Роальд Дaль - Матильда
В полном восхищении мисс Хани смотрела на Матильду, как будто та действительно упала с неба, словно мальчик-звезда из сказки Оскара Уайльда.
— На этот раз получилось быстрее, — тихо сказала Матильда.
— Это невероятно! — воскликнула мисс Хани. — Я не верю! Этого просто не может быть!
Она закрыла глаза и сидела так некоторое время. Казалось, она собирается с мыслями.
— Не хочешь ли ты зайти ко мне домой выпить чашечку чаю? — спросила учительница.
— О! С огромным удовольствием! — ответила Матильда.
— Тогда собери свои вещи, и я жду тебя на улице через пару минут.
— А вы никому не расскажете… ну… про то, что я сделала? — спросила Матильда.
— Даже в мыслях такого не было! — сказала мисс Хани.
Домик мисс Хани
Мисс Хани встретилась с Матильдой за воротами школы, и они молча пошли по главной улице. Пройдя мимо лавки зеленщика, на витрине которой были выложены яблоки и апельсины, мимо мясной лавки с выставленными в ней кусками свежего мяса и тушками общипанных кур, мимо небольшого банка, бакалейной лавки и магазина электротоваров, они вышли на узкую просёлочную дорогу, где почти не было людей и лишь изредка проезжали машины.
Теперь, когда они оказались одни, Матильда вдруг необыкновенно оживилась, словно в ней открылся какой-то клапан и поток бурлящей энергии вырвался наружу. Она бежала вприпрыжку рядом с мисс Хани, размахивая руками и болтая без умолку.
— Я могу двигать не только стаканы, мисс Хани, — тараторила Матильда. — Честное слово, я чувствую, что могу сдвинуть с места всё, что угодно. Столы, стулья… даже вместе с людьми, которые сидят на этих стульях. И большие предметы, гораздо больше, чем стол или стул, тоже могу. Главное, очень-очень захотеть, сосредоточиться и посмотреть в упор на нужный предмет, и тогда в глазах делается горячо, как будто там что-то жжёт, и ещё, мисс Хани…
— Успокойся, малышка, — прервала её мисс Хани. — Давай не будем слишком забегать вперёд.
— Но ведь это же так интересно! Правда, мисс Хани?
— Конечно же это интересно! — сказала мисс Хани. — И даже больше, чем интересно. Но с этого момента мы должны быть осторожны.
— А почему, мисс Хани?
— Потому, что мы имеем дело с неизведанной, таинственной силой, о которой ничего не знаем. Я не думаю, что это злая сила. Может, добрая или даже божественная. Но как бы там ни было, обращаться с ней следует очень осторожно.
Это были мудрые слова, но Матильда была слишком возбуждена, чтобы вникнуть в суть.
— Я всё равно не понимаю, почему мы должны чего-то бояться? — сказала она, продолжая скакать на одной ножке.
— Я пытаюсь тебе объяснить, — терпеливо повторила мисс Хани, — что мы имеем дело с неведомыми силами. Это невозможно объяснить. Правильнее сказать, что это феномен — необыкновенное явление.
— Значит, я феномен? — спросила Матильда.
— Вполне возможно, — ответила учительница. — Но будет лучше, если ты сейчас не будешь думать о себе как о чём-то исключительном. Нам стоит изучить это явление поглубже, соблюдая при этом крайнюю осторожность.
— Вы хотите, чтобы я ещё раз сделала что-нибудь вроде того, что я проделала в классе? — спросила Матильда.
— Я хотела тебе это предложить, — осторожно ответила мисс Хани.
— Отлично, я согласна, — сказала Матильда.
— Возможно, — призналась мисс Хани, — я больше тебя заинтересована в этом эксперименте, и мне необходимо попытаться найти более или менее разумное объяснение этого феномена.
— Какое, например? — спросила Матильда.
— Например, имеет ли это какое-нибудь отношение к твоим исключительным способностям, к тому, что ты развита не по годам.
— Я не понимаю, что это значит, — сказала Матильда.
— Это значит, что ты поразительно умна для своих лет. Ты невероятно одарённый ребёнок.
— Это правда? — спросила Матильда.
— Конечно. Наверное, ты и сама об этом догадываешься. Посмотри, как много ты читаешь. А твои успехи в математике?
— Пожалуй, вы правы, — сказала Матильда.
Мисс Хани не могла не восхищаться тем, что при полном отсутствии тщеславия Матильде нельзя было отказать в здравом смысле.
— Мне вот что интересно, — сказала она. — Эта неожиданно появившаяся у тебя способность двигать предметы, не прикасаясь к ним… Имеет ли она какое-нибудь отношение к твоим умственным способностям?
