KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Прочая детская литература » Александр Кононов - У железного ручья (Повесть о верном сердце - 1)

Александр Кононов - У железного ручья (Повесть о верном сердце - 1)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Александр Кононов - У железного ручья (Повесть о верном сердце - 1)". Жанр: Прочая детская литература издательство неизвестно, год неизвестен.
Перейти на страницу:

- Не угадал. Приятеля одного надо по делу видеть, он - учителем в городе-то. Да кстати узнать, не поможет ли он твоего Гришутку втиснуть в училище. Не плохо бы, а?

- Чем плохо!

- А кем я буду, когда кончу училище? - спросил Гриша.

- Генералом, - не моргнув глазом, ответил Шпаковский.

Опять насмешки.

Гриша хотел отвернуться, но его неудержимо влекла к себе бронзовая львиная голова на накидке учителя - она поражала своим богатым блеском и замысловатостью: как такая голова защелкивается? И для чего при ней цепочка?

Красиво оделся для города Шпаковский... Чего стоил, например, его плетеный широкий пояс с кожаными карманчиками - один для часов, другой для перочинного ножика! Генералом Гриша не рассчитывал стать, а вот получить когда-нибудь, в далеком будущем, такой пояс - на это он надеялся.

Скоро от жары, от пыли, от мелькания лошадиного хвоста, отгонявшего неутомимо злобных слепней, от долгой тряски в телеге у Гриши стали слипаться глаза, он начал падать головой в острые коленки Шпаковского и два раза прикусил язык. Учитель говорил что-то смеясь - Гриша не слушал; толковали о нем - что вот кончит, мол, Гриша городское училище, оттуда перейдет в реальное, потом в университет... Гриша разлепил глаза: как же, так он и будет учиться всю жизнь до самой смерти!

Сон навалился властно. В жемчужной мгле поплыли рогатые пни знакомого корчевья, и огромные латыши с лицами, высеченными из камня, подымали зазубренные топоры. "Где же Редаль?" - спросил кто-то громовым голосом. Гриша открыл глаза.

Город лежал в котловине, к нему надо было спускаться сверху, с гор. Вернее, это были холмы, а не горы, но с их вершин так круто падали вниз известковые белые оползни среди буйной кудрявой зелени, что горожане называли это место "Ливонской Швейцарией". Отсюда видны были прорезавшиеся сквозь легкую дымку красные и зеленые крыши домов.

- Соня, приехали! - закричал учитель.

Внизу, ослепительно дрожа на солнце, широко разливался привольный блеск реки, подковой окружавшей город. На берегу дрались отчаянные городские мальчишки - секли друг друга кушаками; на кушаках сверкали медные пряжки.

Прогремел высокий деревянный мост, и телега затряслась на городских булыжниках с таким грохотом, что отцу и учителю разговаривать стало невозможно.

Город начался кузницей. В ее дверях стоял бородатый черный коваль в кожаном фартуке, у столба была привязана оседланная лошадь.

А вот и низенькие деревянные домики с палисадниками, с пыльной сиренью... Запахло дегтем, бакалеей, незнакомой едкой городской пылью.

Грузный лавочник с оловянным лицом сидел на венском стуле у своей лавки; на вывеске были нарисованы голубые баранки и коричневые колбасы с синим шпигом.

Сутулый человек с длинными пейсами, в ермолке, поравнявшись с телегой, грустно поглядел на Гришу. Сзади бежали, крича, кудрявые полуодетые ребятишки, похожие на внуков смелого Исаака, совсем маленькие. Отстали не скоро...

На людном перекрестке возник городовой. Ничем он не был виднее урядника Мефодия Павлыча: те же чугунные на вид сапоги, такой же оранжевый шнур от револьвера через всю грудь и парусиновая рубаха с пятнами пота у подмышек; хороша была только шашка в черных ножнах со светлыми колечками; от этих колечек шла к плечу длинная портупея. И резная - винтом - ручка с медным эфесом венчала эту по-настоящему воинскую вещь.

Гриша попробовал было расспросить Шпаковского о городовом, но в оглушающем булыжном грохоте собственный голос показался ему таким бессильным и противно-пискливым, что он замолчал.

Но вот телега остановилась у худого забора, в щели которого пробились ветки акации. В кособоком приземистом домике, в окне с расписными наличниками видна была круглощекая женщина в пестрой шали. Увидав телегу, она взмахнула руками, исчезла. И сейчас же появилась на крылечке - таком же маленьком и хилом, как и весь дом.

- Пожалуйте! - запела она, кланяясь и прижимая шаль к подбородку. Пожалуйте в комнаты... А коня во двор... Никифор! Никифор!

С хрипом раскрылись ворота, в них показался толстогубый парень в рубахе распояской.

- Веди скорей лошадь во двор, разгриба! - закричала ему женщина и пошла впереди гостей по хлипким ступенькам крылечка в дом.

