Владимир Машков - Между А и Б (Здравствуй, Валерка! - 1)
Я не люблю, когда меня хотят обдурить. Я сам, кого хочешь, обдурить могу. Вот так.
ГАЛКА ВЫРАБАТЫВАЕТ ХАРАКТЕР
Афанасий Михайлович пришел к нам в гости, как и обещал, и наговорил столько интересного, что ребята были в восторге. А потом мы стали ходить к нему по очереди, помогали по хозяйству. Меня он встречал как старого друга: "Спасибо тебе, Валерий, с такими хорошими ребятами познакомил".
После того как мой теперешний класс взял шефство над чапаевцем, мы сразу же обошли мой бывший класс и уверенно метили на первое место в школе.
Мои бывшие одноклассники негодовали. Ленька Александров грозился поколотить меня. А добрейшая Светка Никитина сказала, что такой подлости она от меня не ожидала.
Вот чепуха получается, недоумевал я. Сами из кожи вон лезли, чтобы меня исправить и переделать, а тут, когда я перековался, на меня же и набросились.
Только Галку Новожилову это совсем не интересовало. Каждую переменку она бежала в раздевалку и рылась в карманах своего алого пальто, искала новое письмо и не находила. Потому что я не знал, о чем ей писать.
По-прежнему, хотя я и был уже в другом классе, ко мне приходила Ира. Она открывала дверь и обыкновенно спрашивала:
- Как твоя глаукома?
- Немножко колет, - охал я.
- Может, вызвать "скорую"? - На Ириных губах появлялась улыбка.
- Да нет, не стоит, - подумав, говорил я.
И мы хохотали, открывали учебники и начинали заниматься.
Ира очень много знала. Иногда мне казалось, что она знает столько, сколько наши учителя.
Ира рассказывала мне о великих ученых, о том, как они совершали свои открытия и как, не страшась смерти, работали и работали. А некоторые знали, что скоро умрут, знали, что смертельно больны, и все равно сидели днем и ночью в лабораториях.
Моим любимым ученым стал Альберт Эйнштейн. Может потому, что он был еще и веселым человеком. Какие он сделал открытия, Ира объяснить не сумела, но сказала: "Эйнштейн - величайший физик XX века".
Но самым удивительным было то, что я исправил свои двойки. Одна за другой я разделался с ними. И было это не очень трудно. Конечно, Ира на меня крепко наседала. Но все-таки это я исправил двойки, а не она.
Но сегодня у меня был вид человека, потерявшего лотерейный билет, который выиграл "Волгу". Говоря попросту, я был не в своей тарелке.
- Ты очень невнимателен, - сказала Ира. - Так нельзя учить уроки.
- Послушай, - перебил я Иру, - если девчонка влюбилась в мальчишку, а он нет, то что делать?
Ирино лицо густо покраснело. Под моим взглядом она опустила голову.
- Не знаю, - тихо сказала она.
- У тебя нет опыта? - спросил я.
- У меня нет опыта, - так же тихо ответила Ира.
Я начал расхаживать по комнате. Мне всегда легче думалось, когда я двигался, размахивал руками, даже разговаривал сам с собой.
- Я пойду. - Ира встала и сложила книжки. - Все равно сегодня не позанимаемся.
- До свидания, - сказал я, и Ира ушла.
Что же придумать? Я повалился на тахту. Если Ира, которая знает все на свете, этого не знает, то что делать?
Больше я не мог морочить голову Галке. Мне иногда становилось ее жалко. Сперва я хотел ей отомстить, а тут заварилась такая каша, - как ее одному расхлебать?
Наконец я решился. Я взял ручку и сочинил новое письмо. Оно было самым коротким и самым энергичным.
Я решил тебе все рассказать. Приходи в наш класс в 8 часов вечера.
Мальчик из 6 "Б"
В половине восьмого я прошмыгнул мимо бренчащей ключами тети Шуры в 6 "Б".
В классе была необычная тишина. Никто не бегал по партам, не хлопал крышками. Парты отдыхали от нас, ребят. У них был мертвый час.
Дверь заскрипела, и вошла Галка. Света я не зажигал, и поэтому она меня не видела.
- Здесь есть кто-нибудь? - спросила Галка, и у нее задрожал голос.
- Это я, - сказал я и подошел к выключателю.
Свет залил класс, парты проснулись, а Галка вскрикнула:
- Коробухин, что ты здесь делаешь?
- Это я писал тебе письма, - выпалил я.
Галка зажмурила глаза, она не хотела верить.
- Это я, я засовывал их в карман твоего пальто. Я ждал тебя тогда, в парке.
- Зачем ты это делал? - наконец спросила Галка.
- Я думал, что все ребята и ты ко мне плохо относятся. Мне просто грустно было без всех вас. И мне хотелось, чтобы вы поняли, какой я был.
Ох, и люблю я произносить монологи, как будто я не Валерка Коробухин, а артист Смоктуновский в роли Гамлета.
В этот момент дверь отворила тетя Шура.
- Что вы тут, полуночники, свет жжете? Вы знаете, сколько на новые деньги киловатт стоит? Целых четыре копейки.
