Барбара Пикард - Граф Бертран
Текли часы, равные дням, и вот графа стала мучить жажда. - У меня пересохло в горле, потому что я слишком громко кричал, - сказал он себе. Но в глубине души Бертран гадал, как скоро запертый в крохотной комнате человек умрет без воды.
Несмотря на то, что все ненавидели графа Бертрана, и говорили о нем много недоброго, трусом его не назвал бы никто; даже теперь, оказавшись в положении столь бедственном, он испытывал скорее гнев, чем страх. Но по мере того, как шло время, граф понял, что многие побывали в зале с тех пор, как он попал в ловушку, и задумался, а суждено ли ему вновь обрести свободу.
Снаружи сгущались сумерки, но для графа уже давно наступила ночь. Измученный и отчаявшийся, он прислонился к стене, бессильно уронил руки и закрыл глаза. Когда, спустя несколько минут, граф снова открыл глаза, он увидел, что в комнате забрезжил слабый свет; и в этом неверном зареве он увидел женщину. Средних лет, высокая и статная, незнакомка куталась в длинный пурпурный плащ; лицо ее под белым покрывалом, холодное и бесстрастное, казалось изваянным из мрамора.
Граф Бертран окинул комнату быстрым взглядом. - Значит, есть и другой вход, - отметил он.
- Для тебя путь только один, - отозвалась женщина. - Тот, которым ты вошел сюда, через дверь у тебя за спиной. - Голос незнакомки был холоден и спокоен, так же, как и лицо.
- Так как же ты оказалась здесь? - потребовал граф.
- Для меня не существует ни замков, ни засовов; двери и стены для меня не преграда, а броня от меня - не защита, - отвечала незнакомка.
Граф Бертран недоверчиво оглядел гостью. - Кто ты? - вопросил он.
- Люди называют меня Смерть, - негромко отозвалась та.
Запертый в потайной келье, граф Бертран запрокинул голову и расхохотался над гостьей. В следующее мгновение им снова овладел гнев. Довольно глупостей, женщина. Шутить не время. Покажи мне, как открывается дверь в стене.
- Дверь открывается только снаружи, - отозвалась незнакомка. - Разве ты сам еще не убедился в этом?
Граф заглянул ей в глаза; ни у кого прежде не видел он подобного взгляда. - Кто ты? - снова спросил владелец замка.
- Я уже сказала тебе, - отвечала гостья, - Я - Смерть. - И на этот раз граф поверил ей.
- В книгах, что пишут монахи, я видел изображения Смерти, - задумчиво проговорил он. - Как правило, это - скелет с короной на голове и с серпом в руках.
- Каждый изображает меня так, как представляет сам, - отозвалась Смерть. Владелец замка не ответил, и она продолжила, - Я пришла за тобой, граф Бертран. Через несколько часов ты умрешь.
Граф замолчал. Ему вдруг стало холодно; не спасало даже отороченное мехом платье алой парчи. - Почему я должен умереть? - спросил он наконец.
- Можешь ли ты привести хоть один довод в пользу того, чтобы сохранить тебе жизнь?
- Я не хочу умирать.
- Это не довод, - ответствовала Смерть. - Какое мне дело до твоих желаний?
- Я слишком молод, чтобы умереть.
- Умирали многие и помоложе тебя. Это не повод, чтобы сохранить тебе жизнь.
Владелец замка высокомерно вскинул голову. - Я - граф Бертран, объявил он. - Я - лорд этого замка и окрестных земель.
- И это не довод, - отвечала Смерть. - У тебя есть двоюродный брат, человек добрый и кроткий. И он, и его юная красавица-жена пользуются всеобщей любовью. Все охотно признают его лордом замка и повелителем окрестных земель.
Граф замолчал.
- Ты сам видишь, - сказала Смерть, - нет такой причины, по которой следовало бы сохранить тебе жизнь.
- Неправда, - отвечал граф. - Я уверен, что причина есть, только она не приходит мне на ум. Несправедливо допрашивать меня сейчас, когда я в положении столь отчаянном. Дай мне время, верни мне свободу, и я приведу тебе достаточно доводов.
- Ни тебе, ни другим, размышляй вы хоть сотню лет, не удастся измыслить причины, по которой следовало бы сохранить тебе жизнь.
- Ты лжешь, - фыркнул граф.
- Давай заключим сделку, - предложила Смерть. - Я предоставлю тебе свободу до того мгновения, как пропоет петух; мы вместе выйдем отсюда. Если до рассвета в замке отыщется хотя бы один человек, что приведет хотя бы один-единственный убедительный довод в пользу того, чтобы сохранить тебе жизнь, я одна возвращусь туда, откуда пришла. Но если такого человека не найдется, тогда завтра владения твои перейдут к другому хозяину.
- Я принимаю вызов, - отвечал граф, и тут же оказался в пиршественном зале замка, рядом с той, что называла себя Смерть. Над возвышением в дальнем конце залы горел одинокий светильник; огонь в очаге давно потух.
