Михаил Коршунов - Бульвар под ливнем (Музыканты)
А ведь скрипки действительно нет. Андрей ощутил это как-то очень ясно. Обычно в это время он занимался, играл. И это его регулярное время занятий наступило в первый раз с тех пор, как у него не стало скрипки. Никто никогда не поймет, что ты испытывал, когда у тебя в руках бывала скрипка! Ее легкость и тяжесть, опасность и бесконечность. Бесконечность ее возможностей пугала, потому и делала скрипку опасной и необходимой. Скрипка - это одинокая линия за горизонт, постоянный вековой путь. Андрею казалось, что он не пройдет лучшую часть этого пути, не сумеет. Не хватит сил. И он был экономным. Он боролся за себя. Кира Викторовна хотела от него уверенности, хотела развития, а он стремился прежде всего сохранить то, что уже добыл. Он хотел закрепиться. А чего такого особенного он добыл? Что сделал такого в музыке? Если честно, откровенно, без громких фраз? А может, и не было у него никогда настоящей музыки, ее понимания и ее исполнения?
Петр Петрович все еще стоял перед Андреем, и тянул его за пуговицу.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
- Тебя зовут Дедом? - спросила Павлика высокая стройная девочка. Она шла из полуподвала, очевидно, из школьной раздевалки.
- Меня, - сказал Павлик. Эту девочку он видел в школе впервые.
- Меня зовут Ритой.
Дед кивнул.
- А где найти Киру Викторовну?
- Ее нет. Ушла к одному нашему ученику.
- К Андрею Косареву?
- Да. (Откуда эта девочка знает об Андрее и о том, что его, Павлика, зовут Дедом?)
- Тогда поговорю с тобой.
- Поговори, - сказал Дед.
- Об Андрее Косареве. Что ты так на меня уставился?
- Ничего.
- Я была вчера на концерте. Понял?
- Понял.
- И я все знаю. А сейчас Андрей...
- Он застрелился, - сказал Дед.
- Кто?
- Андрей, - едва смог прошептать Дед.
- Вы все тут такие! - сказала Рита. - Музыканты! Иди сюда, а то всех перепугаешь.
Рита отвела Павлика в сторону, подальше от стола коменданта.
- Он сейчас у меня в школе, в моем классе, - сказала Рита.
- Кто?
- Андрей. Но он должен быть у вас. Ты понимаешь? Он должен к вам вернуться. Вы должны его вернуть. До чего ты непонятливый.
Это он, Павлик-то, непонятливый? Примчалась тут откуда-то. Красавица! Да Франсуаза в сто раз красивее!
- Но он никогда не вернется, если у него не будет скрипки. Ты меня слушаешь или нет?
- Какой скрипки? - опять оторопел Дед.
- Обыкновенной, на которых вы играете. У него теперь скрипки нет.
- А куда она делась?
- Застрелилась скрипка! - зло ответила Рита.
Дед и все остальные ребята ничего не знали о том, что Андрей скрипку сжег. Кира Викторовна и директор молчали об этом. Они совещались, где найти такую скрипку, которую бы взял Андрей. Что это должна быть за скрипка? Она должна будет нести в себе предельную ценность, но совсем не материальную, а какую-то психологическую.
Рита направилась обратно в раздевалку. Она была зла на себя и на этого Деда. Нет, не с тем человеком она начала такой важный разговор. Поторопилась.
Но Дед уже бежал за ней.
- Не уходи, - схватил он ее за руку. - Не хочешь со мной, подожди Киру Викторовну.
Лицо Павлика было несчастным. Он боялся, что эта девочка уйдет, а вместе с ней уйдет и что-то важное для судьбы Андрея, а значит, и для них всех.
- Хочешь, покажу нашу школу? - предложил Павлик, заметив, что Рита колеблется: уходить ей или остаться и обождать Киру Викторовну. - У нас композиторы свои есть, теоретики. Один рукописи Бетховена разбирает. Орган тебе покажу.
- Орган не хочу, - сказала Рита.
- А здесь кабинет звукозаписи, - сказал Дед. Он всячески стремился задержать Риту. - Нотная библиотека. Там партитуры и клавиры всех в мире симфоний.
- Прямо всех?
- Ну, много... сто или тысяча.
Мимо прошла группа ребят. Осмотрели Риту. В особенности один, с усиками. Чуть шею не отвертел.
- Духовенство, - сказал Дед.
- Что?
- На духовых инструментах играют.
Рита засмеялась. И Павлик засмеялся. Кажется, теперь Рита и Павлик понравились друг другу.
После сольфеджио Ладя пошел в органный класс: может быть, Чибис знает что-нибудь об Андрее? Так, интуиция подсказывала, что такое возможно. Случайные наблюдения над жизнью.
Андрея в школе нет, и никто не мог толком сказать, где он. Вчера в метро Ладька сделал все возможное, чтобы они с Андреем поняли наконец друг друга. Хотя бы в чем-то. Поначалу. И вообще, и так далее, содружество наций.