Тетя Шура в шутку замахнулась на нас щеткой. Ловко увернувшись, мы побежали по коридору.
Когда мы выскочили из школы, Галка уже хохотала. Она тряхнула косами и спросила:
- Это было происшествие? Я очень люблю происшествия.
- Это пустяк, - хмыкнул я. - Со мной бывали настоящие происшествия. Хочешь, расскажу?
- А я сразу догадалась, что это ты мне написал. Помнишь, когда ты пришел в парк? Ой, и гроза была... Если б не твой плащ...
Я открыл рот от изумления. Я думал, что обвел Галку вокруг пальца, а она, оказывается, все знала! Да нет, это она сейчас притворяется, что все знала. Чего бы она тогда удивлялась, застав меня в классе?..
А Галка все говорила, и голос у нее был не такой, как на собраниях и на всяких проработках, а нормальный, человеческий, и даже приятный.
- Помнишь, ты мне обещал лампочку из фонаря достать? - вдруг сказала Галка.
- Лампочку? - переспросил я. - Пожалуйста. Бежим?
Бежим.
Мы полетели на всех парусах. Запыхавшись, мы добежали до ворот парка. К счастью, никого в это время поблизости не оказалось.
Я начал карабкаться на столб. Галка стояла внизу и тихонько повизгивала от страха.
На вершине столба я снял плафон, открутил лампочку, снова поставил плафон на место и быстро, на одних ногах, соскользнул вниз.
Галка прошептала:
- Я боюсь. Бежим.
И мы снова понеслись по улице.
Но даже тогда, когда я бегу, мысли не оставляют в покое мою голову. Вы хотите знать, о чем я думал?
Я думал о том, что лампочки я, случалось, выкручивал и раньше. Но никогда я не мог представить, что буду заниматься таким делом вдвоем с Галкой. С Галкой Новожиловой - самой примерной, самой активной девчонкой во всей нашей школе.
СЕМКА СТОИТ КАК ЛЕВ
Первенство дружины по футболу разыгрывалось между пятыми, шестыми и седьмыми классами. Играли мы по олимпийской системе, с выбыванием. Наша команда одерживала победу за победой.
Я играл неплохо. Я и сам удивлялся, откуда у меня появилась такая скорость, как я научился бить одинаково сильно и правой и левой ногой.
Отлично шла команда и моего бывшего класса.
В финале мы должны были встретиться в решающем матче. Он был назначен на завтра.
А сегодня на переменке прибежал Мишка Зайцев - рот до ушей - и хихикает.
- Ребята, в 6 "А" паника. Колька Игнатов отказывается стоять в воротах. Говорит, я боюсь Коробухина.
- Меня? - оживился я.
- Да, а если Колька не будет стоять в воротах, победа нам обеспечена.
Все хором завопили: "Ура!" Один я не ликовал. Колька всегда был труслив. Если бы ему побольше храбрости, он мог бы стать хорошим вратарем. Интересно, кто заменит Кольку?
На следующей переменке тот же Мишка чуть не лопался от хохота.
- Ой, ребята, держите меня! Знаете, кто у них будет стоять в воротах? Семка Паперно.
Все захохотали, даже я улыбнулся. В нашей команде Семка был вечным запасным. Иногда играл в защите, играл, правда, настырно, но чего-то ему не хватало. А в воротах я Семку ни разу не видел.
- А знаете, почему они его поставили? - давился от хохота Мишка. Потому что он твой друг. - Мишка, ухмыляясь, поглядел на меня. - И хорошо знает все твои привычки.
И Мишка снова залился хохотом.
Вечером мне не хотелось идти во двор. Я знал, что обязательно там встречу Семку. А что я скажу ему?
Но все-таки я спустился во двор. И, конечно, сразу наткнулся на Семку.
- Привет, - сказал Семка.
- Привет. - Я пожал ему руку.
- Как жизнь? - спросил Семка.
- Ничего, - сказал я.
Потом мы замолчали. Я поддел ногой камешек. Камешек шлепнулся метров за двенадцать, почти у самой стены соседнего дома. Семка внимательно проследил за его полетом.
- Слушай, - я почесал нос, - зачем ты согласился стать в ворота? Ты же... не сумеешь.
- Сумею, - твердо сказал Семка. - Я стоял в воротах летом, когда был в пионерском лагере.
- И сколько пропустил?
- Пять, - улыбнулся Семка, - но мы выиграли. Было 7:5 в нашу пользу.
Я подумал: неплохо, что хоть раз он стоял в воротах.
- Слушай, - сказал Семка, - завтра будем играть честно.
- Конечно, - кивнул я.
- Забудем, что мы друзья.
- Забудем, - повторил я.
- Ты бей как можно сильнее, - сказал Семка.
- Хорошо, я буду бить что есть силы. Я тебе обещаю.
- Хорошо. - Семка улыбнулся. - До завтра.
- Пока, Сема. - Я тоже улыбнулся. - Держись завтра.
Такого матча еще не помнила история школьного спорта. Десятки болельщиков столпились у белой черты, за которой начиналось поле стадиона. Полем его можно было назвать условно, потому что на нем не росло ни травинки.
