Валерий Гусев - Наследник собаки Баскервилей
– Запись в дневнике, - продолжил за него папа.
И тут они пустились в такие научные дебри о логическом мышлении, что мне тоже пришлось напомнить папе, что он собирался поработать. По правде говоря, я стал опасаться, как бы они не добрались и до моих логических проблем.
После этого разговора Алешка почему-то стал задумчив и рассеян. Размечтался, словом. И явно замыслил что-то подозрительное. Иногда я даже заставал его за письменным столом, когда он что-то с большим трудом писал в тетради, помогая себе высунутым языком и прикрывая текст, когда я входил, левой ладошкой. Я даже заподозрил, что он сочиняет собственный рассказ наподобие «Записок о Шерлоке Холмсе». Причем на английском языке. На котором он знал всего два-три слова. Да и то - не очень приличных. И, оказывается, настойчиво стал расширять свой лексикон.
Я узнал об этом случайно. От нашей англичанки Татьяны Семеновны. Как-то на переменке она делала мне очередной педагогический втык за «постыдное невнимание» к языку Шекспира и Конан Дойля. Я делал внимательные и виноватые глаза, переминался с ноги на ногу, изо всех сил кивал и изо всех сил давил внутри себя отчаянные зевки, не давая им выбраться наружу.
– Стыдись, Дима, - наконец-то завершила свою нотацию англичанка. - Даже твой младший брат понимает все значение английского языка для современного человека.
То-то я их частенько видел вместе на переменках.
Я тут же поймал Алешку и строго спросил:
– В Англию собрался? Багаж знаний пополняешь?
Он широко и лживо распахнул свои громадные глаза и невинно захлопал длинными ресницами:
– Что ты, Дим! Она мне просто нравится. У нее такие локоны!
Ну это, положим, правда. Локоны у Татьяны действительно красивые. Как у Валентины Ивановны, физкультурницы, только настоящие. А все остальное, похоже, вранье…
А увлечение Шерлоком Холмсом не только продолжалось, но и развивалось. Алешка без конца перечитывал записки доктора Ватсона, крутил по видаку прекрасный фильм «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Выменял у кого-то на что-то старую лупу с медным ободком и деревянной ручкой. Достал где-то карту Лондона и часами сидел над ней, бормоча задумчивым голосом: «Паддингтонский вокзал. Скотленд-Ярд. Бейкер-стрит…»
В его тетрадках появились рисунки худого орлиного профиля, под носом которого торчала большая изогнутая трубка, изрыгающая клубы дыма, как старинный пароход.
А доктор Ватсон у него получался кругленький, добродушный и глуповатый. Алешка рисовал его почему-то в очках, в белой шапочке с крестиком и в белом халате; из одного кармана торчала какая-то дудочка, а из другого - рукоятка револьвера.
Как я ему ни доказывал, что в старой доброй Англии, да еще в позапрошлом веке, врачи не носили белых халатов, - рисунок упорно появлялся в одном и том же варианте. Даже Любаша, Алешкина учительница, сказала как-то маме:
– Я очень довольна Алешей. Он стал гораздо спокойнее на уроках. И внимательнее. А то, что он уже в этом возрасте выбрал себе такую благородную, такую нужную людям и такую низкооплачиваемую профессию, - делает ему честь.
– Какую профессию? - удивилась мама.
Любаша посмотрела на нее укоризненно и, наверное, подумала про себя: «Надо же, до такой степени не знать своего любимого ребенка». И она сказала:
– Ваш Алеша хочет стать врачом. Он все время рисует очаровательного доктора, а рядом с ним изможденного пациента-курильщика.
– Это не тот доктор, - вздохнула мама.
– Надо же! - Любаша всплеснула руками в еще большем восторге. - Значит, он хочет стать не человеческим врачом, а ветеринаром. Это еще благороднее!
И оплачивается гораздо лучше, добавил бы я. Вот в соседнем доме живет такой ветеринар. Он уже четвертую машину за год поменял, да все круче и круче.
– Это не тот доктор, - снова вздохнула мама и укоризненно посмотрела на Любашу. И, наверное, подумала: «Надо же, до такой степени не знать своего любимого ученика».
Но мама, конечно, не рассказала Любаше об Алешкиной мечте. О том, что он, кажется, собирается в Англию, а «оттуда, как он говорит, в Лондон», где находится улица Бейкер-стрит, а на ней старинный дом, где сидит вечерами у камина великий Шерлок Холмс с трубкой в зубах, со скрипкой в одной руке и с кочергой в другой.
– …Но вот что меня беспокоит, - продолжала Любаша, - как у Алеши со зрением?
– А что такое? - по-настоящему забеспокоилась мама.
– Он стал часто пользоваться увеличительным стеклом. Когда ему надо что-то разглядеть, он достает такое, знаете, круглое увеличительное стекло на палочке…
– Это лупа, - успокоила ее мама. Но не стала говорить, что Алешка даже овсянку рассматривает под увеличением. А сама, наверное, подумала: что скажет Любаша, когда Алешка обзаведется «армейским» револьвером или хлыстом с тяжелым набалдашником.
