Мери Додж - Серебряные коньки
Покровитель мореходов, Добрый друг ребят, Мчится вдаль под парусами Юный наш отряд. "Николаас! Николаас!" Голоса звучат.
Мы несемся в день морозный Воды подо льдом. Друг, ты близко? Друг, ты слышишь? Мы тебе поем! "Николаас! Николаас!" Мы тебя зовем.
Солнце яркое весною Весь растопит лед. Если в сердце светит солнце, Юность не уйдет. "Николаас! Николаас!" Старость не придет.
Весел, счастлив, благодарен Юный наш отряд; Наставленья и подарки Он принять был рад! Николаас! Николаас! Щедрый друг ребят!
Глава XX
ЯКОБ ПООТ МЕНЯЕТ ПЛАН
Последний звук песни замер вдали. Наши ребята пытались не отстать от буера, но тщетно: им казалось, будто они катятся назад. Они переглянулись. - Вот красота! - воскликнул ван Моунен. - Прямо как сон! - сказал Людвиг. Якоб подкатил к Бену и, одобрительно кивая головой, сказал по-английски: - Это хорошо. Это лучший способ. Я хочу сказать: лучше отправиться в Лейден на такой лодке. - На буере! - ужаснулся Бен. - Что ты! Ведь мы решили путешествовать на коньках, а не сидеть на буере, как малые ребятишки. - Тейвельс! (Черти!) - выругался Якоб.-Это не пустяк, не для ребятишек... на буере-то! Мальчики смеялись, но смотрели друг на друга смущенно. Если б им выпал случай прокатиться на буере, вот была бы радость!.. Но отказаться от своей великолепной затеи?.. Позор!.. Кто решится на это? Тотчас же возник оживленный спор. Капитан Питер утихомирил свой отряд. - Ребята, - сказал он, - по-моему, в этом вопросе нам нужно считаться с пожеланиями Якоба. Ведь это он первый предложил отправиться в экскурсию, не забудьте! - Чушь! - язвительно усмехнулся Карл, бросив презрительный взгляд на Якоба. - А разве кто-нибудь из нас устал? Мы всю ночь будем отдыхать в Лейдене. У Людвига и Ламберта лица были встревоженные и разочарованные. Не пустяк отречься от славы, которую заслужишь, когда пробежишь на коньках весь путь от Брука до Гааги и обратно. Но оба согласились, что решать должен Якоб. Добродушный, изнемогающий Якоб! Он сразу угадал настроение товарищей. - Нет-нет, - сказал он по-голландски, - я пошутил. Мы, конечно, побежим на коньках. Мальчики испустили восторженный крик и снова помчались с обновленными силами. Все, кроме Якоба. Он всячески старался скрыть свою усталость и молчал, чтобы сберечь дыхание и энергию для тяжелой конькобежной работы. Но все было напрасно. Вскоре его тучное тело стало казаться ему все более и более тяжелым, ноги подкашивались и слабели. В довершение всего кровь Якоба, видимо стремившаяся удрать подальше ото льда, прилила к пухлым добродушным щекам, а лицо побагровело до корней редких светлых волос. От этого недалеко до головокружения, про которое пишет славный Ханс Андерсен, того самого головокружения, что сбрасывает с гор отважных молодых охотников, или швыряет их вниз с самых острых пиков ледника, или одолевает их, когда они по камням переходят горный поток. Незаметно подкралось головокружение и к Якобу. Сначала оно помучило его, то обдавая холодом с головы до ног, то опаляя, каждую его жилку лихорадочным огнем. Потом заставило канал дрожать и качаться под его ногами, а белые плывущие мимо паруса - кланяться и вертеться; и наконец оно тяжело швырнуло его на лед. - Эй! - крикнул ван Моунен. - Поот шлепнулся! Бен поспешно подскочил к нему: - Якоб! Якоб, ты ушибся? Питер и Карл уже поднимали Якоба. Лицо у него совсем побелело. Оно казалось мертвым; исчезло даже его добродушное выражение. Собралась толпа. Питер расстегнул куртку бедному малому, развязал его красный шарф и подул в полуоткрытый рот. - Отойдите в сторону, друзья! - крикнул он. - Дайте ему подышать воздухом! - Положите его! - крикнула какая-то женщина из толпы. - Поставьте его на ноги! - крикнула другая. - Дайте ему вина, - проворчал толстяк, правивший санями с грузом. - Да-да! Дайте ему вина! - подхватили все. Людвиг и Ламберт