Вильям Козлов - Президент Каменного острова
— Мне здесь нравится, — сказала Аленка.
— Хочешь, покажу тебе одну полянку? Красным-красно от земляники.
— Покажи, — сказала Аленка.
Я молчал. Взглянув на берег, я увидел, как Гарик и Федя поспешно усаживаются в резиновую лодку. Куда это они собрались?
Вот и остров. Тихий стоит, ни одно дерево не шелохнется. У самого берега на осоку налипли комки пены.
Куда же мы пристанем? Мне не терпелось увидеть таинственный вход. Это, должно быть, настоящий грот. Ведь туда заходит даже моторка. Когда нос нашей лодки коснулся камышей, Коля опустил весла и посмотрел на нас.
— Сейчас ты скажешь: «Сезам отворись!» — и мы очутимся на острове, сказала Аленка. Но Коля сказал совсем другое:
— Завяжите глаза.
И протянул нам два лоскута. Мы с Аленкой переглянулись.
— Это обязательно? — спросил я.
Коля кивнул.
— И мне? — спросила Аленка.
— Всем, — ответил Коля.
— Я зажмурю глаза.
— Будем сидеть в лодке, — сказал Коля. — Я подожду.
Делать было нечего, пришлось завязывать глаза.
Я, правда, попытался щелку оставить, но Коля поправил повязку, и я больше ничего не видел. Сразу вспомнилась сказка «Али-баба и сорок разбойников». Там тоже всем завязывали глаза. И в романах, которые читает Аленка, путешественникам разбойники набрасывали на глаза черные повязки. А потом все равно убивали их. Придется и нам потерпеть.
Я слышал, как за лодку цеплялись водоросли и камыши, как негромко всплескивает весло.
— Нагнитесь, — сказал Коля.
Мы с Аленкой разом нагнулись и стукнулись головами. Запахло колодезной сыростью. Если раньше сквозь повязку слабо ощущался солнечный свет, то сейчас — сплошная темнота.
— Снимите, — громко сказал кто-то. Голос прозвучал, как в бочке. Сдернув повязку, я сначала ничего не увидел. Темно, как ночью, потом сверху просочился неяркий свет. Над нами было небо. Оно врезалось в отчетливый четырехугольник. Мы сидели в колодце, широком внизу и сужающемся кверху. Коля привязал лодку и первым полез вверх по скобам, вбитым в сруб. Не дожидаясь приглашения, полез и я. Колодец был не очень глубокий, и скоро Колины ноги перестали мельтешить над моей головой. Я выбрался из колодца. Вслед за мной показалась Аленка. Нос у нее был испачкан в земле. В волосах мокрая трава. Аленка улыбалась.
— Ура! Я на таинственном острове, — сказала она. — А где капитан Немо?
Сорока стоял к нам спиной и о чем-то негромко говорил с Колей.
Я оглянулся. Высоченные ели и сосны придвинулись к самому берегу. Это их корни торчат над водой, В глубь острова вела тропинка. Кругом валялись еловые шишки. Вокруг бревенчатого сруба буйно разрослась трава. На колодезной крышке — крепкий засов. Закроют крышку — и никто на остров не попадет.
Из-за куста выпрыгнул пушистый зверек и бесстрашно посмотрел на меня.
— Заяц, — прошептал я.
— Два зайца, — сказала Аленка, глядя совсем в другую сторону. Я удивился и перевел взгляд туда, куда смотрела она. В траве сидели еще два серых зайца и, не обращая на нас внимания, щипали траву. Сорока, увидев наши изумленные лица, сказал:
— Кролики.
— А медведей у вас нет? — спросила Аленка.
— Есть, — невозмутимо ответил Сорока и, повернувшись к лесу, крикнул: — Кеша!
И тут случилось удивительное: ветви на высоченной сосне, стоявшей всего в десяти шагах от нас, зашевелились, посыпались мелкие сучки, и по стволу довольно быстро спустился бурый медвежонок. Потер растопыренной лапой нос, чихнул и не спеша поковылял к Сороке.
Глаза у Аленки стали по ложке. Она ничего не могла сказать.
Да и я опешил. Все это произошло быстро, как в цирке. Медвежонок поднялся на задние лапы и стал заглядывать Сороке в лицо. Он просил что-то, но у того ничего не было.
— Не веришь? — сказал Сорока. — Обыщи.
Медвежонок засунул лапу сначала в один карман, потом в другой. Недовольно фыркнул и заковылял к нам. Он был не так уж мал. Аленка схватила меня за руку.
— У меня… ничего нет, — запинаясь, сказала она.
Зато у меня лежал в кармане затасканный кусок сахару. Я его давно собирался съесть, да все забывал. Я бросил Кеше сахар. Он взял его и, довольный, удалился в лес.
Мы услышали всплеск и приглушенные голоса. Сорока осторожно подошел к обрыву, лег на живот и, раздвинув траву, стал смотреть вниз.
— Гриб? — шепотом спросил Коля.
