Владислав Крапивин - Та сторона, где ветер
ИЛЬКА: Зачем?
ГЕНКА: Ты же не боишься.
ИЛЬКА: Дурак я, что ли, зря прыгать?
ГЕНКА: А не зря можешь?
ИЛЬКА: Надо будет, смогу.
ГЕНКА (уже отступая): Ну и молодец... Иди за водой и не забудь про чудище.
Илька неумело засвистел и отошёл от костра. Издалека, уже из темноты послышался его голос.
ИЛЬКА: Яшка же смог! Мы разве хуже?
ГЕНКА: Яшка же не знал точно, что сорвётся! Он просто рисковал. Одно дело риск, а другое - на верную гибель! Понял?
ИЛЬКА: Без тебя знаю!
И в темноте задребезжал чайник.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Расходилось сине море... Знаешь, Гена, а всё-таки зря ты так с ним. Специально раздразнил, будто подножку ставишь.
ГЕНКА (сумрачно): Может и зря... А только он, Иван Сергеевич, и в самом деле ни черта не боится. За него другие боятся. Это тоже когда хорошо, а когда кто его знает... Лезет в любое пекло.
ВЛАДИК: А он боится... Знаете чего?
ГЕНКА И ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (вместе): Чего?
ВЛАДИК: Сейчас придёт - скажу.
В круге света возник Илька. Он тащил тяжёлый чайник впереди себя двумя руками. В сапогах у него булькало, а Генкина куртка в низу была мокрая.
ВЛАДИК: А мы знаем, чего ты боишься.
ИЛЬКА: Чего?
ВЛАДИК: Что мама бегать не пустит, если чего-нибуть натворишь.
ИЛЬКА (небрежно и уверенно): Подумаешь. Этого хоть кто боится.
Иван Сергеевич, Генка и Владик дружно захохотали.
ИЛЬКА (по очереди досадливо посмотрев на них): Лучше бы рогатину сделали. Чайник вешать некуда.
ГЕНКА: Слушаемся, ваше величество.
Взял топорик и пошёл в кусты.
ВЛАДИК: Дай лучше я!
Он отобрал у Генки топор и ушёл в темноту. Там раздался стук по сухим веткам.
И вдруг все услышали, как Владик вскрикнул.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (вскакивая): Что там?
Генка и Илька тоже вскочили. Генка включил фонарик и бросился в чащу, Илька и Иван Сергеевич - за ним.
Владик сидел в траве, отбросив топор, и держался за щиколотку.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Что? Поранил?
ВЛАДИК (с трудом): Нет. Не знаю... Застряла в развилке, а потом хруснула.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (присев рядом с Владиком): Гена, посвети. О, чёрт... Убери руки. Встать можешь?
ВЛАДИК (попытался подняться и криво улыбнулся): Только на одну ногу.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ох, господи... Неужели перелом?
ИЛЬКА (шёпотом): Владик, очень больно?
ВЛАДИК: Даже в затылке отдаётся...
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Может быть, просто вывих? Дай-ка... (Он осторожно взял в ладони Владькину ногу. Владик тихонько, сквозь сжатые зубы, застонал). Что же делать? Ну-ка, держись.
Он поднял Владика и принёс к костру.
ГЕНКА: Зачем я ему дал топор...
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Кто же знал... Кажеться, без медицины не обойтись.
ВЛАДИК: Где её взять?
ГЕНКА: Километрах в пяти есть село. Решетниково. Там больница, и врач прямо в ней живёт. У нас в лагере один парень голову разбил, а врач наша как раз уехала, так мы его в ту больницу таскали на руках.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Пять-то километров?
ГЕНКА: Если напрямик, то гораздо ближе. Только это через буераки всякие.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ты помнишь дорогу?
ГЕНКА: Ну, примерно можно выйти, на огни.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ладно. Илька, гаси костёр.
ГЕНКА: А Ильке не дойти.
ИЛЬКА: Почему это?
ГЕНКА: Это же не по асфальту прыгать. В сапогах он забултыхается, а без сапог ноги издерёт. Там овраги, кусты и крапива по пояс.
ИЛЬКА: Думаешь, не пройду?!
ГЕНКА (сдержанно): Ты, конечно, пройдёшь. Только будешь мучаться и отставать. А тут каждая минута дорога.
ВЛАДИК: Да ладно. Я до утра потерплю.
ГЕНКА: Если перелом, до утра нельзя.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Но Илью тоже нельзя оставлять.
ГЕНКА: А что делать?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (с тихим отчаяньем): Я, ребята, чесное слово, сам не знаю, что делать.
ИЛЬКА (тихо и решительно): А чего? Вы идите. А я вас дождусь. Лодку всё равно надо караулить.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Как я тебя оставлю?
ИЛЬКА: А Владик?
ГЕНКА: Мы вернёмся. Ну, если даже перелом, гипс сделают, и мы тебя, Владька, притащим, верно? А ты, Илька, не бойся.
ИЛЬКА: Я разве боюсь?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ты только с этого места никуда не уходи.
ГЕНКА: Про волков и разбойников здесь не слыхали...
ИЛЬКА: Ну ладно... Вы давайте скорее...
Путь через кусты, овраги и заросшие поляны был труден. Иван Сергеевич нёс Владика. Генка впереди светил фонариком.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Что, Владик? Болит?
ВЛАДИК: Терплю.