крикнули в один голос: - Вина! Вина! У кого есть вино? Какой-то голландец с сонными глазами, в тяжелейшей синей куртке принялся с таинственным видом шарить у себя за пазухой, твердя при этом: - Потише, молодые господа, потише! Ну и чурбан этот парень, если упал в обморок, как девчонка! - Вина, скорее! - крикнул Питер, вместе с Беном растирая Якоба с головы до ног. Людвиг умоляюще протянул руку голландцу, а тот с чрезвычайно важным видом все еще шарил у себя под курткой... - Скорей же! Он умрет! Нет ли еще у кого вина? - Он уже умер! - послышался из толпы зрителей чей-то испуганный голос. Голландец вздрогнул. - Осторожней! - сказал он, нехотя вынимая маленькую синюю фляжку. - Это шнапс (водка). Ему хватит и одного глотка. И правда, одного глотка оказалось довольно. Бледное лицо мальчика чуть-чуть порозовело. Якоб открыл глаза и, не то растерянный, не то смущенный, сделал слабую попытку освободиться от тех, кто его поддерживал. Теперь у нашего отряда не было другого выхода: надо было во что бы то ни стало доставить изнемогшего товарища в Лейден. Не приходилось и думать о том, чтобы он в этот день бежал дальше на коньках. По правде говоря, к этому времени все мальчики втайне уже начали мечтать о буерах, так что они по-спартански решили не покидать Якоба. К счастью, подул легкий северный ветер. Только бы нагнал их какой-нибудь покладистый шкипер, и, в общем, все устроится неплохо, думали они. Питер махнул рукой, как только показался первый парус; но люди на корме даже не взглянули на него. Проехало трое ломовых саней, но они и так были перегружены. Потом стрелой пронесся красивый заманчивый буерок. Мальчики едва успели с надеждой взглянуть на него, как он уже скрылся из виду. Отчаявшись, они решили поддерживать Якоба и как-нибудь дотащить его до ближайшей деревни. Но тут появился какой-то очень жалкий буер. Питер, почти не надеясь на успех, снял шапку и, размахивая ею, окликнул его. Парус опустился, послышался лязг тормоза, и кто-то приветливо крикнул с палубы: - Что вам нужно? - Подвезите нас! - крикнул Питер и вместе со спутниками помчался что было силы догонять буер, остановившийся далеко впереди. - Подвезите нас! - Мы заплатим за проезд! - заорал Карл. Человек на палубе даже не взглянул на него, только пробормотал, что его судно не трексхейт. Глядя на Питера, он спросил: - Сколько вас всех? - Шестеро. - Ну ладно... нынче праздник святого Николааса... полезайте! Молодой человек болен? - кивнул он на Якоба. - Да... выбился из сил... бежал на коньках от самого Брука, - ответил Питер. - Вы едете в Лейден? - Смотря какой будет ветер. Сейчас дует в ту сторону... Лезьте! Бедный Якоб! Если бы в тот миг появилась будущая его супруга, самоотверженная госпожа Поот, готовая в случае нужды взвалить его себе на спину, ее услуги очень пригодились бы. Мальчикам едва удалось втащить толстяка в лодку. Наконец влезли все. Шкипер, попыхивая трубкой, поставил парус, поднял тормоз и сел на корме, сложив руки. - Ой! Ну и мчимся же мы! - воскликнул Бон. - Вот здорово! Тебе лучше, Якоб? - Гораздо лучше, спасибо. - Ну, через десять минут ты будешь совсем молодцом. Тут чувствуешь себя птицей. Якоб кивнул и заморгал глазами. - Не засыпай, Якоб, ведь сейчас очень холодно. Заснешь, да, пожалуй, и не проснешься. Так вот люди и замерзают до смерти. - Я не сплю, - сказал Якоб решительным тоном... и спустя две минуты захрапел. Карл и Людвиг рассмеялись. - Надо его разбудить! - крикнул Бен. - Говорю вам, это опасно... Якоб! Я-а-а-а...коб... Тут пришлось вмешаться капитану Питеру, так как остальные трое принялись помогать Бену потехи ради. - Глупости! Не трясите его! Оставьте его в покое, ребята. Когда люди замерзают, они так не храпят. Укройте его чем-нибудь... Вот хоть этим плащом... Можно, шкипер? - И Питер оглянулся на корму, ожидая позволения взять плащ. Шкипер кивнул. - Так, - сказал Питер, ласково укрывая Якоба плащом. - Пусть поспит. Проснется бодрым, как ягненок... Как далеко мы от Лейдена, шкипер? - Не больше чем в двух трубках, - послышался из дымного облака голос точь-в-точь голос джинна в волшебных сказках, - а пожалуй (пых! пых!), не больше чем в полутора трубках (пых! пых!)