Валерий Гусев - Миллион в копилке
Тут я, кстати, вспомнил, что бомж по имени Мастер оставил мне свой телефон. И я решил уточнить у него - как побыстрее и поудобнее добраться до Глуши Сосновой и вернуться домой в тот же день.
Мастер отозвался сразу и сказал:
– А что, очень нужно?
– Да. Очень. Дело важное.
– Опять на миллион? - Он немного помолчал, а потом предложил: - Тебе повезло. Я сам в те края собираюсь съездить. В субботу тебя устроит?
– Еще как!
– Тогда встречаемся в девять утра, на том же месте. Не опоздай.
Я положил трубку и вздрогнул, потому что сзади меня раздался вредный голос:
– А ты куда? - Алешка так решительно стоял передо мной, что я понял - одному поехать никак не получится.
Впрочем, до субботы есть время. И я сказал:
– Еще сам не знаю. Там видно будет.
– Вот вместе и посмотрим.
Вот и поговори с ним…
А ведь еще надо как-то с родителями этот вопрос уладить, безболезненно. Не врать же опять про дачу с ночевкой.
Вечером я позвонил Лене и спросил:
– Ты помнишь, какие монеты были в дедушкиной коллекции?
– А чего их помнить? У дедушки все записано. Реестр такой, с названием и описанием. Он его, правда, в милицию отдал, но копия осталась.
– Ну-ка, Лен, подиктуй мне, я запишу. Только попроще выбирай.
Лена взяла копию реестра и медленно, с расстановкой, чтобы я успел записать, назвала мне с десяток разных монет.
– Все, спасибо, - сказал я. - Достаточно. - И чтобы избежать ее преждевременных расспросов, быстренько попрощался и бросил трубку.
А потом выучил весь список «насквозь».
В пятницу папа пришел с работы очень рано и сказал, что улетает в командировку на какой-то аукцион. По некоторым сведениям, сказал он, там могут появиться краденые вещи. И нужно их выявить, опознать и задержать жуликов.
И еще он сказал, что летит через Париж, и что ему дали солидную премию за успешное расследование одного дела, и что он на эту премию купил маме подарок ко дню рождения.
– Большой? - обрадовалась мама.
– Очень! - похвалился папа. - Просто громадный.
И мама выскочила в прихожую - смотреть подарок.
– Да он здесь! - крикнул ей вслед папа. И положил на стол красивый конверт с Эйфелевой башней.
– Ну… Не такой уж он большой, - немного разочаровалась мама.
Папа рассмеялся и торжественно провозгласил:
– Громадный и прекрасный! Я дарю тебе Париж! На три дня.
Хорошо, что Алешка успел подставить маме стул, потому что у нее подкосились от счастья ноги.
Она сидела и смотрела на папу, хлопая глазами. А он объяснял ей то, что уже и так было понятно:
– Это тебе турпоездка. До Парижа летим вместе, ты остаешься там, а я заеду за тобой на обратном пути. Трех дней тебе хватит, чтобы разграбить Париж до основания?
– Смотря сколько валюты ты мне дашь, - мама уже начала приходить в себя.
Так, вопрос с родителями улажен. Самым лучшим образом. Папа сказал, чтобы мама мгновенно собралась, так как вылет завтра, рано утром.
Я попробовал и с Алешкой уладить подобный вопрос подобным же образом. И сказал голосом, полным заботы о младшем брате:
– А Лешку нельзя тоже в Париж взять? Мальчику так хочется! Он ни разу в Париже не был.
Родителей мои слова так растрогали, что они даже ничего не заподозрили. Зато Алешка сразу все понял.
– Ни в какие Парижи без Димы я не хочу. Это нечестно.
Родители чуть не заплакали от умиления. И я тоже. От его хитрой вредности.
А зря! Последующие события убедительно показали, что если бы Алешка улетел в Париж, мне бы в Московской области пришлось очень круто.
И вот рано утром, в решающую субботу, родители, уже готовые к отъезду (мама - счастливая, папа - озабоченный), разбудили нас, дали нам всякие полезные наставления, взяли с нас невыполнимые обещания, напомнили - где крупа, где картошка, где холодильник, и, попрощавшись, умчались в свой Париж, как на крыльях.
Лучшего подарка они нам сделать не смогли бы. Как бы ни старались.
В девять утра мы уже мчались в дырявой машине Мастера навстречу новым приключениям.
По дороге Алешка все время поглядывал на небо. Я думал, что он опасается дождя, но день начинался очень ясный, синий, солнечный. Наверное, последний день золотой осени.
– Что ты там все высматриваешь? - не выдержал я.
– Самолет, - сказал он. - Ручкой им помахать.
Я не успел ответить, потому что в кармане Мастера зачирикал мобильник. И наш водитель стал с кем-то говорить в своей односложной манере:
– Да. Нет. Не думаю. Установлено. Не знаю. Он в Париж вылетел. Да. Конечно. На три дня. - И отключил телефон.
