Маргарита Фадеева - Сказочные повести. Выпуск девятый
— Не веришь!.. А ну. Тузик, что сегодня варится в доме судьи?
— Щи с лавровым листом, перцем и зеленым горошком.
— Верно, мой отец любит щи с зеленым горошком!
Тузик обрадовался, что на него обратили внимание, и снова затявкал:
— Из соседнего дома пахнет пирожками с яблоками.
— Там живет царский садовник, — подтвердил сын судьи. — Он крадет яблоки из формалаевского сада и думает, что этого никто не знает. Вот подожди… Мой отец, царский судья, до него доберется. Знаешь что, Петрушка, отдай мне свою собаку, — попросил Киря.
— Не отдам, — ответил Петрушка. — Отец сделал ее для меня.
— Тогда давай меняться. Я тебе отдам за собаку мои блестящие ботинки.
— Нет, — не согласился Петрушка. — Лучше пусть будут у меня плохие ботинки, но зато собака хорошая.
— Ну, рубашку, — не сдавался Киря. — Рубашка белая, шелковая.
— Не надо.
— Тогда… — хотел было начать снова Киря, но Петрушка перебил его.
— Дам на два дня Тузика, если покатаешь меня на себе по городу.
Киря замялся: и собаку ему хотелось, и катать оборванца стыдно… Желание получить собаку победило. Он подставил шею. Петрушка вскочил на Кирю верхом и ударил пятками по его бокам.
— Но-о-о! Но! Беги, лошадка!
Киря, пыхтя, повез Петрушку по улице.
— Смотрите, сын судьи Нашим-Вашим везет рыжего! — кричали жители и выглядывали из окон, выбегали из калиток, взбирались на заборы.
— Гоп! Гоп! Гоп! — веселился Петрушка.
«Чтоб ты провалился!» — выругался про себя Киря и высоко подпрыгнул, чтобы Петрушку сбросить на землю. Но Петрушка вцепился в оттопыренные Кирины уши, подпрыгнул и еще звонче закричал:
— Но-о! Лошадка! Пошла, пошла!
И Киря — хочешь не хочешь — помчался галопом мимо окон суда, где в это время шло судебное заседание. Выглянул Нашим-Вашим из окна, чтобы узнать, что за шум, и ахнул. Мимо окон, высоко вскидывая ноги, промчался его любимый сынок Киря. А на шее у него, крепко держась за уши, восседал рыжий мальчишка в красной рубахе.
ДВА ЛИЦА
После странного приключения судья два дня не приходил в суд. Он боялся встретиться с помощниками, боялся показаться на улице. Ему казалось, что все будут смеяться над ним, а он ничего не сможет сделать. Ведь не осудишь же куклу только за то, что она смеется!
Наконец на третий день судья приказал привести собаку, из-за которой произошла вся эта некрасивая история, сел на коня, намотал на руку конец веревки, которая была привязана к ошейнику Тузика, и выехал из ворот.
Едва он проехал три дома, как услышал за спиной негромкий, но насмешливый возглас:
— А у судьи, оказывается, не одна лошадь, а две.
Нашим-Вашим стиснул зубы и не обернулся, только вонзил глубже шпоры в картонные бока лошади. Едва он повернул за угол, как снова до него донеслось:
— Как все меняется на свете: отец ездит на лошади, а сын сам возит кукол на себе.
Вот и дом мастера Трофима. Судья неловко спрыгнул с седла и изо всех сил стукнул ногой в ворота. Мастер открыл дверь и ввел Нашим-Вашим в мастерскую, за ним на поводке, поджав хвост и повесив голову, плелся Тузик.
— У тебя, оказывается, есть сын, — начал Нашим-Вашим.
— Есть, — подтвердил Трофим.
Судья продолжал:
— Ты плохо воспитываешь своего сына. Этот сорванец и бездельник оскорбил королевский суд. И за это я тебя оштрафую. Деньги давай.
— Простите, господин судья. У меня нет денег. Мне нечем заплатить штраф.
— Нет денег, тогда будешь бесплатно работать.
Трофим молчал.
— Что стоишь как пень. Работай! Да забери эту гадкую собаку.
Трофиму пришлось выставить ни в чем не повинного Тузика за дверь и взяться за иглу.
— Делай мне новое лицо, — приказал Нашим-Вашим.
— Да у вас это хорошее, — осмелился возразить Трофим.
— Мне нужно второе лицо на затылке.
— Зачем вам второе лицо? Ведь ни у одной куклы нет двух лиц, — решился задать вопрос Трофим.
— Конечно нет, — судья высокомерно выпрямился. — Я — необыкновенная кукла. Я — царский судья, и у меня должно быть два лица. Одно должно быть обращено к царю, другое — к тому, кого судишь. С двумя лицами жить легче. Довольно болтать, принимайся за работу.
Мастер взял ножницы, обрезал длинные белые волосы на затылке судьи, пришил на это место кусочек розового полотна и принялся старательно делать нос, рот и пришивать пуговицы на место глаз.
