Юрий Ермолаев - Дом отважных трусишек
Надя вздыхает: почему так - у ящерицы вырастает новый хвост, а у людей ничего нового не вырастает. Как было бы хорошо, если б больные ноги сами по себе отпали, а на их месте выросли бы новые, здоровые и прямые.
Из-за больных ног Наде никуда не хочется выходить. Только покажется на улице на костылях, все прохожие оборачиваются и смотрят вслед. Мама успокаивает Надю, говорит, что они еe жалеют. А ей от такой жалости не по себе делается. Прямо, куда деться, не знает. Одной тeтеньке, которая долго смотрела на Надю, она показала язык. Та разозлилась и сказала громко: "Урод, а ещe дразнится!" Обиделась, наверное.
А Наде разве не обидно, когда еe разглядывают, точно какое чудище? Им бы на еe месте побывать...
Все ребята, которые приносят Наде уроки, относятся к ней хорошо. Они уже привыкли к ней и не обращают внимания на еe больные ноги. С ними Надя чувствует себя здоровой. Особенно с Димкой. Один раз он даже позавидовал Наде:
- Тебе хорошо: ты уже три раза на море была и в Ленинграде. (Надю возили туда показать одному доктору.) И ещe куда-нибудь поедешь. А я, кроме дачи, нигде не был.
Димка часто говорит Наде приятное, и Наде не хочется огорчать его. А то бы она рассказала, что была не только на море, но и летала туда на самолете "ТУ-114". А после санатория плыла на большом пароходе "Абхазия" и спускалась на дно Чeрного моря в подводной лодке. Вот на что она маму уговорила! Взяли билеты и целых десять минут пробыли на морском дне. Прожектор от лодки освещал подводное царство. В нeм между длинных, как щупальца огромного осьминога, водорослей плавали рыбы. Очевидно, рыбы уже привыкли к свету и лодке, потому что совсем не боялись еe. Одна длинная, остроносая рыба проплыла совсем близко от иллюминатора, в который Надя смотрела вместе с мамой. Надя даже от стекла отстранилась: вдруг рыба схватит еe за нос. И тут же сама рассмеялась. Стекло в иллюминаторе было выпуклое и очень толстое, его даже пулей не пробить.
Вот сколько всего видела Надя, а Димка катался только на пригородных поездах и больше ничего не видел. Димку Надя считает своим другом. Он, правда, не знает об этом, но Надя всe равно считает. Ведь он ни разу не назвал еe "кривулей" или "каракатицей", как другие мальчишки и девчонки. Из-за этого Надя и не подзывает их к окну. С удовольствием бы позвала. Но вдруг кто-нибудь скажет ей: "Отстань, Кривуля!" Нет, лучше уж не звать.
Надя хотела остановить Димку, когда он будет проезжать мимо, чтобы показать ему спичечный коробок с новой этикеткой, но во дворе появился папа. Он шeл быстро и чуть-чуть пританцовывая. Надя сразу поняла: папа скажет что-то утешительное. И верно: увидя Надю, он тут же закричал:
- Собирайся в дорогу! Берeм билеты на самолет. Самый быстрый вид транспорта.
От этих слов у Нади часто-часто забилось сердце. Она даже ничего не могла сказать, только закивала папе головой, чтобы понял, что она его слышит.
Глава вторая. В ДОРОГЕ
Поехали Надя с мамой всe же поездом. Мама объявила, что плохо переносит в самолете взлeт и посадку. А в этом рейсе он делает две остановки. Пришлось брать билеты на поезд и трястись двое суток.
Как только поезд отошeл от московской платформы, Надя прилипла к окну. Снег за городом почти весь растаял, и берeзки росли, точно в прудах. Придорожные телеграфные столбы тоже утонули в воде. Кое-где на бугорках виднелась жeлтая прошлогодняя травка, похожая теперь на маленькие взъерошенные клочки сена. Но любопытнее всего была железнодорожная насыпь, по которой шeл поезд. Она то начинала быстро-быстро расти, точно торопилась взобраться на гору, и становилась тогда крутой и высокой, то стрелой падала вниз и, сровнявшись с полем, исчезала совсем, тогда рядом с железной дорогой появлялись домики с усадьбами. Почти у каждой усадьбы стояли массивные деревянные ворота с калиткой. Надю это очень развеселило:
"Зачем открывать калитку, когда рядом с воротами нет никакой ограды, возьми и проходи на усадьбу где хочешь".
На второй день пути леса стали гуще, а вместо воды под деревьями лежали длинные серые полоски снега. Около некоторых железнодорожных домиков висели на врытых столбах качели, - значит, здесь были дети.
Дорога стала такой извилистой, что из предпоследнего вагона, в котором Надя ехала с мамой, ей несколько раз был виден электровоз и половина состава. А в одном месте получилось даже так, что электровоз ехал чуть ли не навстречу их вагону. Вот какой крутой поворот попался!