Я еще не успел закрыть открытый от удивительного совпадения рот, а Алешка уже спросил:
– А кто это улетел в Париж?
Мастер как-то странно на него глянул и ответил с подозрительной усмешкой:
– Так… Сотрудник один.
Какие, извините, сотрудники у бомжей?
И больше мы до самой Глуши не разговаривали. Думали каждый о своем.
Глава XXI
Интрига
Мастер остановил машину на том же месте, что и в тот раз. Только сейчас, в ясном свете дня здесь все выглядело по-другому. Гораздо приветливей и как-то безопасней.
– Ты надолго? - спросил он меня.
– Не очень. Минут на десять.
– Ладно, мы с Алехой тебя подождем, а потом вместе по моему делу заедем. - Мастер вышел из машины и, почесав бороду, посоветовал: - Если вдруг возникнут сложности, ты нам сигнал подай. Окно разбей или форточку открой. Сообрази что-нибудь.
Если он хотел меня этими словами успокоить, то получилось совсем наоборот…
Я повернул вертушку на калитке и вошел во двор небольшого дома. По засыпанной бурой листвой дорожке дошел до крыльца, постучал в дверь, подергал ручку.
Никто не отозвался. Но я чувствовал - дом не пустой, кто-то в нем есть.
Тогда я стал ходить вокруг дома и стучать в окна. Во все подряд. Опять никакого ответа.
И когда я, уже собираясь уходить, повернулся к дому спиной, сзади скрипнула дверь и тихий голос произнес:
– Заходи. Быстро.
Я шмыгнул в дверь, и она тут же захлопнулась. Лязгнул засов, скрежетнул ключ в замке на два оборота.
– Опять ты? - передо мной стоял Валет. Заросший щетиной, нечесаный, в каких-то мятых старых штанах. И с каким-то нездоровым блеском в глазах. - Чего тебе? Что ты за мной бегаешь? Кто тебя послал?
В голове я заранее продумал, что я буду ему врать. И даже прикинул, что врать я должен не как дисциплинированный ботаник, а нахально и развязно.
– Я сказал, что на вопросы отвечать не буду. А стараюсь в ваших интересах. Вы не дослушали меня, удрали. А зря. Самое важное не узнали.
– Ну, говори. - Он шагнул к окну, чуть сдвинул уголок занавески, осторожно выглянул во двор.
– Так и будем здесь стоять? Разговор серьезный. На лимон баксов.
Это подействовало. Они как про баксы услышат, так сразу ушки торчком.
– Ну, пойдем. - Он открыл дверь в комнату.
Она была в беспорядке. И в полумраке из-за задернутых штор. Неубранная постель, немытая посуда на столе, все разбросано. Прячется Валет.
– Говори, живо.
– Вы меня перебили на самом интересном месте. Я сказал, что монета фальшивая…
Лицо Валета при этих словах скривилось.
– А я знаю, где настоящая.
Валет отступил на шаг. Даже растерялся. Как-то туго сглотнул, словно у него что-то в горле застряло.
И вдруг схватил меня за грудь:
– Где она? Говори!
– Я для этого и пришел. Думаете, легко было вас разыскать?
Он немного опомнился, отпустил мой свитер, сел на стул.
– Слушай, парень… Как тебя звать?
– Андрей.
– Слушай, Андрюха. Называй меня на «ты», ладно? Меня на «вы» только менты называют. У меня на такое обращение аллергия возникает. Понял?
– Понял. - Я тоже сел.
– Так где монета? Как ее взять?
– Я знаю - где. Но скажу только при одном условии.
– Сколько хочешь?
– Нисколько.
– А что надо?
– Дед у меня малость сдвинутый…
– Все они такие. На хрена мне твой дед?
– Ты слушать будешь? Или мне уйти? Я, можно сказать, от деда и пришел. У него малость крыша поехала…
– Говорил уже!
Я молча встал и пошел к двери.
– Все, все! - заорал Валет. - Молчу!
– Дед у меня… - Валет вздрогнул, но промолчал. - Он вроде как монеты собирает. Блажь у него такая. Меняться тебе предлагает. Ему вот так вот нужны две новгородские гривны, полушки восемнадцатого века, николаевский червонец, три петровских полтины… - Я терпеливо перечислял те монеты, которые были украдены у Ленкиного деда. - Запомнил?
Валет сначала кивнул, а потом хрипло сказал:
– Запиши.
– А он тебе за это ту самую монету отдаст.
– Он чокнутый?
– Я ж тебе об этом три раза сказал. Деду она не нужна, он говорит: я этих древних греков в гробу видел.
– Крутой дед?
– Крутой. У нас все крутые. Особенно батя. - Вот это я не соврал. - Выполнишь его просьбу, получишь монету. Она, между прочим, очень дорого ценится.
Валет встал, потоптался по комнате, раздумывая. Первый азарт у него прошел, наступило сомнение.