Граф жадно вдохнул свежий воздух, наслаждаясь вновь обретенной свободой. Он подошел к очагу, подул на тлеющие угли и подложил дров; пламя послушно взметнулось вверх, и владелец замка протянул к огню замерзшие руки. Он заметно приободрился. - Сам ли я стану проводить испытание, или ты пойдешь со мной? - спросил он, обернувшись к Смерти.
- Ты полагаешь, твои слуги осмелятся сказать тебе правду? усмехнулась Смерть. - Нет, вопрос задам им я.
Граф Бертран пожал плечами. - Как угодно.
- Сейчас полночь, весь замок спит, - проговорила Смерть. - Я призову сюда всех по очереди. Они явятся, погруженные в сон, и увидят и услышат только меня. Они станут говорить, не таясь, а поутру забудут обо всем, как забываются ночные кошмары.
Смерть поднялась на возвышение, уселась в кресло графа, опустив холодные, как лед руки, на резные подлокотники. - Первым будет Хэмфри, твой управляющий, - объявила она.
Граф стоял у возвышения, прислонившись к стене, и удивлялся, отчего так колотится его сердце. Спустя несколько минут дверь в противоположном конце зала открылась и вошел Хэмфри. Он направился прямиком к подножию возвышения, и выжидательно замер, словно за ним посылали: много раз доводилось ему стоять вот так перед графом, и Бертран с трудом верил, что Хэмфри и впрямь погружен в сон.
- Хэмфри, - проговорила Смерть, и голос ее прозвучал негромко и участливо, - если бы господин твой завтра умер, стал бы ты горевать?
- Нет, не думаю, - отвечал Хэмфри.
- Можешь ли ты привести хоть один убедительный довод в пользу того, чтобы сохранить ему жизнь?
Старик на мгновение задумался, а затем медленно заговорил. - Долгие годы я преданно служил старому графу, его отцу; когда же старый граф умер, я плакал, ибо он был добр и великодушен. Но сын его Бертран жесток и несправедлив, худшего господина в целом свете не сыщешь.
Граф подался вперед. - Ты забываешься, Хэмфри, - угрожающе произнес он. Одним движением руки Смерть заставила Бертрана умолкнуть. - Он тебя не слышит, - напомнила Смерть. - Молчи и внимай слову правды.
Тем временем Хэмфри продолжал. - Думается мне, кабы не память о его покойном отце, которого я любил, я покинул бы замок много лет назад и подыскал бы себе другого господина. Нет, я не могу привести ни одного довода в пользу того, чтобы сохранить жизнь графу Бертрану.
- Это все, - сказала Смерть. - Можешь идти. - Хэмфри поклонился сидящей в кресле и вышел из зала. Граф презрительно улыбнулся краем губ и вскинул голову.
- Мартин, капитан стражи, - объявила Смерть, и спустя несколько минут перед ней предстал Мартин.
- Мартин, - вопросила Смерть, - если бы господину твоему завтра суждено было умереть, огорчило бы тебя это?
- Ничуть, - отвечал Мартин. Он фыркнул. - Я бы порадовался.
- Можешь ли ты привести хотя бы один довод в пользу того, чтобы сохранить графу жизнь?
Капитан стражи покачал головой. - Ни одного, - отвечал он, кладя руку на рукоять меча. - Думается мне, не дорожи я воинской честью, граф умер бы куда раньше.
- Это все, - проговорила Смерть. - Можешь идти. - Мартин поклонился и вышел из зала. Презрительная улыбка по-прежнему играла на губах графа; он еще выше вскинул голову.
- Отец Хилари, капеллан замка, - объявила Смерть, и добродушный монах тут же предстал перед нею.
- Святой отец, - промолвила Смерть, - если бы завтра граф умер, огорчило бы тебя это?
- О да, - отвечал капеллан, и граф Бертран напрягся. - О да, повторил священник. - Мне бы не хотелось, чтобы он умер без покаяния. - И граф Бертран расхохотался.
- Можешь ли ты привести хоть один довод в пользу того, чтобы сохранить графу жизнь?
Отец Хилари надолго задумался, и, наконец, сказал:"Я обучал юного графа всевозможным наукам. Уже тогда он был дик и необуздан, и слушал только себя. Может быть, если бы отец его прожил подольше, Бертран вырос бы другим. Он нуждался в твердой руке". Монах покачал головой. - Конечно, я стану молиться за его душу и уповать на то, что небеса смилостивятся над грешником, но, хотя стыдно мне признаваться в этом, я думаю, что предам прах графа земле с чувством глубокого облегчения, радуясь, что отныне он более никому не причинит зла.
- Это все, - объявила Смерть, - Ступай. - Отец Хилари ушел; на губах Бертрана по-прежнему играла презрительная усмешка; он еще выше вскинул голову.
Одного за другим призывала к себе Смерть обитателей замка, и расспрашивала их одного за другим: воинов и свиту, конюхов, доезжачих и сокольничих; поваров, полотеров и лакеев; один за другим они отвечали на заданный вопрос. И все, начиная от хранителя библиотеки, тощего, серьезного книжника, родича самого графа, и кончая жалкой судомойкой, что прятала красные руки под засаленным передником и таращилась на Смерть, открыв рот, - все давали один и тот же ответ. В целом замке не нашлось человека, что привел хотя бы один довод в защиту графа Бертрана.