ГЕНКА: Осторожнее, здесь яма. Видите, разве бы Илька прошёл?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Да, но как он там один, бедняга?
Илька, съёжившись, сидел у костра. Где-то глухо закричала ночная птица. Илька вздрогнул. Потом под чьими-то ногами затрещали ветки. Илька зажмурился, потом рывком оглянулся. Ничего не было видно. Только пятна в тени какие-то.
На дальнем болоте дико и недобро заголосила цапля. Илька опять оглянулся. Когда после пламени смотришь в темноту, там может пока заться всё, что угодно: зловещие тени и силуэты, протянутые руки, чудовищные головы.
Опять захрустели ветки. Илька вздрогнул, стал отползать от костра. Наткнулся на чайник.
Тогда он взял чайник и плеснул воду на огонь. Пламя зашипело и почти погасло...
Темнота подступила в плотную. Илька слился с ней, и стало не так страшно.
ИЛЬКА: Вот... Я лучше лодку буду караулить... Её ведь тоже надо караулить...
Он выбрался к реке, сбросил и взял в руки сапоги. Вброд перебрался на лодку, которая на мелководье была привязана к одной из свай.
В лодке было спокойнее. На том берегу горели костры, светил на фарватере бакен. Вода и небо отливали серебристым светом. Илька устроился на корме, запахнул куртку, помигал фонариком...
Иван Сергеевич с Владиком и Генка вышли на косогор. Вдали мерцала цепочка огней.
ГЕНКА: Вот оно, Решетниково... Иван Сергеевич, вы теперь дойдёте? Там больницу хоть кто покажет.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: А ты?
ГЕНКА: Я обратно... Как он там один-то? Ночь кругом а он один.
ВЛАДИК: Правильно, Гена, ты беги!
ГЕНКА: Ты, Владька, держись! Мы будем ждать.
И побежал назад.
Илька вдруг увидел, что костры на том берегу, а потом и огонь бакена расплылись в неясные пятна.
ИЛЬКА: Ой, что это? Туман?
Огни исчезли совсем. Туман катился с реки серой глухо лавиной.
ИЛЬКА: Теперь ничего не видать... И параходы, наверно, стоят... Дороги-то без огней не найти... (Он поудобнее устроился на корме и вдруг подскочил от неожиданной и страшной мысли): Ой, а наши? Им же тоже не найти! Костра-то нет!
Забыв о страхах, он прыгнул в воду и побежал к берегу. Но его нагнал прерывистый шипящий звук: спокойно вдали работали поршни паровой машины.
Илька остановился, напряг слух. Звук стал слегка отчётливей.
ИЛЬКА: Пароход?
Звук чуть ослаб, но тут же снова вырос.
ИЛЬКА: Бакена не видать, а он идёт...
Звук стал таким, что не было уже у Ильки сомнения: это дыхание судового двигателя.
ИЛЬКА: Наверно, "Орехов"... Чего они, с ума сошли? А если на сваи?
Он сорвался с места, бегом вернулся в лодку, сбросил куртку, встал на корме.
Свистящими толчками звук приближался, и было ясно Ильке, что судно идёт навстречу неминуемой аварии. Илька зажмурился и тут же представил, как в борта и форштевень врезаются бетонные балки. Звенят стёкла, падает труба и мачты, сыплются и гаснут фонари, кричат люди...
ИЛЬКА: Там же Валерка и Юрка! Зачем? (Он отчаянно вытянулся на корме, замахал фонариком). Вы куда?! Сюда нельзя! Нельзя! Назад!
Но фонарик в густой пелене тумана чертил слабенькую жёлтую дугу.
Ильке показалось, что из тумана уже выплывает смутная громада с житкими пятнами огней. Двигатель работал, словно вплотную.
ИЛЬКА: Что вы делаете! Полный назад!
Он качнулся, оступился с кормового сиденья, упал на колено. Наткнулся на матерчатый свёрток. Из него скользнула бутылка. Знакомая бутылка с растворителем!
Илька отчаянно вгляделся в туман. Сомнений не было: "Орехов" шёл к гибели.
Илька заплакал, но тут же сжал зубы, прыгнул на нос, повернулся и сразмаха грохнул бутылку о корму!
Ударила вспышка, и тёплой тугой волной Ильку вынесло за борт. Огонь мгновенно разбежался по бортам, по мачте, словно нарисовав пламенной краской в тумане слуэт фрегата.
И, то ли показалось Ильке, то ли было на самом деле: в трезвоне машинного телеграфа, в приглушённых криках "Назад, чёрт возьми! Полный назад, право руль!" выдвинулась на миг и тут же уползла назад глыба парохода.
Илька скрылся с головой, потом вынырнул. Постарался нащупать ногами дно и не смог. Забарахтался. Отчаянно размахивая руками, попробовал плыть в сторону горящей лодки, но течение завертело его.
ИЛЬКА: Гена!.. Мама!..
Он закашлялся, хлебнув воды, но тут почувствовал под ногами песок, забарахтался сильнее, выбрался на берег.
Огляделся. Видимо, его далеко отнесло: огня не было видно. И ничего не было видно. Только самые ближние кусты тянули тёмные щупальца из почти такого же тёмного тумана.
Илька опять прикусил кубу, чтобы не расплакаться. А кусты затрещали: кто-тго шёл напролом.
![Владислав Крапивин - Та сторона, где ветер [с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/208872/208872.jpg)
