил он, - вы снова не поладили. Или мне это только кажется? Что не поделили? Какая черная кошка пробежала между вами?
- Не кошка, - растерянно ответил Венька. - Кирпич!
И он, неожиданно для самого себя, откровенно рассказал учителю о случае с кирпичом.
- Я же не знал, что Казик таскает его в портфеле, а вышло, будто я нарочно подзадорил его. Он теперь и обижается.
- Действительно, нехорошо получилось, - отметил Агей Михайлович и замолчал.
Его широкие брови были сурово насуплены, выражение лица непроницаемо, и Венька не мог понять, к чему относилось замечание учителя: к тому, что произошло на улице с портфелем, или к тому, что он поссорился с Казиком. Расспросить не довелось, потому что они оказались уже возле дома, и Венька увидел на крыльце бабушку, которая, видно по всему, ждала его и, наверное, давно беспокоилась. Присмотревшись, она узнала Агея Михайловича, поправила на плечах платок и быстренько засеменила по ступенькам навстречу.
Случилось так, что в тот день Казик задержался у Шурки. Помогал ему проявлять пленки, после того как они убрали и сложили брикет. Домой возвращался поздно вечером, усталый, встревоженный. Знал, что мать по головке не погладит за такое нарушение распорядка дня, и попросил Шурку проводить его.
И действительно, едва только вошел в прихожую, пропустив Шурку вперед, как сразу же услышал недовольный голос матери:
- Где это ты шатаешься?
- К Протасевичу заходил, - ответил Казик, ставя портфель в угол.
Мать заглянула в прихожую, увидела Шурку и сразу подобрела:
- А, и Шурик здесь. Ну, как, маме лучше?
- Пока на бюллетене. Говорит, что еще с неделю дома побудет.
- Ну, и чудесно. Хорошо, когда все хорошо. Проходи, проходи, пожалуйста. Только обувь там снимите, не несите мне грязь в дом. - Она взглянула на Шуркины ботинки и всплеснула руками: - Где же зто вы так выпачкались? Где грязь месили?
- Это не грязь, - сказал Казик, только теперь увидев, какие грязные у него и у Шурки ботинки. - Это пыль от брикета.
- Пыль от брикета? - переспросила мать. - Так вы имели дело с брикетом?
- Ага.
- В таком случае немедленно в ванну, под душ, - распорядилась она.
Шурка чувствовал себя неловко, боялся ступить лишний шаг и растерянно поглядывал на Казика. А тот подмигивал ему, улыбался: мол, видишь, все обошлось благополучно.
Казик никогда не перечил маме, тем более когда чувствовал себя перед ней виноватым. Что ни говори, а все можно было сделать гораздо лучше. Надо было сразу после школы зайти домой, предупредить маму, а потом починить портфель, помочь Шурке и прийти с ним сюда, чтобы подкараулить соседа с черепахой на балконе. Ну, а уж если случилось иначе, лучше не перечить, не испытывать мамимо терпение. Это Казик хорошо понимал. Потому он коротко спросил:
- И Шурка со мной?
- И Шура пусть помоется, - сказала мама. - Не повредит. Только смотрите поаккуратней, не наплескайте мне там.
Ванна, освещенная матово-белым плафоном, сверкала чистотой. Шурке она показалась гигантской раковиной. Он остановился перед ней в нерешительности. Казик же сразу отвернул два крана, пустил горячую и холодную воду. Отрегулировал так, чтобы вода была в меру теплой и приказал:
- Раздевайся!
С шумом вырывалась из кранов вода, булькала, пузырилась, на глазах заполняла ванну. Постепенно цвет ее становился прозрачно-синим. Влажный пар приятно обволакивал лицо, торопил сбросить с себя липнувшую к телу одежду.
Шурка присел на ярко-красную, как мухомор, табуреточку, которую ему пододвинул Казик, стал расшнуровывать ботинки. Снял один, другой. Поднял голову и увидел Казика уже без штанов и трусов, в одной майке. Марченя сидел на краю ванны, опустив ноги в воду, и приговаривал сквозь зубы:
- О-го-го-о, как печет! Ух ты! Надо холодной добавить. - Он поднимал ноги над ванной, снова болтал ими в воде, стараясь все же не брызгать. - Как в том самом пекле!
- Откуда тебе известно, как там? - поеживаясь от холода, весело спросил Шурка. Он хлопал себя ладонями по плечам, топал босыми ногами по холодноватому кафельному в шашечку полу. - Почему ты майку не снял?
- Ой, я и забыл. Лезь ко мне. Места хватит. А хочешь с сосновым экстрактом?
- Ну его, - отмахнулся Шурка и окунулся по самую шею.
- Давай поплаваем, - предложил Казик.
- Я вам поплаваю! - предупредила мама за дверью. - Я вам поплаваю! Расходились! Людей затопить хотите? Хватит дурачиться! Слышишь, Казик?!
