Витаутас Петкявичюс - Великий охотник Микас Пупкус
- Значит, вы обо всем знали: и о табаке, и о куропаточьем хозяйстве? - у меня по спине пробежал холодок, а волосы зашевелились сами собой.
- Обо всем.
- Прошу меня извинить.
- Не стоит, шутки и президенты умеют ценить.
- Разрешите тогда спросить, почему вы не накажете этого негодяя фон Фасоля?
- Мой дорогой, - спокойно сказал президент. - Стращать да запрещать он мастер. Не стану же я сам с этим связываться...
- Возможно, вы правы. Но что-то, значит, от меня здесь скрыли.
- Когда-то наша страна была очень богатой. Ее реки изобиловали рыбой, леса и поля - птицами и зверьем, деревья гнулись от плодов, а кусты - А от ягод. Тогда ее называли страной Великой Охоты, и каждый великоохотский житель был метким стрелком. И всего было вдоволь, потому что люди охотились только тогда, когда были голодны или нуждались в шкуре, чтобы защититься от холодных северных ветров.
Но в один прекрасный день охотник по имени Нейлон ради забавы, а может, из бахвальства застрелил лося. Его подвиг повторил другой бездельник, потом третий, и пошло... На долгие времена охота в нашем крае превратилась в прибыльное дело, а потом - в отвратительное развлечение. Все хозяйство пошло вкривь и вкось. Одно за другим следовали охотничьи состязания, самых метких и удачливых стрелков-дармоедов награждали медалями и орденами, стены своих домов они украшали шкурами зверей, рогами, чучелами, а мясо оставляли воронам...
Уничтожив все живое в своем крае, стали добираться и до соседей. Началась самая ужасная охота - война. Жестокие охотники наживались на слезах и несчастье людей, грабили их имущество, брали в плен рабов. Жители Нейлонии вконец обленились, возгордились и жили только для своего удовольствия. Это тянулось долгие годы. Потом люди в соседних странах не выдержали, прогнали грабителей обратно, в их разоренный, опустошенный край, поставили на границах часовых. С тех пор нейлонцы живут у себя дома, где в прежние годы они все так безжалостно и глупо уничтожили, стерли с лица земли. И теперь расплачиваются за свои грехи-подвиги: едят искусственную пищу, дышат грязным, зараженным воздухом и пьют нечистую, мутную воду.
- Ну, а Гасбер?
- Он плохой человек, но хороший пример. Пусть нейлонцы смотрят на него, возмущаются, иначе они очень скоро забудут свои ошибки и сами станут такими же, - президент нажал кнопку. Офицер внес все мои охотничьи принадлежности и старенькое отцовское ружье. - Исследовав ваше оружие, мы пришли к выводу, что оно, хоть и хорошее, но очень старое, советы же ваши для нас - чересчур новые.
- Может быть, - не стал я спорить, - но ведь не ружье, а человек зверя убивает. И если вы согласны, я докажу это на деле.
- Пожалуйста, только я не любитель охотиться.
- Но ведь вы сами меня приглашали.
- Пригласил, потому что хотел вас испытать. И было бы очень хорошо, если б во время охоты вы проучили как следует гордеца и пройдоху Гасбера.
На том и порешили.
Президент приказал доставить из далеких краев на ракетах живого льва. Как только рычащего царя зверей вывели из летающей лохани, все охотники и ветеринары Нейлонии ринулись к нему: охотники - поглядеть на невиданного зверя, ветеринары - делать прививки от всех мыслимых и немыслимых болезней. Не выдержал лев такого издевательства, разломал клетку, сбежал в горы и спрятался в дальней недоступной пещере. Оттуда нам и предстояло его выцарапать.
В условленный день съехались почти все охотники Нейлонии, в сопровождении искусственных псов - эдакой помеси танка и будильника. Охотничьи псы ползли напролом на железных гусеницах и лаяли звонким трезвоном будильника. По сравнению с ними мой Чюпкус выглядел совсем неприглядно. Но я не пожалел о том, что взял его с собой на охоту.
По условному знаку на льва двинулись три роты моторизованных стрелков. У подножья гор они провели небольшие маневры, которые в тайных бумагах Гасбера проходили под кодовым названием "Сморкач". По этому случаю был выпущен из клетки ярко раскрашенный кролик. Едва он шевельнулся, радиолокаторы мигом нащупали его изображение, и пять батарей автоматических пушек взорвались ураганным огнем. Когда отгремели двадцать пять залпов, улеглась пыль, мы увидели, что кролик цел и невредим, а пяти сараев, двух хлевов, одной фабрики и семнадцати жилых домов - как ни бывало.
- Что вы делаете?! - кричали перепуганные люди.
- Когда пушки говорят, думать некогда, - ответила из кармана Гасбера говорящая машина и немедленно вызвала по радио авиацию.
