Беверли Клири - Рамона хулиганка
Рамона не ответила. Больше не окрыленная радостью, она медленно двинулась по направлению к дому. Она никогда больше не сможет ходить в школу, потому что мисс Бинни больше не любит ее. Она никогда больше не попадет на урок "Покажи и расскажи" и не будет играть в "серую утку". Ей не придется трудиться над бумажной индейкой, которую мисс Бинни обещала научить делать класс ко Дню Благодарения(*). Рамона всхлипнула и вытерла глаза рукавом своего свитера. Она так любила подготовительную школу, но теперь с этим покончено. Вычеркнуть Рамону. ---------------------------------------------------------------------(*) День Благодарения - американский праздник, отмечается в четвертый четверг ноября в память о хорошем урожае, собранном первыми поселенцами в 1621 году. В День Благодарения традиционным блюдом на праздничном столе считается индейка. ---------------------------------------------------------------------
Лишь на полпути к дому Рамона вспомнила, что оставила в столе у мисс Бинни свой драгоценный зуб.
Глава 8
ВЫЛЕТЕЛА ИЗ ПОДГОТОВИТЕЛЬНОЙ ШКОЛЫ
- Что случилось, Рамона? В чем дело? - удивилась миссис Квимби, когда Рамона открыла дверь.
- Э-э... ничего.
Рамоне не составило труда скрыть дырку от зуба. Улыбаться ей совсем не хотелось, а то, что у нее не было зуба, чтобы дать Зубной Фее, по сравнению с прочими неприятностями было ерундой.
Миссис Квимби потрогала рукой Рамонин лоб.
Ты хорошо себя чувствуешь? - спросила она.
- Да, со мной всё в порядке, - ответила Рамона, имея в виду, что у нее нет ни сломанной ноги, ни ободранной коленки, ни больного горла.
- Но что-то не так, - настаивала миссис Квимби. - Я же вижу по твоему лицу.
Рамона вздохнула.
- Мисс Бинни меня больше не любит, - призналась она.
- Ну что ты, конечно же мисс Бинни тебя любит, - сказала миссис Квимби. - Может быть, ей не всегда нравится, что ты делаешь, но тебя она любит,
- Нет, не любит, - возразила Рамона. - Она больше не хочет, чтобы я туда ходила.
Рамона почувствовала себя несчастной, подумав о переменах и новых занятиях, которые ей придется пропустить.
- Как же так, почему ты так думаешь? - миссис Квимби была озадачена. - Конечно же мисс Бинни хочет, чтобы ты ходила в школу.
- Нет, не хочет, - настаивала на своем Рамона. - Она сказала мне, чтобы я больше туда не приходила.
- Но почему?
- Она меня не любит, - ответила Рамона.
Миссис Квимби рассердилась.
- Тогда что-то произошло. Остается только одно: пойти в школу и все выяснить. Обедай, и мы пойдем туда до того, как начнется вторая смена, и во всем разберемся.
Спустя некоторое время миссис Квимби решительно сказала Рамоне, ковырявшей вилкой в тарелке:
- Надевай свитер, Рамона, и пошли!
- Нет, - сказала Рамона. - Я никуда не пойду.
- Нет уж, ты пойдешь, юная леди, - сказала мама и взяла дочь за руку.
Рамона знала, что, когда мама начинает называть ее "юная леди", деваться уже некуда. По дороге в школу она волочила ноги и двигалась так медленно, как только могла. Вторая смена вела себя так же, как и первая. Половина класса выстроилась у двери, поджидая мисс Бинни, в то время как вторая половина носилась по площадке. Рамона уставилась в землю, потому что ей не хотелось, чтобы кто-нибудь ее видел. Когда мисс Бинни появилась, миссис Квимби попросила разрешения побеседовать с ней минуту.
Рамона не подняла глаз. Мама отвела ее к скамейке у школьной двери.
- Сиди здесь и не двигайся с места, пока я не поговорю с мисс Бинни, - сказала она Рамоне.
Рамона сидела на скамейке, болтала ногами и думала о своем зубе в ящике стола мисс Бинни и о том, что о ней говорят ее учительница и мама. В конце концов неизвестность стала невыносима. Ей было необходимо подвигаться, поэтому она подкралась к двери так близко, как это только можно было сделать незаметно, и прислушалась. Вторая смена и рабочие на противоположной стороне улицы так шумели, что она смогла разобрать только несколько обрывков фраз: "развитая и с богатым воображением", "способность наладить отношения с ровесниками" и "негативное стремление привлекать внимание". Рамона испытывала странное чувство благоговения и страха оттого, что ее обсуждают такими странными длинными словами. Должно быть, это значит, что мисс Бинни действительно думает, что она плохая. Она отскочила назад к скамейке, услышав, что ее мама наконец направляется к двери.
- Что она сказала? - любопытство Районы было выше ее сил. Вид у миссис Квимби был строгий.
- Она сказала, что будет рада тебя видеть, когда ты будешь готова вернуться.
- Тогда я не вернусь, - объявила Рамона. Она вообще больше никогда не пойдет в школу, раз ее учительница ее не любит. Никогда!