На какое-то время мальчишки поутихли. Переговаривались шепотом, хихикали, намыливая и натирая друг другу спины. Потом Шурка предложил попробовать, кто дольше выдержит под водой. Вдохнув полной грудью, хватил ртом воздух и окунулся в ванну с головой.
- Раз, два... пять... восемь... - считал Казик. И едва только Шурка захотел вынырнуть, снова окунул его с головой. Но Шурка все же выскользнул наверх. Захлопал глазами, фыркнул. Из носа потекли струйки воды.
- Э-то не по пра-вилам, - наконец, задыхаясь, заговорил он. - Сколько насчитал?
- Сорок. А сколько я, - приготовился нырнуть Казик и зажал нос рукой. Считай!
Они, конечно же, не услышали, как в прихожей коротко звякнул звонок.
Мама Казика открыла дверь. На пороге стоял Венька.
- Меня Агей Михайлович прислал, - смущенно сказал он.
- Чего же ты стоишь, заходи. Давненько тебя не видела. Что-то совсем забыл о нас.
- А что, Казика нет?
- Дома. Моются с Шуркой. Посиди немного, они скоро, - и мама Казика показала на диван, стоявший возле балконной двери. - Я сейчас потороплю их.
Она оставила Веньку одного. Какое-то время он сидел неподвижно, осматривал новую квартиру Марченей. Его взгляд ни на чем долго не задерживался. "Седьмое небо" Казика большого впечатления на Старовойтенко не произвело. За свою короткую жизнь он уже успел побывать и в Ленинграде, и в Москве, где жили родственники. Видел там и не такие квартиры. Не то что на седьмом, а даже на семнадцатом этаже, как на площади Восстания в Москве, где живет мамин брат, его дядя. Да и они сами скоро переберутся в новый многоэтажный дом. "И если повезет, - думал Венька, - получат квартиру на каком-нибудь восьмом, а то и на девятом этаже..."
Неожиданно порыв ветра, упруго раздувая гардину, качнул ее на середину комнаты. Венька подошел к раскрытой двери балкона.
По небу тяжело ползли, время от времени заслоняя солнце, клочковатые осенние облака. Мальчишка засмотрелся на небо, и ему вдруг привиделось, что не облака, а он плывет им навстречу, стремится куда-то в воздушную бездну.
- Не скучаешь в одиночестве? - вернула его к действительности мама Казика, заглянув в комнату.
- Не-ет, - встрепенулся Венька.
Он прислушался к приглушенным голосам Казика и Шурки за стеной, подумал: "А может, и не ждать их, самому спросить у мамы Казика, где живет Вадим Иванович?" Если б не просьба Агея Михайловича, никогда бы он сюда не пришел. Не знал, как заговорит с Казиком, как тот встретит его.
Венька постоял еще с минуту и вдруг решил выйти на балкон, чтобы взглянуть на микрорайон с высоты.
И действительно, с высоты седьмого этажа город был виден далеко-далеко. Совсем рядом, в каком-то метре от него, на соседнем балконе ветер трепал на натянутой веревке полосатое полотенце. Венька оперся на перила балкона, чуть наклонился и вдруг замер. Он увидел на самом краешке перил соседнего балкона дощечку, а на ней... черепаху. Панцирь черепахи, выпуклый и ребристый, был покрашен в желтоватый цвет.
- Так вот ты какая! - восторженно прошептал Венька, вспомнив рассказ Казика об удивительном киберносе.
Какое-то время он разглядывал черепаху. Потом невольно потянулся к ней руками. Едва достал. Дотронулся пальцем до панциря и понял, что покрасили его недавно - краска липла к руке.
Перила балкона упирались ему в грудь. Было неудобно. Тогда он нащупал ногой планку, стал на нее и снова потянулся к черепахе. На этот раз дотронулся до маленькой черной кнопки, как в электрическом выключателе. Попробовал нажать. Кнопка легко подалась, щелкнула. Под панцирем черепахи что-то приглушенно застрекотало.
И в тот же момент Веньке почудилось, что кто-то открывает дверь на балкон. Он вздрогнул, соскочил с планки, прижался к стене. Но на соседний балкон никто не вышел.
"Просто ветер открыл двери", - догадался Венька, чувствуя, как громко стучит сердце.
Он снова перевел взгляд на черепаху. Та медленно двигалась по дощечке. Венька не сразу сообразил, какая опасность угрожает киберносу. Черепаха уже была на самом краю дощечки. Она шла на свет, который чувствовала своим единственным стеклянным глазом в медной оправе.
- Куда? - ужаснулся Венька и снова кинулся к граю балкона. Попытался дотянуться до черепахи. Уже не достать. - Куда ты, кибернос, куда?.. - едва не закричал он в отчаянии.
Но кибернос не понимал его.
На глазах у Веньки черепаха преодолела последние сантиметры и, неуклюже перевернувшись, сорвалась с дощечки. Венька ухватился за перила и зажмурился...
![Огюст де Лиль-Адан - Будущая Ева [Ева будущего]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
