Николай Дубов - Беглец
Мамка и папка тоже начали приговаривать и уговаривать, доказывать, что теперь горю не поможешь, нечего и убиваться, и стоять тут не следует, мало ли до беды... Юливанна все так же не слушала и не слышала их, смотрела на ревущие валы, потом в ней словно что-то сломалось - руки упали, плечи опустились. Юрка подумал, что она сейчас упадет, но тут Максимовна обняла ее за плечи, повернула и повела к дому. Ветер трепал ее мокрое разорванное платье, запрокинул на лицо спутанные, слипшиеся волосы. Она ничего не замечала, шла, глядя под ноги, и сразу стала такой маленькой, такой жалкой, что у Юрки в горле появился ком да так и остался.
Они пришли к палатке. Максимовна хотела ее посадить, но Юливанна не села, высвободилась и как-то дико оглянулась вокруг, не понимая, почему, зачем ее привели сюда, повернулась, чтобы идти обратно, но Максимовна удержала ее, а дед заступил ей дорогу.
- Нет, - сказал он, - не надобно туда ходить. Ему не поможешь, а до беды недолго... Вы уж тут посидите, али к нам в дом пойдемте...
Юливанна отрицательно повела головой.
- Ну нет так и нет, а туда ходить ни к чему. Хватит одной беды. Такое дело, Федор, придется тебе в Гроховку смотаться: надо в сельсовет заявить, пускай дадут знать в район - мало ли где его может выкинуть...
Лицо Юливанны дрогнуло, она закусила губу, потом, сдерживая себя, с трудом проговорила, все так же глядя в землю:
- Пошлите телеграмму... Деньги у меня в сумочке, в палатке. Там его паспорт и адрес...
- Кому телеграмму?
- Его жене.
У папки отвисла челюсть, глаза деда спрятались в морщинах, мамка и Максимовна переглянулись, лица их одеревенели.
- Как же это, - сказал дед, - а...
Юливанна подняла голову, посмотрела ему в лицо.
- Я не жена... Мы... А, да что вам до этого?..
Она повернулась и пошла назад, к берегу. Все так растерялись, что теперь уже никто ее не удерживал, а только смотрели ей вслед, а она шла все быстрее и быстрее, спустилась с бугра, потом вдруг остановилась, ноги у нее подломились, она упала. Папка бросился туда, но мамка крикнула:
- Куда? Чего тебе там отираться?..
И он остался на месте. А Нюшка побежала к Юливанне, за ней Федор, а за Федором побежал Юрка.
Нюшка уже стояла над ней на коленях, звала ее, трогала, Юливанна не отзывалась и не шевелилась. Юрка с ужасом подумал, что она уже умерла, потому что лицо у нее стало какое-то серое, но Нюшка приложила ухо к груди, послушала и сказала:
- Вроде живая. Еле-еле... Чего теперь делать-то, а?
- Давай туда отнесем, не валяться ж тут... - сказал Федор.
Он подхватил Юливанну под плечи и поднял, Нюшка обхватила ее ноги у колен, они понесли ее на бугор. Левая рука Юливанны свесилась вниз, Юрка подбежал и поднял. Рука была холодная и совсем неживая.
Ее положили под кустом тамариска, в жиденькой прозрачной тени.
- Обморок, - сказал папка. - Полагается все расстегнуть и нюхать нашатырь.
- А чего расстегивать, - сказала Нюшка, - когда на ней ничего нет разлетайка да купальник.
- Обморок! - повторила Максимовна. - У меня их сроду не было...
- Ну, у тебя, - вдруг озлился Федор, - тебя и оглоблей тресни обморока не будет... Чего стоите? Делайте что-нибудь!..
- Ничего, - сказал дед, - пущай полежит, отлежится - очуняет...
Нюшка не стала ждать, пока Юливанна "очуняет", начала дуть ей в лицо, махать перед ним руками, потом набрала в рот воды, брызнула раз, другой, но ничего не помогло - Юливанна не пошевелилась.
- Вот оно какое дело-то оказывается... - сказал дед.
- От такого дела упадешь! - подхватил папка.
- Да уж теперь хоть стой хоть падай...
- А я, между прочим, давно догадался. Это было сразу видно, у меня глаз наметанный...
- Ты молчи! - сказала мамка. - У тебя не только глаз... А вы чего тут? - закричала она на Митьку и Славку. - А ну марш отсюда!
Но Митька и Славка никуда не ушли, потому что в это время пришел Сенька-Ангел. Он еще издали помахал рукой и крикнул:
- Привет честной компании! Чего это вы хаты побросали? Я подъехал двери настежь, а никого нет... Ну, мы загораем - чертова переправа опять не работает, а вы что?..
- Курортник наш утонул, - сказал дед.
Оживление смело с лица Семена.
- Как это?
- Ну как? Купаться полез.
- Вытащили?
- Где там! Шторм вон какой...
- А... - Семен поискал глазами, увидел лежащую Юливанну, - а она что же?
- Вот лежит, не то живая, не то мертвая...
- А она, между прочим, - сказал папка, - знаешь, какая оказалась?
- Какая?