Леса часто сменялись полями, а поля - строительными площадками. И тогда вместо тракторов, которые, как жуки, урча, копошились на полях, там возвышались подъeмные краны.
Раньше, ещe маленькой, Надя любила ездить в поезде с детьми. С ними можно играть или просто дурачиться. Но когда подросла, ей стало казаться, что они хоть и играют с ней, но смотрят как на больную, снисходительно. И сейчас Надя была очень рада, что с ними в купе ехала только одна тихая и молчаливая старушка. Четвeртое место оказалось незанятым.
А совсем хорошо было вдвоeм с мамой, когда старушка отправлялась обедать в вагон-ресторан или выходила в коридор постоять у окна. Тогда они садились рядом на одну нижнюю полку и прижимались друг к другу. Мама гладила Надю по голове и говорила:
- Ну вот, может быть, на этот раз всe будет хорошо.
А Надя ещe крепче прижималась к ней и говорила шeпотом:
- Мне нравится так сидеть с тобой. Мне хорошо-хорошо.
Но такой спокойной и ласковой Надя бывала не всегда. Часто она капризничала и сердилась на маму:
- Почему ты не взяла мою новую куклу? - начинала придираться она.
- У нас и так много вещей, - оправдывалась мама.
- Всегда ты не берeшь то, что мне хочется, - продолжала она капризничать.
Мама понимала тревожное состояние дочери перед предстоящими операциями и сносила еe маленькие придирки молча. Тем более, что за этим очень скоро наступал мир. И они снова были довольны друг другом.
К ним в купе часто заглядывала разговорчивая проводница. Ей не терпелось узнать, почему у девочки, которая едет с интересной, молодой мамой, больные ноги. Но спросить об этом сразу проводница не решалась. Заговаривала о чeм-то со старушкой, а сама всe время смотрела на Надины костыли. Наконец не вытерпела и, разливая по стаканам чай, спросила Надину маму:
- От рождения ваша дочка такая или болела чем?
- Болела, - коротко ответила мама. Она тоже не любила таких расспросов и старалась не продолжать этот разговор.
- Ах ты невезучая... - проявляя сочувствие, завздыхала проводница. Теперь вся жизнь сломлена. Кто ж такую замуж возьмeт?
- Ну, до этого ещe далеко. Может, поправимся, - сказала мама и улыбнулась Наде не своей, деланной улыбкой.
- А что, - оживилась проводница, - у нас одного припадочного никто вылечить не мог, а какая-то бабка пошептала - и здоровым стал! Всякое случается.
- Всякое, - повторила мама и нарочно полезла на верхнюю полку за чемоданом, чтобы потеснить проводницу к выходу.
- А вы, бабушка, как себя чувствуете? - обратилась проводница к старушке. - Не укачало вас?
- Ничего, я к дорогам привыкла, - ответила старушка и добавила: Чай-то у вас не остыл бы.
- Так я подогрею, долго ли, - не поняла еe намeк проводница, но всe же ушла в следующее купе.
Мама с Надей благодарно посмотрели на старушку, и все трое принялись пить чай вприкуску.
Всю дорогу мама Нади думала об операциях, которые предстояли еe дочери, и ещe о новых аппаратах, изобретeнных этим хирургом. Несколько раз перечитывала вслух статью о нeм. А Надя радовалась, что после операций больные у доктора, к которому она ехала, не лежат по нескольку месяцев в кроватях, а почти сразу же начинают ходить. И никакого гипса им не накладывают. Исправленную кость держат в нужном положении эти самые аппараты.
"В клинике доктора строевой режим", - было напечатано в статье. И эти слова особенно нравились Наде. Ведь до сих пор у неe во время лечения был только постельный режим. Надоел он Наде хуже горькой редьки.
Глава третья. ДОМ ОТВАЖНЫХ ТРУСИШЕК
Вот Надя и увидела больницу, в которой главный доктор тот самый знаменитый хирург. Больница не очень большая и похожа на самый обыкновенный дом. Только на еe крыше купол с белым флагом и красным крестом, а над входными дверьми вылеплена чаша с извивающейся змеeй. Такие чаши, только нарисованные, Надя не раз видела на стеклянных витринах аптек и на этикетках к некоторым лекарствам.
Перед больницей небольшой садик со скамейками и две клумбы. Цветов на них ещe нет, и издали клумбы кажутся совсем низкими стожками подмоченного дождeм сена.
Надя с мамой вошли в вестибюль и сразу оказались у окошечка регистратуры. Им выдали талон на приeм к врачу. Надя заволновалась. У неe даже взмокла чeлка на лбу. Что-то еe ждeт здесь?
Мама с Надей перешли через коридор в другой корпус. Не успели они присесть на диванчик около нужного им кабинета, как дверь отворилась и женщина-врач сказала:
- Ермаковы, войдите.