— Выкупаю я их, — сказал Сорока и, вскочив на ноги, стал стаскивать с себя штаны и рубашку. Оставшись в одних плавках, что-то негромко сказал Коле. Тот пулей помчался в глубь острова. Ошарашенные увиденным, мы стояли проглотив языки. Сорока, как говорится, сразил нас наповал. Что это за всплески, я догадался: Гарик и Федя тайком отправились вслед за нами к острову. Хотели подглядеть, куда мы причалим. Но, наверное, не успели, и вот теперь шныряют по камышам на своей резинке.
Коля принес брезентовый мешок, точно такой же, как у него. Достал оттуда маску и ласты. Схватив все это, Сорока полез в колодец. Теперь мне стало ясно, кто уволакивал мою лодку, когда она приближалась к острову. Сейчас такая же штука произойдет и с моими дружками. Нужно было их как-то предупредить.
Видя, что Коля свесил голову вниз и наблюдает за лодкой, я тоже подполз к нему. За мной Аленка. Гарик и Федя плыли вдоль самого берега и тыкали веслами в осоку, по-видимому надеясь таким образом обнаружить вход на остров, Когда они проплывали под нами, я ковырнул пальцем землю, и на них посыпался песок.
— Заработаешь, — прошипел в ухо Коля.
Комочки земли защелкали по огромной Фединой кепке. Он задрал вверх голову, но нас, конечно, не заметил.
А Гарик продолжал тыкать веслом в берег.
— Дураки, — прошептала Аленка.
Вдруг лодка закрутилась на месте и пошла в сторону от острова. Гарнк беспорядочно замахал короткими, напоминающими теннисные ракетки веслами, пытаясь остановить ее, но не тут-то было. Резиновая лодка быстро уходила к противоположному берегу. Мне смешно было смотреть на озадаченные лица приятелей. Они, кажется, не понимали, в чем дело. Я вспомнил, как не так давно и меня тащило к берегу, но Гарик тогда не поверил, а теперь сам очутился в моем положении. Дело, оказывается, не в течении: это Сорока, спрятавшись под водой, тащит ее куда хочет. Вон у борта торчит кончик дыхательной трубки.
Посередине озера лодка легла на борт и опрокинулась. Гарик и Федя забарахтались в воде. Они что-то кричали, но я не расслышал. Я внимательно смотрел на воду и наконец снова увидел кусочек зеленой трубки, через которую дышал Сорока. Трубка то исчезала под водой, то снова появлялась, каждый раз все ближе к острову.
Скоро он стоял перед нами. Капли блестели на его загорелой коже. От маски на лбу осталась красная полоска. Сорока отдал ласты и маску Коле, а сам повернулся к нам.
— Купаются, — сказал он.
— Чего они испугались? — спросила Аленка. Она так и не поняла, что произошло.
— Тут щука одна есть, — сказал Коля. — Бревно. Ее все боятся. Один раз нашего пацана за пятку схватила, еле вырвался. А сколько утей сожрала! У нее на спине мох вырос. Она еще до революции жила тут. Пудов на пять, верно, Сорока?
— Не взвешивал, — ответил Президент.
— Зачем ты их? — спросил я, кивнув на тот берег.
— Крадутся, как воры…
— Нечего им у нашего острова делать, — сразу посерьезнев, сказал Коля.
— Федьке Грибу лодку не отдам, — сказал Президент. — Это не рыбак.
— Истребитель мальков, — добавил Коля. — Штук с тыщу кверху животами плавало.
— Этот Гарик, откуда он? — спросил Сорока.
— Москвич.
— Сошлись с Федькой… Свой свояка видит издалека.
— Он машину водит, — сказал я. — А каких щук ловит!
— Я видела, — подтвердила Аленка.
— Гарик… По-русски Егор, что ли?
— Георгий, — сказала Аленка.
На тропинке показался Васька и с ним еще трое. Все в трусах. Васька налегке шагал впереди, а те трое тащили на плечах длинную доску. Двое по краям, один посередине. Они прошествовали мимо нас. Васька мельком взглянул на меня и отвернулся. Сделал вид, что не узнал. Нос у него облез, стал острый и красный как морковка.
Эта доска была предназначена для трамплина. Нырять будут. Высота подходящая, метра три. Первым ступил на доску Васька. Покачался, потрогал свой красный нос, но нырять все еще не решался. Мальчишки что-то советовали ему, он охотно их слушал. Слушать лучше, чем прыгать с такой высоты.
— О чем задумался, детина? — насмешливо спросил Сорока.
— А если пузом приложусь? — Васька хлопнул себя по ляжкам, еще раз качнулся, вздохнул и шарахнул вниз головой. Раздался громкий всплеск. Я не видел, как вошел в воду Васька, но и по звуку догадался, что он действительно приложился животом.
Скоро из колодца показалась Васькина мокрая голова. А потом и весь Васька. Левый бок у него покраснел. Я думал, что больше он нырять не будет. Но Васька сразу пошел к доске. Мальчишки снова стали давать советы, но Васька отмахивался.