- Ну, эта самая, - сказал папка и подмигнул.
- А ты святой? - зло спросил Семен. - Про твою святость даже твоя жена знает...
- Ты в наши дела не суйся! - сказала мамка.
- Мне ваши дела до лампочки... Она, может, доходит, а вы, святые, стоите над ней, тары-бары разводите?
- Так а мы что - доктора, что ли? - сказала Максимовна.
- Сказал бы я вам, кто вы... Федор, давай бери, понесли ко мне на машину... А вы, ребята, нагребите соломы.
Юрка и Славка бросились к стогу.
- Вы из середки, из середки-то не дергайте, с краю собирайте! - вслед им закричал дед.
Юрка и Славка нарочно, назло надергали вороха соломы получше и потащили к машине. Она стояла у ворот. Семен откинул борт, расстелил солому, покрыл одеялом, которое Нюшка принесла из палатки, потом вместе с Федором поднял и уложил Юливанну.
Она была как мертвая.
- Так нельзя, - сказал Семен, - надо, чтобы кто-то придерживал...
- А куда ты ее? В Евпаторию ж теперь не проехать, - сказал Федор.
- В Черноморск, в больницу. Еще ближе - всего двадцать два километра.
- Можно, я поеду? - попросил Юрка.
- Еще чего? - сказала мамка. - Никуда ты не поедешь!
- Давай, Федя, ты, что ли? - сказал Семен.
Федор взобрался в кузов, сел возле Юливанны. Семен закрыл борт.
- Ты слышь-ка, Семен, - сказал дед, - на вот паспорт евонный и деньги, отправь телеграмму по месту жительства, жене, значит... Ну и сообщи там, куда следует.
- Само собой.
Семен захлопнул дверцу, машина осторожно съехала с бугра на грунтовку и повернула влево, на Черноморск. Штормовой ветер унес с дороги всю пыль, и машину было видно долго, пока она не скрылась за изволоком.
- Вот те и курорт, - сказал дед.
- Повеселились! - добавил папка.
- Осподи! Какие же вы... - с упреком сказала Нюшка, всхлипнула и побежала домой.
- Но-но! - вслед ей сказал папка. - Ты еще соплей не вышла так разговаривать...
- Чужие дела - темный лес, - сказал дед, - нам путаться ни к чему... Пущай у них там все как стояло, так и стоит. И ходить туда никому не след. Покуда она возвернется али жена приедет...
- Если самолетом, так и завтра может здесь быть, - сказал папка. Вот они схлестнутся!
- Это нас не касаемо, наше дело сторона.
Юрка увидел, как мамка и Максимовна переглянулись, как, ухмыляясь, подмигнул папка и побежал прочь. Он не мог больше выносить, не мог видеть, как они переглядываются, подмигивают, кивают друг другу и говорят, говорят что-то неуловимое, скользкое и чему-то даже будто радуются... Как они могут?
Ветер упирался, толкал его в грудь, но Юрка, упрямо пригнувшись, бежал и бежал, пока не оказался на том самом месте. Вот здесь он нырнул под гребень волны, оттуда помахал рукой и что-то крикнул, и теперь уже никогда не узнать, почему и что он кричал... А здесь Юливанну сбила волна, а Юрка ее тащил и порвал платье, а сейчас где-то по дороге к Черноморску ее трясет и подкидывает грузовик, и она умирает или, может, уже совсем умерла...
И на всем берегу, куда ни глянь, ни живой души, только кипела и бурлила пена, не было даже ни чаек, ни куличков, все куда-то попрятались, в небе одно неистовое солнце, оно нещадно жгло и слепило глаза, а зеленые бугры все бежали и бежали, рушились на берег, вода ревела и клокотала, откатываясь назад, а ветер катил по песку хлопья пены, нес водяную пыль... Лицо у Юрки сразу стало мокрым, а губы солеными, - ком в горле давил все сильнее, Юрка сел на песок под камнем, как недавно сидел с Виталием Сергеевичем, и, не таясь, не прячась, громко, в голос, заревел.
Юрка долго сидел, сотрясаемый судорожными всхлипами, потом встал, утерся рукавом и пошел вдоль берега - может, его уже выкинуло?.. Он прошел до сигнальной вышки, на которой когда-то, до того, как размыли пересыпь и сделали переправу, висел створный щит, а по ночам зажигался фонарь. Папка был прав. Сейчас ревущая, клокочущая вода облизывала песок и все уносила с собой. Только потом, когда шторм начнет слабеть, накат будет нести и выбрасывать на берег все, что раньше смыло, утащило на глубину.
Только под вечер к дому подъехала машина, Федор выпрыгнул из кабины, Семен развернулся и сейчас же уехал. Нюшка побежала ему навстречу, и Юрка тоже.
- Ну как? - спросила Нюшка.
- А, - Федор махнул рукой, - еле довезли. А там еще, сволочи, принимать не хотели... "Как это? Без документов? Не имеем права"... Ну, мы с Сенькой такой шухер подняли...
- Она-то как?
- Шок, говорят, у нее. И еще что-то про сердце сказали, больное вроде... На вот его паспорт, отдашь деду.