Комната, в которую Гриша попал, страшно ему понравилась. Была она низенькая, темноватая, прохладная, окна заставлены фикусами и геранью. Огромная голландская печь с разноцветными изразцами занимала половину комнаты; по фасаду печи шел узкий карниз уступом, и на карнизе сидел великолепный фарфоровый кот - лиловый, с зелеными глазами. И воздух в комнате был какой-то необыкновенный, чуть затхлый - пахло травами, полынью, мятой. У образов старого письма, таких темных, что ни одного лика на них не разобрать, мерцала малиновая лампада.

Шпаковский как вошел в комнату, так и стал сразу прощаться:

- Дела, дела и еще раз дела! К вечеру забегу.

А на столе уже шумел пузатенький самовар на гнутых ножках, розовели леденцы в стеклянной баночке... Напрасно ушел Шпаковский...

Прихлебывая чай с синего блюдца, хозяйка - звали ее Ненила Петровна сказала ленивым голосом:

- Сроду у нас в окружности разбойников не было... - И замолчала надолго, дуя сложенными сердечком губами на горячий чай. Наконец вымолвила не спеша: - Теперь объявились.

- Где? - спросил недоверчиво Иван Шумов.

- Сказано в старых книгах: "и встанут тати в нощи..."

- Где ж они объявились? - перебил отец.

- Неужто не слыхал? На неделе казну ограбили под самым городом, у речки. Стражники деньги везли в банк, полторы тысячи, а они-то, разбойники, из-под мосту и выскочили...

Гриша ясно представил себе высокий мост, по которому они с таким грохотом проехали сегодня, и вымазанных сажей разбойников с длинными ножиками.

- И сражения, сказывают, никакого не было. Оторопели стражники. Как увидели Кейнина - это главарь ихний, днем в лесу хоронится, ночью выходит, - так и пали духом: деньги отдали и сами после чуть отдышались...

- Я Кейнина знаю, - сказал Гриша и испугался, замолчал.

- Ну вот видишь: ребята, и те про него слыхали. Страшное дело: латыш за разбойный промысел взялся! Сроду этого у латышей не было...

У Гриши пропал к леденцам интерес. Он отодвинул блюдце с чаем и не отрываясь глядел на круглые, тронутые мелкими оспинками щеки Ненилы Петровны.

- А те полторы тысячи собрали с мужиков, с двенадцати деревень, штраф за телеграфные столбы: спилили столбы под Пеньянами... Да это ведь в ваших местах, Иваныч. Слыхал небось. Зачем спилили, не умею сказать. Я этих делов не знаю. Кто говорит - будто барону Тизенгаузену назло спилили... Явились стражники в город: расписку кажут... Дал им ту расписку Кейнин. С печатью - все, как положено: деньги, мол, получил. В насмешку над властью, что ли, он это сделал? Я вот сколько живу на свете, Иван Иваныч, а про этакое не слыхивала.

Гриша толкнул ногою стул, пошел к двери. Через крохотные сенцы, мимо рассохшейся бочки и хомутов, развешанных по стенам, пробрался он во двор. Распряженный конек, на котором они приехали в город, стоял, понурясь, над вязанкой сена, а под телегой лежал давешний парень - спал, страдальчески распялив огромный рот.

Гриша поглядел на парня. Ему стало скучно. Он пролез сквозь приоткрытые ворота на улицу, пошел по мостовой. Вот и опять те же голубые баранки на вывеске и городовой на перекрестке. Гриша обошел его со всех сторон, разглядывая; и вдруг увидел вдали серебряную чешую реки. Тогда он, не раздумывая, зашагал вперед.

У реки сидел мальчишка, босой, в ситцевой рубахе, резал ножом ивовый прут. Гриша сел поодаль.

Мальчик кончил резать, спрятал ножик в карман и сказал:

- Хошь биться на саблях?

- А где сабли? - спросил Гриша.

- Вот.

Он протянул Грише прут.

- Нет, не хочу.

- Слаб! - сказал мальчик. - Ты откуда явился?

- Из "Затишья". А ты?

- Видал кузню? - Мальчик махнул рукой в сторону, и Гриша увидел в той стороне черную крышу кузницы. - Мой батька коваль. Силы страшенной. Я как вырасту, тоже силы наберусь. Только я ковалем не буду.

- А кем?

- Солдатом. Я воевать стану.

Мальчик помолчал, разглядывая Гришу. Потом спросил:

- Тебя как зовут?

- Гришей.

- Меня - Савкой. Нырять умеешь? Ох, и тих ты! Недаром из "Затишья".

- Я не тихий. И нырять умею. Наверное, не хуже тебя.

- А ну, скидывай порты!

Мальчик, не дожидаясь, первый мигом снял рубаху, штаны и, сложив ладошки углом, прыгнул с берега в воду.

Гриша поглядел, как он плавает - и на спине, и боком, и по-лягушечьи - и не утерпел: тоже разделся, полез в воду.

Они долго плавали, ныряли, хвастались друг перед другом - сидели под водой, пока не займется дыхание. Вылезли на берег синие.

- Батька говорит: второй спас прошел - купаться грех, - проговорил Савка, стуча зубами.

Они оделись, взяли по ивовому пруту; пошли к дороге.

На дороге, у известковых гор, дымилась белая пыль.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*