Вадим Панов - Ириска и Звезда Забвения
– Мне нужна сила, – угрюмо согласился колдун.
– У меня она есть.
– Знаю. – Захариусу не терпелось услышать, что за армию предложит ему повелительница Верхней Плесени, но он пересилил себя и задал другой важный вопрос: – Чего ты хочешь взамен?
Поскольку тёмные никогда и ничего не делали бесплатно, можно было лишь догадываться, какую цену потребует Гнил за военную помощь. Но ответ королевы удивил колдуна.
– Ты уже заплатил, глупенький Удомо, – неприятно рассмеялась старуха. – Ты признал мою власть и обратился ко мне за помощью.
– И это всё? – переспросил удивлённый маг.
– Этого достаточно. – Королева Гнил вскинула голову. – Я помогу тебе, глупенький Удомо. Я с удовольствием тебе помогу.
А носатый Шарль облизнулся с таким видом, словно собрался прямо сейчас вцепиться в Прелесть своими крупными жёлтыми зубами.
Глава X
в которой Ириска и Хиша знакомятся с Петровичем – изобретателем удивительной летающей машины
Вокруг расстилался просторный луг, красивый, как будто какая-то волшебница собрала на нём лучшие цветы Прелести. Луг занимал всю вершину холма, который величественно возвышался посреди густого леса. Куда ни посмотри – всюду кроны деревьев, и кажется, что если крикнешь громко, то слова весело поскачут по зелёным верхушкам и без труда долетят до виднеющихся на горизонте гор.
Однако сейчас с вершины холма летели не слова, а утробный рёв, гулко бьющий по деревьям и заставляющий боязливо прятаться обитателей луга и леса.
– Почему здесь так шумно?! – прокричал Дикий Страус, выбираясь из салона машины и морщась так, словно его заставили сжевать лимон.
– Что?! – не оборачиваясь, спросил стоящий возле двигателя Петрович.
– Почему так шумно?
– Чай в термосе!
Ириска, расположившаяся чуть позади инженера и слышавшая весь разговор, прыснула со смеху.
– А если покопаешься, то и сахар найдёшь! – закончил Петрович, не отрывая взгляд от работающего мотора.
– Я не об этом!! – заорал Хиша.
– Кофе у меня нет!
– Проклятье!
Однако Страус не зря славился настырностью и упорством. Поняв, что инженер его не слышит, Дикий внимательно оглядел Петровича с ног до головы, поразмыслил, после чего подошёл ближе и гаркнул ему в самое ухо:
– Привет!
И так сумел привлечь к себе внимание.
– Чего орёшь?! – вздрогнул инженер.
– Ага! – Обрадованный Страус потёр крылья и повторил первый вопрос: – Почему здесь так шумно?
– Машина работает, – резонно ответил Петрович. – Шестерёнки крутятся.
– У машины есть двигатели, а двигатели – шумные, – добавила Ириска. – Ты что, в школу не ходил?
– У нас в школе было ещё шумнее! – тут же сообщил Хиша. – Так шумно, как ни в какой другой школе! Потому что никто не умеет так шуметь, как маленькие Дикие Страусы!
В представлении Хиши его сородичи были «самыми-самыми» во всём.
– Тогда ты должен радоваться, – хмыкнул инженер, указывая на работающий двигатель. – Считай, домой попал. Или в школу.
В этот момент машина поднатужилась и взревела особенно сильно, заставив Страуса обхватить голову крыльями.
– Зачем ты это делаешь?
– Прогреваю перед полётом.
– Выключи! Или я оглохну!
– Лучше бы ты онемел.
– Что?!
– Сейчас выключу.
Петрович поднялся по лесенке в кабину, покопался там, и через несколько секунд ужасный рёв стих. Большой пропеллер по инерции покрутился немного, со свистом рассекая воздух, и остановился. На холме наступила долгожданная тишина.
– Уф-ф! – Хиша театрально вытер лоб крылом и тут же похлопал по кожуху двигателя: – Ночью эта штука так не орала.
– Ночью темно, поэтому ты не слышал, – хмыкнул спускающийся из кабины инженер.
Ириска звонко рассмеялась. Она поняла, что Петрович пошутил, однако у Страуса замечание вызвало иную реакцию:
– Не слышал потому, что было темно? – Дикий театрально вытаращился на инженера. – У тебя в голове шестерёнки перепутались?
– Не хотел тебя обижать.
– Как?
– Не хотел говорить, что ночью ты был напуган, вот и не обратил внимания на шум.
– Я был напуган? – молниеносно вскипел Хиша. – Да я! Да мы! Да тебе просто повезло, что я до них не добрался, понял?!
И топнул, показывая, до чего он зол.
Хотя на самом деле все присутствующие, включая Страуса, прекрасно понимали, что Авессалом Петрович – инженер, изобретатель и пилот удивительной летающей машины – спас беглецов от плена или смерти. И при этом сильно рисковал: опомнившиеся твари продолжали атаки до тех пор, пока не отстали от набравшей скорость машины и так сильно навредили, что Петровичу пришлось остановиться для ремонта. Не сразу, конечно, остановиться, а через пару часов, когда они достаточно далеко улетели от места сражения, и поэтому Ириска успела немного поспать.
