София Сегюр - Маленький горбун
– Боже мой, Боже мой!
Но не двигался с места.
Слуги кричали и метались из стороны в сторону.
Жизель де Сибран вскочила и бросилась по направлению к сыновьям, надеясь спасти их, но упала в глубокий обморок, это помешало ей понять всю бесполезность ее усилий.
– Бедная женщина, бедная, – с глубоким состраданием сказал де Нансе. – Франсуа, оставайся здесь. Я запрещаю тебе двигаться с места. Постараюсь спасти этих несчастных детей…
– Папа, папа, я боюсь за тебя, останься, – закричал Франсуа, сжимая руки.
– Будь спокоен, я не забуду о тебе, дорогое мое дитя, и Бог сохранит нас.
С этими словами он побежал к дому.
– Матрацы, тюфяки, скорее! – закричал он испуганным слугам.
Он так их уговаривал, так толкал, так часто повторял одно и то же приказание, что заставил наконец принести шесть матрацев и разложил их на земле под окном чердака, на котором находились несчастные Морис и Адольф, окруженные дымом и пламенем.
– Прыгайте из окна! – закричал мальчикам де Нансе. – Внизу матрацы. Не бойтесь, смелее!
Морис прыгнул вниз, но, к несчастью, очень неловко, и упал отчасти на матрац, отчасти на мостовую. Де Нансе наклонился, чтобы поднять его и дать место Адольфу, но Адольф, не дав ему времени унести брата, тоже бросился из окна и упал на плечи Мориса. Морис громко вскрикнул и потерял сознание.
Адольф тоже бросился из окна и упал на плечи Мориса.
– Ах, ты, несчастный, – воскликнул де Нансе. – Разве ты не мог подождать минуту?!
– Я задыхался, я горел, – слабым голосом ответил Адольф и начал жалобно стонать, говоря, что его мучают ожоги.
Де Нансе поручил Адольфа слугам, которые отнесли его на ферму, сам же постарался привести в чувство Мориса. Но все его усилия были безуспешны: ударившись о камни мостовой, мальчик разбил себе плечи и спину, его ноги покрывали синяки. Де Нансе приказал как можно скорее привести доктора и в ожидании врачебной помощи уложил Мориса на траву, уговаривая де Сибрана не жаловаться и не плакать, а лучше постараться утешить своих сыновей.
– Ах, моя жена, моя жена! – с отчаянием восклицал Жан.
– Боже, дорогой мой, – сказал де Нансе, – постарайтесь собраться с духом. Вполне понятно, что ваша супруга упала в обморок, но вы обязаны постараться облегчить страдания ваших сыновей, а не плакать и стонать.
– Дети мои, сыновья! Где же они? – спросил де Сибран.
– Они сильно ушиблись и покрыты ожогами. Морис тут недалеко от вас, Адольф на ферме.
– Морис, Морис! – закричал Жан, бросаясь к сыну.
Но мальчик только жалобно застонал.
– Смотрите, не волнуйте его напрасно, – заметил де Нансе. – Дайте ему понюхать уксуса. Намочите ему голову и виски. Только тише, тише! Не трясите его. Положите подле него два тюфяка. Так, теперь постараемся поднять бедняжку и положить его на них.
Де Сибран попросил, чтобы кто-нибудь помог ему перенести Мориса, де Нансе позвал Дезорма, повторил ему все, что следовало делать в ожидании доктора, и вернулся к дамам.
Набрав в шляпу воды, он окропил ею голову и лицо Жизели де Сибран, которая все еще не пришла в сознание, попросив дам продолжать делать то же, пока женщина не очнется. Каролина Дезорм и Тереза Гибер взялись ухаживать за несчастной матерью. Весть о печальном положении Мориса и Адольфа глубоко огорчила и поразила их.
– Почему дом загорелся? – спросил Франсуа. – И где моя нянечка?
– Изабелла, слава Богу, жива и здорова, – ответил ему отец. – Она ухаживает за Адольфом. Ты меня спрашиваешь о причинах пожара? Никто этого не знает. Слуги обедали, в гостиной были только Морис и Адольф. Неизвестно, как и почему огонь вспыхнул в гостиной и каким образом Морис и Адольф очутились на чердаке. Морис еще лежит без памяти, Адольф же только стонет и ничего не говорит. Они оба покрыты ожогами и, вероятно, жестоко страдают.
Пока де Нансе разговаривал с испуганными детьми, Жизель де Сибран пришла в себя. Ей сказали, что ее сыновья спасены, де Нансе же объяснил бедной матери, как благодаря поспешности Адольфа Морис получил такие жестокие ушибы.
– За доктором послано, – прибавил он, – и я думаю, их можно будет без вреда для здоровья доставить в ваш дом.
Ответив еще на несколько тревожных вопросов, которые ему задавали дамы и дети, он уже собирался уйти, но его остановила Тереза Гибер, спросив его, все ли комнаты ее дома сгорели и может ли она со своей семьей поместиться где-нибудь в доме.
– Все, все сгорело, – сказал де Нансе. – Успели спасти только носильное платье и ценные вещи.