Три эскадрильи тарелок-преследователей понеслись на врага. И после пятого попадания управляемого по радио снаряда разнесли кролика в клочья. Долго рыскали самые отважные Гасберовы слуги, пока удалось им разыскать три когтя, пол-уха и почти нетронутый хвост. Пришлось им изрядно потрудиться и взорвать две кротовых норы, которые мешали им в сложной и ответственной работе.
Маневры окончились, и мы двинулись вперед. Тогда-то и пришло мне на ум испробовать силы в древней, но достойной мужчин охоте: один на один со львом.
- Без машин я боюсь, - признался полковник.
- Оляля, Гасби, а где ж твоя храбрость? Не бойся, я тебя прикрою ружейным огнем, - подбадривал я главного браконьера. - И не забывай, что охоту показывают телевизоры всей страны.
Теперь отступать было некуда.
- Слушайте мою команду! - закричал я по радио. - Без моего ведома никто не имеет права ни стрелять, ни нажимать кнопки, ни пускать в ход ваши адские орудия. А тем, кто ослушается, я по старинному весьма ощутимому обычаю всажу заряд соли, куда следует. А президент добавит десять лет каторги на арбузных шахтах! Ясно?
- Как в тумане, - хором откликнулись Гасберовы ратники и дружно сделали три шага назад.
И тут мой Чюпкус не выдержал, как рванет вперед, обогнал ползущие в гору когорты гусеничных собак, тявкнул три раза и ворвался в пещеру. Я замер, а вся Найлония у телевизоров затаила дыхание, услышав давно забытый лай живой собаки. И в этот миг из пещеры появилось...
Батюшки мои, что это было за чудище: грива дыбом, шерсть размалевана в немыслимые цвета, на боках проплешины, глаза мутные, не только что на зверя, на плюшевую игрушку лев не был похож. И так это чудовище жалобно рычало, что я прослезился, а Чюпкус от стыда поджал хвост и виновато попятился. Однако моторизованные псы были запрограммированы на длительное преследование и под трезвонный лай ринулись на приступ.
Лев разметал их по сторонам. Но они снова двинулись в атаку, и он понял, что пришел конец. Не обращая внимания на лязгающую гусеницами свору, он кинулся прямо к Гасберу, вооруженному крупнокалиберным электронным пулеметом, и прорычал на львином языке:
- Будь человеком, сжалься над пенсионером!
Бедняга лев едва держался на ногах, а великий нейлонский браконьер припал на колено и дал очередь. Электронные пули - чок, чок, чок, - просвистели мимо. Гасбер еще очередь - опять невпопад. Третий раз он не осмелился стрелять и кинулся наутек. Лев - за ним, в ярости, что Гасбер не убил его с первого выстрела. Я наблюдал за диковинной погоней и приготовился вмешаться.
Через несколько минут Гасбер обессилел, отбросил пулемет. Потом сорвал шляпу, разулся, вывернул карманы, чтобы избавиться от лишнего груза. Но лев не отставал и продолжал рычать:
- Умирать, так с музыкой! Смотрите, несчастные, вооруженные пулеметами и ракетами, как умирают ушедшие на пенсию львы!
Я все медлил и утирал слезы. Такая сила несметная - против одинокого старика! Ведь это бессовестно, не по-человечески и даже не по-звериному...
- Посмейте только коснуться ракеты, на месте прикончу! - клокотал я от возмущения.
Но Гасбер решил закончить гонку на свой лад - царап, царап, царап - как кот взлетел на верхушку искусственного дерева. И дальше взбираться пытался, да некуда. А лев внизу раздирал когтями ствол, стараясь перегрызть его единственным расшатанным зубом. Дерево дрожало, клонилось к земле, а полковник орал не своим голосом:
- Караул! Спасите! Вызовите танки! Вашего командира убивают!..
- Какой ты, Гасби, командир! - прокричал я в громкоговоритель. - Ты самый подлый из браконьеров. Это ты проник в мою страну и уничтожал там зверей. Ты сдирал шкуры, малых волчат ты безжалостно на сучьях вешал, ты стрелял из пушки по воробьям!..
- Я не хотел, я нечаянно, - расплакался он, но из глаз его не слезы, а волчьи ягоды выкатывались.
- Ты издевался над птицами и зверюшками, перекрашивал их в немыслимые цвета. Ты уничтожил деревья, траву и цветы!..
- Я больше не буду! - ныл Гасбер. - Сжальтесь, - хлюпал носом бравый охотник, а из глаз его вместо слез падали льдинки.
- Ты издевался над людьми, наживал деньги их потом и слезами. Ты даже не постеснялся Батунгом назваться и до смерти запугал племя доверчивых северян.
- Бес попутал. Простите, я больше никогда, никогда... И другим закажу, чтоб неповадно... - лил он горькие желчные слезы.