А проснувшись, девочка приняла активное участие в ремонте странного устройства, которое Авессалом ласково называл «Бандурой». Солнце давно взошло, лучи заиграли на металле и стекле отдыхающей машины, Ириска разглядела «Бандуру» во всей красе и призналась себе, что никогда раньше не видела ничего подобного.
Летающий агрегат Петровича походил на самолёт, к которому присоединили дирижабль, после чего два раза уронили, растоптали, завернули в фольгу, перемотали изолентой, обработали на токарном станке, покрасили, поставили новые дверцы, скрестили с вертолётом и получили золотую медаль на выставке «Что можно сделать из нестарого пылесоса с помощью крестовой отвёртки и богатой фантазии».
Машина пыхтела, шумела, гремела, летала, показывала время, варила кофе, предсказывала погоду и умела делать ещё кучу полезных дел, о которых Авессалом давно забыл, потому что никогда не заглядывал в собственноручно составленную инструкцию по эксплуатации.
Мыши и крылоцапы разбили пять иллюминаторов – их Петрович заменил в самом начале ремонта; в двадцати местах порвали баллон с лёгким газом – прорехи инженер обработал паяльной лампой, и баллон стал как новый; и повредили один из правых двигателей, прогрев которого после починки и вызвал неудовольствие Страуса.
– Теперь, кажется, всё в порядке. – Авессалом довольно улыбнулся. – Работает как надо!
– Она у тебя не работает, а ревёт и постукивает, – хихикнула вредная птица. – Надрывается…
Спасшись от ночных гадов, Дикий пришёл в себя и вернулся к прежней, нахальной манере поведения. Однако в лице Петровича Страус встретил достойного противника.
– Зато моя «Бандура» летает, в отличие от некоторых, – язвительно сообщил инженер.
– Зато у неё нет мозгов! – вновь закипел Хиша, оскорблённый в лучших чувствах.
– Мозги есть у меня.
– И выглядит твоя телега страшно!
– Видел бы ты себя со стороны, – хихикнул Авессалом. – Ты когда последний раз причёсывался?
– У меня перья, а не волосы!
– Ты их выщипываешь?
Было видно, что удачно завершившийся ремонт вернул инженеру хорошее настроение и он готов спорить с птицей хоть до следующего утра. Нужно было прекращать их болтовню, поэтому Ириска громко задала вопрос:
– Дядя Петрович, вы волшебник?
И сама удивилась, как странно это прозвучало. Вроде бы ей уже объяснили, что Прелесть наполнена магией; вроде бы она уже видела огромных размеров Барсука, а сейчас путешествует в компании Страуса; вроде бы её саму назвали феей, только как нужно колдовать, она забыла… Вроде бы всё так, но Ириска ещё не привыкла к новой реальности, не вспомнила её и потому смущалась, расспрашивая инженера о простых, в общем-то, вещах.
– Нет, я не волшебник, – спокойно ответил Авессалом. – А почему ты интересуешься?
– Не могу понять, как «Бандура» летает без магии, – честно призналась девочка.
– Силой ума, – важно ответил Петрович и нахмурился на Страуса, который издавал сдавленные звуки, изо всех сил стараясь удержать рвущийся хохот. – Я имею в виду, что лично изобрёл и построил эту великолепную машину – первый в истории самовертожабль оригинальной конструкции.
– Таких не бывает, – помолчав, сообщила Ириска.
– Самолётная жаба, – простонал задыхающийся от едва сдерживаемого смеха Дикий.
– Ты на нём только что летела, девочка, – строго ответил инженер, проигнорировав птичье высказывание.
– Я – фея.
– Тогда наколдуй мне ключ на тридцать два – нужно привинтить кожух.
– Я… – Ириска развела руками. – Я забыла, как это делается. В смысле – как творить волшебство.
– Тогда подай ключ из сумки с инструментом.
Девочка вздохнула, но подчинилась: присела к большой сумке, на боку которой виднелось свежее масляное пятно, и принялась искать нужный ключ.
Пораженный такой покладистостью Хиша удивлённо щёлкнул клювом, но промолчал.
Петрович широко улыбнулся.
Выглядел он солидно и даже немного грозно, во всяком случае, именно так показалось Ириске, и главная причина грозности заключалась в бороде: у Петровича она была густой, окладистой и чёрной как смоль. Борода, большие усы, густые брови над чёрными глазами, крупный крючковатый нос – всё это делало изобретателя похожим на пирата или злого колдуна. Нет, наверное, именно на пирата, потому что в левом ухе Авессалом носил золотую серьгу. Её Хиша с Ириской увидели, когда он снял шлем. И тогда же выяснилось, что голова у инженера лысая, словно колено, и он сразу перестал выглядеть грозным, показался милым и чуточку смешным.