... если ветер не переменится (пых! пых! пых!). - Что он говорит, Ламберт? - спросил Бен, приложив к щекам руки в варежках, чтобы защититься от резкого ветра. - Он говорит, что мы в двух трубках от Лейдена. Почти все лодочники здесь на канале измеряют расстояние временем, которое тратят на курение одной трубки. - Какая нелепость! - Слушай, Бенджамин Добс... - отпарировал Ламберт, неизвестно почему возмущенный спокойной улыбкой Бена, - слушай, у тебя привычка называть почти все, что ты видишь по сю сторону Немецкого моря, "нелепым". Тебе, может быть, нравится это слово, но оно не нравится мне. Уж если говорить о нелепостях, вспомни один ваш английский обычай: когда лондонский лорд-мэр вступает в должность, он считает гвозди на лошадиной подкове, чтобы показать свою ученость. - Кто тебе сказал, что у нас есть такой обычай? - воскликнул Бен, и лицо его тотчас же сделалось серьезным. - Я это знаю, вот и все... Никто мне не говорил, и говорить незачем: об этом написано во многих книгах, и это правда. Меня удивляет, - продолжал Ламберт с невольным смехом, - что ты пребываешь в блаженном неведении тех нелепостей, каких много на твоем участке географической карты. - Хм! - фыркнул Бен, удерживаясь от улыбки. - Когда я вернусь домой, я наведу справки об этом обычае. Тут, наверное, что-нибудь да не так... У-у-у-у, как быстро мы несемся! Ну и прелесть! Чудесное это было плавание или поездка - не знаю, как правильнее назвать. Пожалуй, лучше всего сказать "полет"; ведь мальчики чувствовали себя примерно так, как Синдбад28, когда он, привязанный к лапам птицы Рох, мчался в облаках, или как Беллерофон29, когда он несся в воздухе на спине своего крылатого коня Пегаса. Но все равно, "плыли" они, "ехали" или "летели", - все окружающее мчалось мимо них назад, и не успели они хорошенько передохнуть, как сам Лейден с его островерхими крышами уже понесся им навстречу. Когда впереди показался город, пришлось будить спящего. Этот трудный подвиг все-таки как-то удалось совершить. И тут предсказание Питера исполнилось: к Якобу вернулись и силы и прекрасное настроение. Шкипер слабо сопротивлялся, когда Питер, горячо благодаря его, попытался сунуть несколько серебряных монет в его жесткую коричневую ладонь. - Видите ли, молодой человек, - сказал он, отдернув руку, - одно дело заниматься извозом, другое - оказать любезность. - Я знаю, - сказал Питер, - но ваши сыновья и дочки будут просить сластей, когда вы вернетесь домой. Так купите им конфет во имя святого Николааса. Шкипер усмехнулся: - Что правда, то правда: ребятишек у меня целая куча, хватит всю лодку загрузить. Вы мастер угадывать. И узловатая рука протянулась вперед, как будто невольно, но - ладонью кверху. Питер поспешно положил в нее монеты и отошел. Вскоре парус поник. Заскрежетал тормоз, рассыпая вокруг лодки целую кучу ледяной пыли. - До свиданья, шкипер! - кричали мальчики, забирая свои коньки и по одному соскакивая с палубы. - Большое вам спасибо!.. - До свиданья! До сви... Стойте! Эй! Стойте! Отдайте мой плащ! Бен осторожно помогал Якобу перелезть через борт. - Что он кричит, этот человек?.. Ах, понимаю, у тебя на плечах его плащ. Это верно, - ответил Якоб по-английски и, соскакивая с лодки, споткнулся о раму на полозьях. - Вот отчего ему так тяжело. - Ты хочешь сказать, тебе тяжело, Поот? - Ну да, тебе тяжело... это верно, - не поняв, ответил Якоб, выпутываясь из широкого плаща. - Вот, передай прямо ему и скажи - я очень благодарю за это. - Вперед! В гостиницу! - крикнул Питер, когда они вошли в город. Поторопитесь, ребятки!