— Вы думаете, что эта необъяснимая сила вытолкнет из моей головы все мозги?
— Ну, это не совсем то, что я имела в виду, — улыбнувшись, сказала мисс Хани. — Каким бы ни было это явление, я опять повторяю: мы должны быть очень осторожны. Я никак не могу забыть то странное, отрешённое выражение твоего лица, которое появилось у тебя после того, как ты заставила стакан опрокинуться.
— Вы хотите узнать, не навредит ли мне эта сила? — спросила Матильда. — Вы об этом думаете, мисс Хани?
— Ты чувствуешь себя как-то необычно в тот момент, так ведь?
— Наоборот, мне так хорошо! — ответила девочка. — Я чувствовала себя просто замечательно! Несколько секунд я летала среди звёзд на серебряных крыльях. Я уже говорила вам об этом. И вот что я ещё вам скажу: второй раз это получилось быстрее и легче. Я думаю, чем больше тренируешься, тем лучше получается.
Мисс Хани шла медленно, поэтому Матильде не приходилось постоянно догонять её. Они шли по узкой дорожке, оставив позади деревню, а вокруг стояла тишина. Был один из ясных и погожих дней золотой осени. Живой изгородью росли кусты чёрной смородины, алели, созревая, гроздья боярышника, ягодами которого холодной зимой будут лакомиться птицы. По обеим сторонам дороги росли дубы, клёны и ясени, изредка попадались каштаны. Мисс Хани решила сменить тему разговора и стала рассказывать Матильде, как распознавать эти деревья по форме листьев и по коре на стволах. Матильда внимательно слушала и запоминала.
Наконец с левой стороны живой изгороди показалась брешь, а за ней — деревянная калитка.
— Сюда, — сказала мисс Хани и, открыв калитку перед Матильдой, пропустила девочку вперёд, после чего снова её закрыла.
Теперь они шли узкой тропинкой, по обе стороны которой тянулись высокие заросли орешника, густо усыпанные гроздьями орехов.
— Скоро белки начнут запасать их на зиму, — сказала мисс Хани.
— Неужели вы здесь живёте? — спросила Матильда.
— Да, — ответила мисс Хани, не добавив больше ни слова.
Матильда никогда не задумывалась над тем, где живёт мисс Хани. Для неё она была просто учительницей, которая появляется в школе неизвестно откуда, чтобы учить детей, а потом снова куда-то уходит. Разве кто-нибудь из детей задумывается над тем, куда уходит учительница после школы? Живёт ли она одна или у неё есть мать, сестра или муж?
— Вы живёте одна, мисс Хани? — спросила Матильда.
— Да, совсем одна.
Они шли вдоль глубокой, высохшей на солнце колеи, и приходилось ступать очень осторожно, чтобы не подвернуть ногу. На ветках орешника порхали птички.
— Это всего лишь старый фермерский дом. В нём всё очень скромно, — сказала мисс Хани. — Мы почти пришли.
С правой стороны зарослей орешника Матильда заметила небольшую зелёную калитку, почти целиком скрытую деревьями. Мисс Хани остановилась рядом с калиткой и, взявшись за неё, сказала:
— Вот здесь я и живу!
Матильда увидела узенькую тропинку, ведущую к одноэтажному домику из красного кирпича. Домик был таким крошечным, что больше напоминал кукольный дом, чем жилище человека. Кирпичи, из которых он был построен, давно облупились от старости. Крыша из серого шифера, небольшая труба и два окошка размером с газетный лист — вот и всё, что можно было рассмотреть снаружи. Запущенный садик рядом с тропинкой зарос крапивой и высокой пожелтевшей травой. Крошка домик прятался под сенью огромного, раскидистого дуба, мощные ветки которого, казалось, обнимают и укрывают его от всех невзгод.
Мисс Хани, всё ещё держась за калитку, которую она так и не открыла, повернулась к Матильде и сказала:
— Один поэт по имени Дилан Томас когда-то написал несколько строк. Я всегда вспоминаю его стихи, когда иду по этой тропинке.
И мисс Хани очень медленно, нараспев начала читать:
Ты, моя девочка, уносимая то близко, то далеко
В сказочный край волшебных своих сновидений,
Не верь и не бойся, что волк, в овечью шкуру одетый,
С радостным блеяньем подбежит
или выпрыгнет из росистых кущей и терний,
Из логова, скрытого в листьях, пахнувших,
как молоко
(а уж это ему, моя дорогая, легко),
Чтобы съесть твоё сердце в лесу розовеющем
в разгаре буйного лета.
Наступила тишина. Матильда, которая никогда в жизни не слышала, как вслух читают великую романтическую поэму, была глубоко растрогана.