- О нет, вернешься, - устало отозвалась миссис Квимби.
Но Рамона знала лучше.
Так в доме Квимби началось трудное время.
- Но, Рамона, ты должна ходить в школу, - убеждала ее Бизус, вернувшись днем из школы. - Все ходят в школу.
- Я не хожу, - ответила Рамона. - Ходила, а теперь не хожу.
Когда мистер Квимби пришел с работы, миссис Квимби отвела его в сторону и стала с ним о чем-то тихо говорить. Она точно знала, о чем они шепчутся.
- Ну, Рамона, может быть, ты мне расскажешь все, что было сегодня в школе? - сказал мистер Квимби с той фальшивой веселостью, с которой взрослые пытаются убедить детей рассказать то, что те рассказывать не хотят.
Рамона, которой страшно хотелось побежать к папе и показать ему то место, где у нее раньше был зуб, немного подумала и сказала:
- Мы угадывали, что лежит у мисс Бинни в бумажном пакете и начинается на З, и Дэви сказал: "Зелтопузик".
- А еще что было? - спросил мистер Квимби, собравшись быть терпеливым.
Рамона не могла сказать папе про свой зуб и не собиралась рассказывать про то, как она дергала кудряшки Сьюзен. Больше говорить было особенно не о чем.
- Мы проходили З, - сказала она наконец.
Мистер Квимби пристально посмотрел на свою дочь, но ничего не сказал.
После обеда Бизус разговаривала по телефону с Мэри Джейн, и Рамона слышала, как она сказала: "Представляешь, Рамону выставили из подготовительной школы!" По тому, как она захихикала в трубку, можно было подумать, будто она считает, что сказала что-то очень смешное. Рамоне так не казалось.
Позже Бизус устроилась в кресле с книжкой, а Рамона вытащила свои карандаши и бумагу.
- Бизус, там темно читать, - сказала миссис Квимби. И добавила, как всегда: - У тебя ведь всего одна пара глаз, знаешь ли.
Рамоне представилась возможность продемонстрировать свои новые школьные познания.
- Почему бы тебе не включить зариру? - спросила она, гордясь тем, что знает новое слово.
Бизус подняла глаза от книжки.
- Что ты имеешь в виду? - спросила она Рамону. - Какую такую зариру?
- Глупая, - насмешливо сказала Рамона. - Каждый знает, что такое зарира.
- Я не знаю, - сказал мистер Квимби, читавший вечернюю газету. Что такое зарира?
- Лампа, - ответила Рамона. - Она светит. Мы поем о ней каждое утро в школе.
Над комнатой повисло недоуменное молчание. Вдруг Бизус разразилась смехом.
- Она... она имеет в виду... - она захлебнулась от смеха. "Звездно-полосатое з-знамя"! - Ее смех перешел в хихиканье: - Она имеет в виду _"зари ранней свет"_.
Бизус произнесла каждое слово преувеличенно четко, а затем снова начала смеяться.
Рамона посмотрела на маму и папу, которые сидели, сжав губы, со смеющимися глазами, - с лицами, какие бывают у взрослых, когда они стараются не рассмеяться. Бизус была права, а она - нет. Она оказалась всего лишь девочкой, которая ходила в школу и все понимала неправильно, и все над ней смеялись. Она была глупой младшей сестрой. Глупой, тупой маленькой девочкой, которая всегда и все делает неправильно.
Это было последней каплей. Больше Рамона не могла вынести. Она свирепо взглянула на Бизус, нарисовала в воздухе большой крест и закричала: "Вычеркнуть Бизус!" Затем бросила карандаши на пол, затопала ногами, разрыдалась и бросилась в комнату, которую делила с сестрой.
- Рамона Квимби! - строго сказал папа, и Рамона почувствовала, что сейчас он велит ей подобрать карандаши. Ну и пусть. Папа может велеть все, что ему захочется. Она не собирается подбирать карандаши. Никто не сможет заставить ее подобрать карандаши. Никто. Ни папа, ни мама. Даже директор школы. Даже Бог.
- Ну перестаньте, - услышала Рамона мамин голос. - Бедная малышка. Она расстроена. У нее был тяжелый день.
Сочувствие только усугубило ситуацию.
- Я _не_ расстроена! - завопила Рамона. От этого она почувствовала себя настолько лучше, что завопила снова. - Я _не_ расстроена, я не _малышка_, и все _гадкие_, потому что смеются надо мной!
Она бросилась на кровать и заколотила пятками по покрывалу. Но колотить пятками по постели было недостаточно ужасно. Совсем недостаточно.
Рамона хотела быть плохой, по-настоящему плохой, поэтому она развернулась и застучала пятками по стене. Бум! Бум! Бум! Этот шум должен был вывести из себя каждого. "Гадкие, гадкие, гадкие!" - вопила она в такт барабанящим по стене пяткам. Она хотела заставить всю свою семью почувствовать такую же ярость, что и она. "Гадкие, гадкие, гадкие!" Она была рада, что от ее башмаков на обоях остаются следы. Рада! Рада! Рада!