— Все, господин судья. Работа готова, — доложил он, когда ресницы были густо накрашены и широкие черные брови сошлись на переносице.
— Кто тебе сказал, что все? Еще не все. Мне нужно сделать такую спину, чтобы она гнулась во все стороны. Царь любит, когда ему кланяются.
Ни слова не говоря, Трофим взялся за работу. И только на следующий день Нашим-Вашим, кланяясь то назад, то вперед, двинулся к выходу из мастерской.
— Хорошо воспитывай своего сына. Следи за ним, а то не поздоровится, — сердито сказало одно лицо.
— Пусть озорничает, — улыбнулось второе. — Я тебя, Трофим, штрафовать не буду. Я заставлю тебя, как сегодня, бесплатно работать. Ты будешь шить мне лошадей и коров. А для Кирюхи сделаешь большого африканского слона.
ДОЧЕРИ ПОМОГЛИ
Судья вышел из мастерской и увидел крестьянку Матрешку. Она несла в корзине пять мотков льняной пряжи. «Наверное, на базар», — подумал Нашим-Вашим, повернул к ней сердитое лицо и строго приказал:
— Формалай Большой не разрешает продавать пряжу. Она нужна ему на солдат. Неси пряжу во дворец.
У Матрешки опустились руки. Она смотрела во все глаза на судью. Жаль ей было отдавать пряжу. А судья повернул к ней второе лицо и ласково предложил:
— Занеси три мотка ко мне. Я рядом живу. А остальные возьми себе. Я никому не скажу.
Матрешка не могла решить, как уберечь нитки от разбойника-судьи. И невольно вспомнила: приезжал к ним недавно бродячий цирк. Она целый день помогала устанавливать шатер, расставляла скамейки, чтобы дочки бесплатно прошли на представление. А жадный хозяин дал за работу только один билет. Рассердилась Матрешка: все равно вшестером посмотрим! Билет предъявила один, а заняла с дочками целый ряд. Авось, и сейчас они выручат. Только бы судья отвернулся!
И тут из-за угла вывернулся Петрушка и Тузик.
Мальчик увидел, что судья разговаривает с крестьянкой. Пригляделся.
«Ой! Ой! У судьи-то два лица!» — и засмеялся на всю улицу.
— Ха-ха-ха! Нашим-Вашим идет. Два лица несет.
Возмущенный судья оглянулся и сразу узнал рыжие вихры и красную рубашку бездельника Петрушки.
— Вот я тебя! — побежал он за мальчишкой, оставив Матрешку одну. А ей только того и надо было.
— Доченьки, помогите!
Дочки схватили каждая по мотку и разбежались во все стороны. Не догнав Петрушку, Нашим-Вашим вернулся к Матрешке.
— Давай пряжу! — потребовал он.
— Что ты, родимый, какая пряжа… Никакой пряжи у меня не было, — сказала Матрешка.
Заглянул судья в корзину — верно: никакой пряжи нет. Плюнул с досады и, раскачиваясь из стороны в сторону, пошел домой.
ГЕНЕРАЛ АТЬДВА
Утром Трофим задумался: «Хорошо, что с первой проказой Петрушки все обошлось благополучно, если не считать бесплатной работы. А вдруг он завтра будет передразнивать Формалая или заберется к нему в сад, тогда уж непременно угодит на свалку. Прикажет Формалай: „На свалку!“ — и все — пропал Петрушка».
Когда Петрушка проснулся, мастер Трофим покормил его хлебом и посадил в чулан.
— Сиди тут. Будешь знать, как баловаться… — сказал он и погромче хлопнул дверью, чтобы сын понял, как он сердится.
Тузик уселся перед закрытой дверью и жалобно заскулил.
— И ты тоже виноват, — мастер снова открыл дверь, затолкнул в чулан щенка и повесил на пробой огромный замок. — Ну вот, теперь можно спокойно приниматься за работу, — удовлетворенно проговорил Трофим и взял кусок материала, приготовленный для очередного солдата.
Игла мелькала в руках мастера, но он все прислушивался: не постучится ли в дверь Петрушка, не попросится ли он на волю? В чулане было тихо, а вот с улицы донесся цокот копыт. Кого это несет? Ведь в Формалайске на лошади ездили только богатые. Трофим осмотрел мастерскую: все ли в порядке?
Дверь открылась, и, согнувшись, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок, в мастерскую вошел тощий длинный генерал Атьдва с сумой на боку. В этой суме он хранил медали. Оказывается, у генерала было столько наград, что они не помещались на груди. Он обмахнулся красным клетчатым платком и заговорил басом:
— Я приехал к тебе, мастер Трофим, прямо с поля боя. Только что было жаркое сражение. Наши доблестные солдаты одержали новую победу. Они оставили злому Чуду-Юду морскому только две деревни и один маленький лесок, а ведь враг мог бы дойти до нашего города. — Атьдва похлопал мастера по плечу и продолжал: — Мне нужны быстрые ноги, чтобы раньше всех убегать от неприятеля и первым сообщать царю о победах. Приделай-ка к моим ногам колесики.