Ладька открыл дверь органного класса. Тишина. Никого. Вдруг где-то услышал Звук льющейся воды. Струйками вода льется. Ладька прислушался. Потом увидел, что сбоку от шпильтыша открыта дверца. Ладька подошел к дверце, заглянул, вошел в дверцу и начал подниматься по лестнице. И увидел Олю Гончарову. Она держала в руках лейку. Вода тихо шелестела в низенькой ванночке, и казалось, что в органе идет дождь.
Ладя сказал:
- Привет.
Оля вздрогнула от неожиданности, поставила лейку и поглядела вниз.
- Это я, Брагин, - сказал Ладя.
- Только ты осторожно, - попросила Оля.
Ладя поднялся к ней. Взглянул на длинный ряд труб. Они здесь были видны все целиком. Рычаги, переключатели, разноцветные провода.
- Машина, - сказал Ладя.
- Трубы трогать нельзя, собьешь настройку, - предупредила Чибис.
- Ясно, - сказал Ладька и полез дальше по лестнице. - Сколько труб?
- Восемьсот. Есть орган и на восемь тысяч труб.
- Машина, - опять повторил Ладька. - Слушай! - И Ладька, не соблюдая осторожности, скатился вниз с лестницы. - Сыграй сейчас, а? Или нет, дай я попробую. Никогда не играл на органе.
Ладька уже забыл, для чего он пришел к Оле. Он только знал, что перед ним великолепная машина, что в ней восемьсот труб. И что он должен попробовать, как все это звучит, восемьсот труб, лично у него. Где он только раньше был!
А Рита и Павлик уже окончательно обо всем договорились. Они по-прежнему стояли в коридоре. Павлик сказал "да" и пошел к дверям склада музыкальных инструментов.
Кладовщик при виде Павлика глубоко вздохнул.
- Мне надо с вами поговорить, - сказал мальчик. - Вы один здесь?
- Один. Кому ж еще быть?
- Разговор секретный.
Кладовщик кивнул. При этом попытался загородить собой кучу скрипок в углу.
Павлик плотно прикрыл дверь.
- Мне нужна... - начал Павлик.
- Струна, - сказал кладовщик.
- Скрипка. Чтобы вы ее сделали.
Павлик обошел кладовщика и показал на кучу старых скрипок.
- Из этих одну можете сделать?
- Не пойму я что-то тебя, - подозрительно сказал кладовщик. - Скрипки списаны и ни на что не пригодны.
- Только вы можете нам помочь.
Кладовщик продолжал подозрительно смотреть на Павлика.
- Скрипач погибает, вы это понимаете? - вдруг закричал Павлик.
- Вот-вот. Опять за свое!
- Хотите, кровью распишусь?
- Чьей кровью?
- Своей.
- Это зачем еще?
- Клятву дам, что скрипач погибает.
Павлик взял со стола кладовщика обыкновенную ручку с обыкновенным пером.
- Положи ручку, - сказал кладовщик неуверенно. - Давай это... без крови.
- А вы "быть или не быть" знаете? Гамлета, принца Датского знаете? не успокаивался Павлик.
- Ладно, - вдруг сдался кладовщик. - Гамлета знаю и всю его семью.
- А Косарева Андрея вы знаете?
И Павлик рассказал кладовщику все об Андрее.
- Иди занимайся, - сказал кладовщик и пошел к горе скрипок.
Он долго стоял и молчал, разглядывая скрипки. Молчал и Павлик. Он хотел понять, о чем думал кладовщик.
- Попытаюсь, - тихо сказал кладовщик.
Павлик вышел со склада. Отыскал Риту. Она читала стенгазету "Мажоринки".
- Все о'кэй, - сказал Павлик. Ему хотелось, чтобы Рита окончательно поверила в его силы и возможности и что в школе он не второстепенная личность.
Рита засмеялась, может быть, "о'кэю", а может быть, чему-то в стенгазете "Мажоринки". Павлик не понял.
А через час у кладовщика сидели Кира Викторовна и Всеволод Николаевич.
- Если что-нибудь нужно, вы предупредите, - сказал Всеволод Николаевич кладовщику. - Клей, инструмент.
- Я могу попросить в мастерской Большого театра, - сказала Кира Викторовна.
Кладовщик молча разбирал старые скрипки. Он был очень серьезен. Перед ним на столе лежали головки, шейки, деки, струнодержатели. Он тихонько пощелкивал по деревянным частям, подносил их к близоруким глазам, к уху, слушал. Он слушал свое прошлое, он вспоминал его. Сейчас он не списывал инструмент, а возрождал его. И возрождал себя. Из прошлого.
- Вы не беспокойтесь, - сказал кладовщик. - Лак я достану сам, почти кремонский. Я знаю, где его можно найти. Там меня еще помнят. Грунт хороший достану.
- Может, не надо такой грунт и лак? - сказала Кира Викторовна.
- Да, - сказал директор. - Скрипка не должна быть в богатой одежде. Ни в коем случае. - Всеволод Николаевич сам начал простукивать разложенные на столе части. - Все, как есть здесь, все таким пусть и останется. Вы понимаете?
- Будут видны швы. Склейки.
- Пусть будут видны.
- Но получится инструмент, на котором пилила вся школа...
