Евгений Коковин - Белое крыло
Не был Юрий и говорлив, как Клавдий Малыгин.
"Приветствую несравненную и прекрасную внучку Нептуна! О Людмила! Ходят зловещие слухи, что в вашем волшебном чемодане скрывается батон из семидесятидвухпроцентной муки и полкило докторской колбасы. Я хотя отношения к медицине не имею, но больше жизни люблю докторскую колбасу. Все равно вам недолго осталось скрывать вашу страшную тайну. Уверяю, только до прихода нашего капитана. Могу на короткий рейс уступить свое место на "Звезде". Сегодня мое место как раз в кокпите, поблизости от капитана. Я думаю, что и капитан и пассажирка, виноват, матрос Людмила восхитятся моим самопожертвованием. Ах, у вас не докторская, а чайная. Представьте, я всегда покупаю именно чайную. Еще великий Птахин... А вот и он сам, заслуженный артист без публики! Благодарите Клавдия Малыгина, Дионисий! Вам уготовано сто граммов чайной колбасы! Великое благодарение, Людочка! Ваше место в кокпите! На полчаса!"
"Нет, Юрий не такой, как все эти парни! Но ведь есть же и у него какие-то недостатки?.." Людмила снова незаметно посмотрела на Юрия и тут же отвергла свое мимолетное сомнение. Нет, для нее их нет! Она его любит, она счастлива и для него готова на все!
Было бы сейчас лето, они вскочили бы на яхту, подняли парус и вдвоем, только вдвоем, ушли бы в далекие-далекие просторы, где пиратствует ветер, поднялись в мятеже волны, ливнями угрожают тяжелые тучи. Но властвовать во всем этом мире стихий все равно будут только они - Юрий, Людмила и парус.
Она прищурила глаза и живо представила картину бунтующей реки и гордого паруса над гребнями волн.
Ее мысли прервала Ольга Андреевна:
- Юрочка, Люда, что это вы приумолкли? Давайте пить кофе!
Людмила словно очнулась от полусна. Не было ни реки, ни ветра, ни паруса. Юрий искал в альбоме фотографию, которую давно обещал показать Людмиле. Ольга Андреевна расставляла на столе посуду. Бабушка Татьяна Петровна вернулась с кухни и приветливо поздоровалась с Людмилой за руку.
Мягкий и ровный свет трехтюльпанной люстры, казалось, звучал, как тихая музыка, и успокаивал.
- Люда, вы садитесь на диван, у бабушки любимое место здесь, а Юра здесь, - распределяла Ольга Андреевна.
Татьяна Петровна подала поджаренный в молоке белый хлеб и пояснила:
- К кофе мы всегда готовим гренки.
- Это бабушка для меня делает, - сказал Юрий. - Я гренки очень люблю, и бабушка их замечательно, по-особому готовит. Люда, попробуй! Бабушка тебя научит жарить гренки.
- Чтобы Люда тебе потом готовила? - улыбнулась Ольга Андреевна.
Людмила, поняв намек, смутилась. Юрий тоже улыбнулся и сказал:
- Все может быть.
- Да, я тебе не сказала. К майским праздникам мы переедем на новую квартиру. Отдельная, две комнаты, в этом же доме. Как и обещали. Теперь уже точно, даже номер квартиры сообщили. Двенадцатый.
- Значит, у нас будет тройной праздник! - воскликнул о восторгом Юрий.
- Какой же третий? - спросила лукаво, но и с некоторой тревогой Ольга Андреевна. - Первомай, новоселье, а еще?..
- Первого мая я надеюсь спустить на воду "Диану"!
- Ну, это другое дело, - сказала бабушка и вздохнула.
- Успеешь? - спросила Ольга Андреевна.
Этот вопрос беспокоил и самого Юрия. Не хватало еще многих материалов для такелажа и вооружения яхты. И времени было в обрез, а впереди - экзамены в институте.
- Дела еще много, - сказал он. - Но должны успеть, у нас же график. Эх, а уж когда спустим "Диану", какой это будет день!
- Все-таки ты решил яхту назвать "Дианой"?
- Да, так решили. "Любушка" - это наше, семейное, а ведь яхта будет принадлежать обществу "Водник", да и кроме меня, на яхте еще два члена команды. Пусть "Любушкой" останется дедушкина модель. А название "Диана" ведь тоже связано с "Любушкой". Потом еще неизвестно, как себя покажет яхта, хотя я в ней почти уверен. Но все-таки опыт первый...
- Ты прав, - согласилась Ольга Андреевна. - О "Любушке" ведь никто не знает. А вы, Люда, видели "Диану"?
- Видела, - кивнула головой Людмила и улыбнулась Ольге Андреевне. - Я уже дважды была на судоверфи. "Диана" очень хороша, а когда ее покрасят, когда она будет под парусом на воде - это чудо! В самом деле, Ольга Андреевна, это совсем не комплимент Юре.
- Я очень рада и верю вам, - сказала Ольга Андреевна.
- Дай бог, - промолвила Татьяна Петровна. - Увидел бы Андрей Фомич, тоже порадовался бы. Я ведь его в молодости знала. Золотые руки...
- Люда, давайте, я еще вам налью кофе, - сказала Ольга Андреевна. - Я слышала, вы тоже увлекаетесь парусным спортом! Получается?
