Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы
Петя приникает к щелке забора. Будь он сейчас на соседском дворе, он бы показал, как у Вовки отнимать метлу... Уж он бы показал этому Сереже! Не посмотрел бы, что пятиклассник...
Конечно, Сергею ничего не стоит справиться со всей тройкой. Но стоит ли связываться?
Через мгновение на дворе у соседей царят мир и согласие. Сережа колотит один из половиков прямо об снег. Близнецы смотрят на него, разинув круглые рты. Вовка же с яростью выбивает метлой второй половик.
Пете стало так грустно.
Вздохнув, он медленно пошел прочь от соседского забора.
У Кирилки тоже пеклись пироги. Таков был обычай в этом заводском поселке: по воскресным дням все хозяйки обязательно занимались пирогами.
На примусе стояла алюминиевая миска с подсолнечным маслом. Масло кипело ключом, а Кирилкина тетка опускала в него пироги.
Ее сын Генечка стоял возле нее и двумя руками запихивал в рот горячий пирог. Он обжигался и урчал, как щенок. А масло стекало по его подбородку прямо на рубашку.
- У, негодный, - нежно ворчала тетка, - только одела во все чистое...
Кирилка сидел на своем любимом месте возле окна и тоже жевал пирог. Он думал: вот как удивительно устроено - тетка опускает в горячее масло пирожки, плоские, как лепешки, а вытаскивает огромные и пузатые. И как они сами по себе так надуваются?
И еще Кирилка думал, что после чая с пирогами он сбегает к Вовке. Раз дядя дал сорок копеек, можно вместе сходить в кино.
"А может, и Петя с нами?" - вдруг подумал Кирилка и вздохнул.
С Вовкой хорошо дружить, но втроем было лучше.
- Оглох, что ли? - услыхал он вдруг теткин голос. - Третий раз говорю... Сбегай в гастроном.
Кирилка поднял на тетку глаза.
- Вот деньги... Пять рублей - других нет! Купишь чаю. Самую махонькую пачку бери, за пятнадцать. Понял?
Глава восемнадцатая
Открытие в гастрономе, или В воскресенье днем
Когда Кирилка уже выходил из дому, тетка вдогонку крикнула:
- Смотри сдачу не растеряй!
В гастрономе Кирилка подошел прямо к отделу штучных товаров и сказал продавщице:
- Тетя, дайте самую махонькую пачку чая за пятнадцать копеек.
Так ему велели дома.
Но продавщица как раз в этот самый момент занималась гражданином в кожаной ушанке. Этот гражданин никак не мог решить, что ему взять - две пачки папирос, одну плитку шоколада и персиковый компот или наоборот: одну пачку папирос, две плитки шоколада и совсем не брать компота. Продавщица была так занята этим вопросом, что не обратила на Кирилку ни малейшего внимания.
Но Кирилка, как можно дальше протягивая руку с деньгами, настойчиво твердил свое:
- Тетя, дайте самую махонькую пачку чаю за пятнадцать копеек...
Тут продавщица заметила наконец нового покупателя и сердито на него прикрикнула:
- Подождешь! У меня не десять рук...
Нет, Кирилка и не думал, что у продавщицы десять рук. Две руки, только две руки у нее было. Это он отлично видел.
- Хорошо, - сказал Кирилка, - я подожду...
Он был на редкость сговорчивый мальчик.
И вот, пока продавщица, щелкая на счетах, подсчитывала, сколько причитается за три пачки папирос, коробку мармелада и банку фаршированного перца (это было последнее и окончательное решение гражданина в кожаной ушанке), Кирилка прилежно разглядывал все, что лежало под стеклом на прилавке.
Сначала он рассмотрел все банки с консервами и компотами. На рыбных были нарисованы рыбы разных пород, на овощных - всякие овощи, на фруктовых - красивые фрукты...
В общем, это было не так уж интересно.
Правда, его несколько удивила стеклянная банка с роскошной ярко-розовой розой. Он прочел на ней: "Розовое варенье". До сих пор Кирилка был убежден, что розы только нюхают. Но оказывается, их еще и едят! И Кирилка твердо решил попробовать, каковы на вкус эти самые розы. А вдруг они слаще леденцов и ароматнее ирисок?
По кулькам с мукой и крупой, по коробкам с лапшой и вермишелью Кирилка лишь скользнул взглядом. Ничего интересного не было в этих предметах.
Вот конфетные коробки - другое дело!
И Кирилка, наскоро оглядев чай, красиво уложенный за стеклом, собирался было перейти к созерцанию великолепного ледокола на одной из коробок, и тут...
У Кирилки сразу потемнело в глазах. И хотя он протер глаза кулаком да еще два раза потер рукой стекло витрины и даже прижал нос к этому стеклу, все равно перед ним пирамидкой лежали кубики чая, и на каждом из них...
Тем временем нерешительный гражданин в кожаной ушанке расплатился, получил свои покупки и ушел, а продавщица вспомнила наконец о своем другом покупателе.
- Ну, - сказала она, - чего тебе? Давай деньги...
Но Кирилки давно и след простыл; его не было ни возле прилавка штучных товаров, ни в самом магазине.
Он мчался к Вовке, до того взволнованный и - даже больше - до того потрясенный, что пролетел бы мимо Вовкиного дома, если бы сам Вовка не сидел в это время верхом на заборе.
- Эге-ге, Кирилка! - заорал Вовка, увидав приятеля. - Ты куда?
Кирилка остановился.
- Слезай с забора! - приказал он Вовке.
- А куда пойдем? На каток или еще куда?
- В гастроном...
- В гастроном? - удивился Вовка. - Чего мы не видали в гастрономе?
Однако, перекинув ноги, соскочил с забора.
- Слушай!.. - Кирилка сложил ладони трубочкой и зашептал Вовке на ухо.
- Нет, - решительно и громко заявил Вовка, - с ним я больше не вожусь... Ну его!
Но Кирилка настойчиво продолжал нашептывать, не отнимая от Вовкиного уха своих ладошек. И по мере того как он шептал, у Вовки менялось выражение лица.
Сначала оно стало злорадным:
- Ага! Так ему и надо!
И Вовка стукнул кулаком по забору. Потом его лицо стало не только удивленным, но даже несколько расстроенным:
- Все на одну? Врешь!
Постепенно оно стало сердитым, и, грозя кому-то невидимому кулаком, он вскричал:
- Мы ему еще покажем!
Затем мальчики побежали в гастроном и там долго смотрели на витрину штучного отдела, где за стеклом пирамидкой лежал чай разных сортов.
При этом Кирилка твердил, тыча пальцем в стекло:
- Точь-в-точь... Точь-в-точь... прямо вот с этой пачки.
Вовка же мрачно хмурил свои черные брови и хриплым баском повторял:
- Мы ему покажем! Будет знать. Дрянь! - Тут продавщица не выдержала:
- Сейчас же уходите из магазина! Как вам не стыдно! Целый час стоят и бранятся.
Кирилка вспомнил про теткино поручение и, почтительно протягивая пять рублей, сказал:
- Мы покупаем. Дайте, пожалуйста, самую малюсенькую пачку грузинского чаю. Только, пожалуйста, за пятнадцать копеек...
- Куда же ты убежал? - спросила продавщица, узнав в рыженьком Кирилке своего второго покупателя. - Не мог подождать, пока я получу деньги с того гражданина? Вот чай...
- Он за мной бегал... советоваться! - пояснил Вовка.
- Подумаешь, советник нашелся! Бери свою сдачу, - проговорила продавщица, старательно пересчитав деньги и протягивая их Кирилке.
Но мальчиков снова не было ни у прилавка, ни в магазине.
- Беда мне с этими ребятами! - покачала головой продавщица. Никакого терпения!
Некоторое время она смотрела на дверь, думая, что мальчики сейчас вернутся. Не дождавшись их, вздохнула, завернула сдачу с пяти рублей в бумажку, написала на ней: "Передать тому рыженькому" - и отложила в сторону.
Глава девятнадцатая
Они мечтают, или В воскресенье вечером
Вечером, в это же воскресенье, Петиного папу неожиданно вызвали на завод. А они втроем - папа, мама и Петя, только что собирались идти в клуб смотреть кинокартину "По щучьему веленью".
- Идите без меня, - сказал папа, торопливо одеваясь. - Возможно, я задержусь, и надолго...
Нет, мама и Петя ни за что не соглашались без папы. Они решили его ждать.
- Петя, - сказала мама, когда за папой хлопнула дверь, - давай займемся пока марочками? Что-то давненько мы с тобой не бывали в разных странах...
- Нет, нет, - испугался Петя, - нет... не надо...
Мама посмотрела на него с удивлением:
- Но почему же?
- Не хочется, - уклончиво ответил Петя. А что он мог сказать еще? Ведь мама до сих пор ничего не знала про шведскую серию...
- Ну так иди вот сюда, помечтаем, поговорим, - сказала мама, усаживаясь на диван и зажигая лампу под зеленым абажуром.
- О чем говорить-то? - спросил Петя и сел на край дивана, подальше от мамы.
А как любил он прежде, когда мама ему предлагала: "Давай помечтаем, поговорим..." - и зажигала на письменном столе лампу! Сквозь зеленое стекло абажура такой славный свет получался в комнате...
Да, они садились рядышком вот на этот самый диван и начинали мечтать о таких удивительных вещах...
Иногда они отправлялись на Марс или на Луну. Они путешествовали по лунным долинам, забирались на вершины лунных гор, исследовали мертвые пустыни лунной земли.
А далекий, недосягаемый Марс был в их мечтах таким же близким и доступным, как те пустыри за поселком, куда они ходят гулять весной и летом.