Мама все-таки в глубине своей доброй души надеялась, что и это Алешкино увлечение, как и все прежние, безболезненно и бесследно уйдет в прошлое. Хотя, с другой стороны, с папой ведь такого не случилось. Напротив…
В общем, не знаю, как в будущем, но в настоящем таинственная тень благородного сыщика Шерлока Холмса, с его кочергой и скрипкой, помогла нам предотвратить опасное и тяжкое преступление, а заодно и восстановить справедливость и наказать безжалостных, нечестных и алчных людей. В полном соответствии с логикой, дедукцией и принципами великого «отшельника с Бейкер-стрит» (Лондон, Великобритания).
Глава II
Дедукция на рынке
Время шло. И многое менялось. Развивалось по своим, иногда простым и ясным, а чаще всего - непостижимым законам.
От внешнего подражания великому сыщику Алешка пришел к подражанию по существу.
Он стал развивать в себе сначала внимательность, наблюдательность и «замечательность», а потом логическое мышление с переходом к «дедуктивным методам познания истины».
И, надо сказать, ему это удавалось. Как, впрочем, и все другое, чем он увлекался. Я даже думаю, что при его настойчивости, если бы он взялся за создание вечного двигателя, ему это, несомненно, удалось бы. Часа за два максимум. И он совершил бы переворот в науке и технике и посрамил бы великих ученых. Я даже как-то спросил его в шутку, когда он строил самолет без крыльев (или машину без колес):
– Брось эту ерунду. Создай лучше вечный двигатель.
– Нельзя, - спокойно ответил Алешка.
– А ты постарайся, - съехидничал я.
– Да чего тут стараться, - отмахнулся Алешка. - Пара пустяков. - И веско добавил, как дураку: - Нельзя, Дим, это не значит - невозможно. Нельзя в том смысле… Ну, как тебе сказать… Если я его сделаю, человечество погибнет!
Ни фига себе, замашечки на гениальность! Скромности у него - на троих хватит. И я легонько щелкнул его по носу. Чтобы не зазнавался раньше времени.
Алешка потер пальцем кончик носа и снисходительно пояснил:
– Если я сляпаю вечный двигатель, людям нечего будет делать. Они перестанут работать и опять превратятся в обезьян. Это логично?
Так вот, внимательность и наблюдательность по методу Шерлока Холмса Алешка развивал так успешно, что я уже решил переехать к нашей бабушке, за город. Целый день только и слышишь:
– Дим, сколько ступенек в нашем подъезде? Эх ты! Девяносто шесть! А что на дверях шестой квартиры написано? Какой пуговицы у тети Клавы на халате не хватает? Эх ты! Все ты видишь и ничего не замечаешь!
Ну да, конечно! Делать мне больше нечего, как ступеньки в подъезде считать, когда лифт не работает. Или читать все, что у нас на стенах понаписано. А у тети Клавы, нашего дворника, по-моему, на халате вообще ни одной пуговицы нет, все оборваны.
Но, впрочем, надо честно сказать: Лешкина наблюдательность и умение делать выводы себя оправдали.
Дело было так. Мы шли по нашему рынку. Вообще-то рынок нам ни к чему. Но за ним, на дальнем пустыре находилась заброшенная свалка со всяким хламом. Алешка частенько там копался и собирал всякие железяки для своих изобретений. Сейчас он ходил туда, как в школу, каждый день, на несколько часов. Пытался там, среди разного железного барахла, отыскать хоть какой-нибудь завалященький револьвер. Какой же он Шерлок Холмс без револьвера?
Сколько раз я ему доказывал, что даже в наше время револьверы на свалках не валяются!
– Уж если там пушки есть, - упорствовал он, - то уж револьверчик наверняка куда-нибудь завалился. Это логично?
Тут он был, в общем-то, прав. Когда-то в самом деле мы обнаружили на свалке несколько настоящих артиллерийских орудий. Правда, все они были без замков и прицелов. И все они были разрезаны на куски.
Вот Алешка и таскал меня на свалку. В качестве подсобной рабочей силы.
– Дим! - визжал он. - Вон туда он наверняка завалился. Сверни-ка в сторонку эту трубу. Сдвинь-ка газовую плиту. Да не туда! А холодильник опрокинь. Ничего ты не умеешь!
– Я тебе не бульдозер! - возмущался я время от времени. - И не подъемный кран. - Но терпеливо выполнял его указания. Потому что было интересно. Всегда мы на этой свалке находили что-нибудь неожиданное. И тащили домой. А потом, по маминой команде, на помойку. Правда, один раз мы свою находку принесли не домой, а в милицию. Мы опрокинули какой-то холодильник, дверца его распахнулась, и оттуда, из его нутра, вывалились всякие протухшие продукты. Мы отскочили в сторону и поскорее зажали носы. А Лешка вдруг углядел, что в разбившемся стакане что-то ярко сверкнуло. Это был большой старинный перстень. Весь из себя золотой и с каким-то резным камнем в зубчиках вроде орлиных когтей.