– Что же нам делать? – печально проговорила Тереза. – Куда мы пойдем?
– Могу ли я предложить вам временное жилище и попросить вас переехать ко мне? – ответил де Нансе. – Мы с Франсуа занимаем очень маленькую часть дома, все остальные комнаты мы отдали бы в ваше полное распоряжение.
– Благодарю вас, де Нансе, – кивнула Тереза Гибер. – Я глубоко благодарна вам за это предложение, на несколько дней мы переедем к вам и проживем до тех пор, пока найдем себе новое помещение. Я отлично знаю, что мы вас стесним, а потому еще больше благодарна за вашу доброту.
– Я счастлив, что могу хоть немного помочь вам в эту тяжелую минуту.
– Вы нам позволите сегодня же вечером переехать к вам?
– Конечно-конечно, – участливо ответил он. – Я сейчас отправлюсь домой, чтобы сделать необходимые распоряжения. Франсуа, мы скоро поедем, голубчик.
Каролина Дезорм и графиня Семиан проводили бедную Жизель Сибран к ее сыновьям.
– А потом мы все поедем домой. Наши дети, вероятно, донельзя устали, – сказала графиня.
Глава XIV. Счастливые минуты Христины
Дамы прошли к тому месту на лугу, где лежал Морис, подле него был его отец, по-прежнему подавленный несчастьем, а также Дезорм и граф де Семиан.
Морис пришел в себя, и уже мог говорить. Он жаловался на боль от ожогов, на боль в ушибленных ногах, в спине и при каждом движении жалобно стонал. Жизель де Сибран опустилась на колени подле него совершенно молча. На потемневшее от дыма и выражавшее страдание лицо Мориса падали крупные горькие слезы бедной матери.
Она поцеловала его в лоб, потом, молчаливая и неподвижная, села близ него. Вскоре она попросила своих приятельниц оставить ее наедине с сыном и увести остальных детей, после этого ей захотелось, чтобы Мориса отнесли поближе к Адольфу и дали ей возможность быть с обоими больными.
Де Нансе взялся исполнить ее поручение и ушел вместе с Франсуа. Христина ни на минуту не отходила от маленького горбуна, пока Изабелла не позвала свою воспитанницу, чтобы отвести ее к экипажу матери.
Но, когда они появились во дворе, оказалось, что Каролина Дезорм уехала. Не видя ни Изабеллы, ни Христины, ветреная молодая женщина спросила, где они, ей кто-то ответил, что, по всей вероятности, господин Дезорм увез их домой, на этом она и успокоилась. Каролина не стала разыскивать дочь и ее няню и преспокойно укатила в Орм.
Когда Христина увидела, что о ней забыли, она страшно испугалась, но ее тотчас же успокоил де Нансе, ласково сказав ей:
– Не тревожься, Христиночка, я отвезу тебя с Франсуа и Изабеллой в наш дом, ты переночуешь там вместе с няней. Я буду очень рад, что она приедет к нам, я хочу попросить ее помочь приготовить помещение для семьи Гибер.
– Благодарю, благодарю вас, – сказала Христина и стала целовать руку, которую он протянул ей. – Какой вы добрый! Как счастлив Франсуа, и как я рада, что у него такой чудесный папа.
– Спасибо, мой милый папочка, – в свою очередь закричал Франсуа, и его добрые глазки заблестели от радости. – Скорее сядем в экипаж, не то, пожалуй, Христинина мама вернется и увезет ее от нас.
Христина легко вскочила в коляску и уселась подле де Нансе, Франсуа поместился против нее, Изабелла села рядом с ним. Де Нансе улыбался, глядя на встревоженных детей, и, чтобы успокоить их, велел кучеру пустить лошадей крупной рысью.
В Нансе хозяин дома поручил Изабелле поместить Христину в прежнюю маленькую детскую Франсуа, находившуюся рядом с комнатой няни. Радостный мальчик провел Христину в эту маленькую комнатку, нежно поцеловал ее и няню и пошел в свою спальню, находившуюся рядом со спальней де Нансе.
Перед тем как лечь в постель, он долго и горячо молился Богу и от души благодарил его за то, что он дал ему такого доброго отца и милую приятельницу. Франсуа заснул довольный и вполне счастливый. Его не беспокоила мысль о горбе, над которым смеялись люди глупые и жестокие, он отлично понимал, что другие, более умные, справедливые и добрые, не могли видеть ничего смешного в его телесном недостатке.
Между тем де Нансе и не подумал об отдыхе, хотя и сильно устал за этот день. Вместе с Изабеллой и Батильдой он наблюдал, как готовили комнаты для семьи Гибер и их слуг. Поэтому, когда его соседи приехали, все уже было вполне готово. Де Нансе встретил их на крыльце, показал отведенную для них часть дома, сказал, что они могут требовать все, что им понадобится, и быстро ушел к себе, чтобы прервать поток их благодарности. На мгновение он остановился в комнате Франсуа, поцеловал спящего мальчика, в свою очередь поблагодарил Бога за то, что он даровал ему такого хорошего сына, и наконец лег спать.