- Яхтсмен я еще плохой, начинающий. А по плаванию у меня разряд и по прыжкам в воду...
- Вы прыгаете с вышки? - изумилась Ольга Андреевна. - И не боитесь?..
- Нет, это даже интересно. Высота ведь набирается постепенно, привыкаешь. Я очень люблю прыгать.
- Отчаянная! - не зная, восхищаться или осуждать девушку, сказала Ольга Андреевна. - Я тоже хорошо плаваю, а высоты страх боюсь. Не самолетной, а вот все эти балконы, вышки, высотные здания. Со страхом смотрю, как совсем молоденькие девушки по стенам на стройках бегают. Бесстрашные!
Людмила поблагодарила за кофе и посмотрела на часы.
- Ждут родители? - спросила Ольга Андреевна. - Они живы, здоровы?
- Мама болеет часто, но работает, - ответила Людмила. - Она - врач...
- Как же так? Врач - и часто болеет. А папа?
Людмила чуть заметно нахмурилась.
- Он плавает.
- Моряк? А как фамилия? Может быть, я знаю. У нас среди моряков много знакомых.
- Он сейчас не в нашем пароходстве. А фамилия, как и у меня, Багрянцев... Разве вам Юра не говорил?..
Ольга Андреевна медленно отстранилась от стола и переменилась в лице.
- Как вы сказали? - чуть слышно проговорила она. - Багрянцев?..
- Да, Багрянцев, - повторила Людмила и только сейчас заметила резкую и странную перемену на лице матери Юрия.
Ольга Андреевна побледнела, пыталась вдохнуть воздух, но не могла и приподняла руку. Юрий вскочил.
- Что с тобой, мама? Опять сердце?..
Рука упала, и Ольга Андреевна с закрытыми глазами, в обмороке, тоже стала падать. Юрий подхватил ее.
- Юра, доктора! - сказала Татьяна Петровна.
Ольга Андреевна открыла глаза, когда ее положили на диван.
- Не надо, Юрочка, все пройдет, - с трудом проговорила Ольга Андреевна.
- Юра, доктора! - настойчиво повторила бабушка. Она расстегнула блузку на груди Ольги Андреевны и приложила к сердцу мокрое полотенце.
- Мама, я быстро схожу, - сказал Юрий. - С тобой останутся бабушка и Люда.
- Нет, нет, - умоляюще прошептала Ольга Андреевна. - Пусть она уйдет. Пусть уйдет!..
Страшно озадаченная и еще больше перепуганная, Людмила расслышала слова Ольги Андреевны и почувствовала свою какую-то причастность к неожиданно происшедшему.
Она взглянула на Ольгу Андреевну, снова лежащую без сознания. Что же такое могло случиться?..
Людмила быстро натянула пальто и, не дожидаясь Юрия, который о чем-то советовался с бабушкой, выбежала во двор, потом на улицу.
Было холодно на улице, холодно, страшно на душе, и непонятно, что, как, почему все это произошло.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
После сердечного приступа Ольга Андреевна надолго слегла. Врач предписал ей строжайший постельный режим и полное спокойствие.
Узнав от Юрия о болезни Ольги Андреевны, ее навестили Михаил Михайлович Кукин с женой и Илья Андреевич.
Тяжело переживая случившееся, Юрий никак не мог понять, почему с мамой стало плохо, когда Людмила назвала свою фамилию. Связано это или случайность, совпадение?.. Он не находил связи. Но почему мать не согласилась, чтобы Людмила осталась у них, пока он ходил вызывать "скорую помощь"?
На другой день Юрий предупредил Клавдия, что вечером не придет на строительство яхты. "Серьезно заболела мама", - объяснил он.
Илья Андреевич долго сидел у Вишняковых. Разговор у дяди с матерью, как показалось Юрию, при нем был какой-то натянутый. Вечером он пошел на короткое свидание с Людмилой, но в обычном месте почему-то не встретил ее. Он прождал почти час и, расстроенный, вернулся домой. Илья Андреевич уже ушел.
А утром инженер Рябов не явился на работу. Между тем, он очень был нужен Юрию для консультации. Закончив рабочий день в цехе и договорившись с Клавдием о вечерней работе на "Диане", Юрий зашел к Илье Андреевичу.
- Заходи, племянник, заходи! - сказал Илья Андреевич. Взор его был замутнен, и Юрий догадался: очередное проявление тяжелого дядиного недуга.
О консультации, конечно, нечего было и думать. И все-таки Юрий разделся.
- Как здоровье матери? - осведомился Илья Андреевич.
- Сегодня ей как будто лучше.
- То-то, лучше, - лицо Ильи Андреевича скривилось, словно от нестерпимой боли. - Плохо у нее с сердцем. Расстраиваться ей нельзя.
- А почему она расстроилась в тот вечер, когда к нам пришла Людмила? несмело спросил Юрий.
Илья Андреевич смотрел на племянника и молчал. Потом он вытащил из-под стола бутылку и налил в стакан водки. На этот раз Юрию выпить он не предлагал, а, выпив сам, закурил и склонился, опустив локти на колени. И еще долго молчал. Наконец поднялся и прошелся по комнате, заговорил:
