Александр Асов - Мифы славян для детей и их родителей. Меч Сварога
И раздался с небес Рода Вышнего глас:
– Велес! Как же ты взял жену, а у матушки не спросился? Брак не брак, коль против родители! Пусть отныне Буря-Яга будет маяться в Навьем царстве, ну а Велес великий вернётся в Явь. Распаялися ваши кольца златые! И отныне перед Вышним Родителем не супруги вы по Закону!
Так рассталися Велес сын Суревич и Ясуня свет Святогоровна. Велес стал жить в Яви и в Сварге, а Яга – за речкой Смородиной, в царстве Нави, где правит Змей.
И отныне все славят Велеса, и Алтынушку, и Амелфу, Бурю, Сурью-Ра и Корову Земун!
Как бог Велес женился на Вельмине, обращённой в Царевну-лягушку
Давным-давно в Уральских горах стоял чертог златой царя Красна Солнышка. А имя его было Великий Сурья. Звали его также бог Ра, ибо он приносил радость и являл в небесах радугу.
Ясным днём светозарый Сурья правил Солнечной колесницею, проезжая по своду небес. А ночью тёмною он плыл в ладье солнечной меж звёзд по молочной реке с берегами кисельными.
А та молочная речка течёт и по небу, и по земле. Иной её поток – то Великая Ра-река, текущая от Урала. И ту реку зовём мы Волгою, а исток её – это Кама с Белою Воложкою. И она отражает в себе звёзды частые, рассыпанные по Млечному Пути.
Некогда в древности старобытной Волга сотекалася с Тихим Доном и выносила воды свои в Азовское море. А затем повернула она в море Волынское, что ныне именуем мы морем Каспийским.
И так же как меняла она свои русла, истоки и устья, так и бог Сурья-Ра был изменчив в любви. Ибо и само Солнце Красное ласкает и любит всех на свете и всему дарит свет, тепло и жизнь. Потому и Солнцебог Сурья имел многих жён, а от них – многих детей.
Но три жены его и дети их были им особо любимы. А были то три сестры, дочери Коровы Земун: первая – Амелфушка, мать Велияра; вторая – Данушка, мать Данияра; а третья – Волыня, родившая Хорса.
А как пришла пора-времечко призвал трёх сынов своих Солнце-царь и рёк им:
– Седеют мои кудри златые… Солнце жизни моей к закату склоняется… Но прежде чем уйти к покою желанному, хотел бы увидеть я ваших жён. Пусть тот, кто наследует трон златой, обзаведётся семьёю, детьми, дабы солнечный род наш не пресёкся… Вот вам, дети, волшебные стрелы, калёные Сварогом! Пускайте их за Пояс Сварожий, за край неба синего. И на чей двор падут ваши стрелы – там и сватайтесь смело!
Царевичи вышли во двор широкий, натянули луки тугие и пустили стрелы калёные на три сто́роны света. А сами помчались за ними вдогон на легкокрылых конях.
Тут стрела Хорса Сурича прилетела к дворцу Зари-Зареницы. К ней он и посватался вскоре. А стрела Данияра упала у терема подводного Дарьи-русалки. И он к ней тоже сразу посватался.
А калёная стрела Велияра Суревича унеслась за край неба синего, за горушки дальние и леса дремучие…
Велияр поначалу искал стрелу во горах, а спустившись с гор – стал искать её во лесах. И прошёл леса, и забрёл он в топь.
И вдруг увидел: на кочке болотной сидит лягушка-квакушка, сама в короне царской, а очи в печали – слёзы падают из них, будто жемчуг. Она и держала в лапках стрелу великого сына Солнца.
– Неужели же мне брать в жёны лягушку? – закручинился Велияр.
А Царевна-лягушка ему отвечала:
– Знать, судьбинушка твоя такая неизбывная! А к добру ли это, аль к худу – то потом видно будет. Авось поживём – не раскаемся. Завяжи-ка теперь меня во платочек да неси-ка скорее к родителям!
И принёс бог Велес в платочке невесту.
Батюшка-царь Красно Солнышко, как увидел её, так разохался. А Амелфушка-матушка в гнев вошла:
– Ты кого к нам принёс в платочке, сыночек? Аль ты нынче околдован лягушкою? Али ты полагашь, что невеста болотная краше чем-то ведьмы лесной, твоей прежней беззубой зазнобушки?
Говорила тогда Царевна-лягушка закручинившемуся жениху:
– Не печалься ты, милый Велес! Знай же, я не просто лягушка-квакушка, до плеч рот и царевна болот! Я царевна Вельмина – лесная вила! А была я прежде Великою Линой, дочерью царя Святогора. Но ушло наше царство на дно морское, скрылся во пучине и муж мой… И тогда обратилася я в лягушку… Также и ты со женою простился, со Ясунюшкой Святогоровной – то моя сестрица родная, схожи мы судьбою и ликом. Но заклятие змея развеется в срок, я верну красу – подожди чуток…
И как сказано, так всё и сталося, ниткою в клубки завязалося… Повенчалися тогда дети Солнышка со невестами молодыми. Обменялися кольцами в Ирии светлом… А затем пирком да за свадебку!
Так бог Хорс женился на Заре-Заренице. Данияр на Дарье прекрасной. Велияр же взял в жёны Вельмину, что была Царевной-лягушкою.
Веселилась на свадьбах детей Солнца Красного вся небесная и поднебесная… Любовались все Зарёю и Дарьей, а Царевне-лягушке дивилися…
* * *Вот один день прошёл, и другой пробежал, третий птицею пролетел… Долго ль коротко ли, вновь Сурья-бог во дворец сынов призывает.
– Я желаю ваших жён молодых испытать, дабы знать, кто и как рукодельничает. Дабы выбрать царицу достойную, что воссядет рядом с наследником… Пусть возьмут ваши жёны тонкого шёлку, нитей золотых и серебряных. Пусть берут они сколько им надобно да за ночь едину выткут ковры.
Воротился домой Велияр не весел, ниже плеч буйну голову свесил.
– Ты о чём кручинишься, милый супруг? – вопрошала Царевна-лягушка. – Аль случилося что-то неладное? Ты услышал слово неприветливо?
– Как же мне не печалиться и не кручиниться? – отвечал ей князь Велияр. – Мой батюшка родный Сурья-царь решил испытание устроить. И повелел он тебе за единую ночь выткать узорчат ковёр.
– Не тужи, не горюй, милый мой супруг! – отвечала ему Царевна-лягушка. – Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее.
А как только уснул Велияр, сбросила она лягушечью кожу. Обернулася мудрою вилою, стала ткать ковёр, вышивать узор. Да так споро и весело – загляденье! С волшебством и заговором, с колдовским приговором… Где кольнёт иглой – там звезда загорается, где кольнёт другою – там узоры расцветают, а где третий раз кольнёт – птицы там распевают…
Не взошло ещё Солнышко Красное – а уж вила закончила шить и ткать… Не ковёр получился, а дивное диво…
Вот поу́тру явились братья к батюшке Сурье. Принесли три ковра узорчатых.
Как ковёр Зари-Зареницы разостлали по горнице – так всё вокруг озарилось сиянием. Чуден был ковёр Зари-Зареницы, весь искрился златом и самоцветами, будто край небес на рассвете.
После разостлал свой ковер Данияр. И тут будто речка протекла по палатам. Так струился и серебрился ковёр, вытканный в море русалкою.
Похвалил те ковры Сурья Солнце-царь: первый-де постелю у края небес, а второй брошу речкою быстрою, пусть течёт она по Руси и по ней кораблики бегают…
А затем Лягушкин ковёр разостлал и князь Велияр. Засияло в нём Солнце Красное, засверкали и звёзды частые, птицы певчие песнь запели. Потекли по ковру реки быстрые, в небесах облака заклубились.
А за облаками явился Ирийский сад. Так весь мир ожил – и земной, и небесный, со всею красой поднебесной!
И воскликнул тогда Сурья-бог в восхищенье:
– Да такой чудесный ковёр видел я лишь у Родушки Прародителя! Расстелите его в моей горнице! Пусть отныне он нас во все праздники радует! Ай да мастерица – невеста твоя! Затмила рукоделие соперниц!
Много ли мало времени минуло, вновь созвал сыновей Сурья светозарый:
– Сыновья вы мои разлюбезные! Я хочу испытать ваших жён опять. Пусть они возьмут муки белой и всё что им будет надобно, и к утру испекут мне по караваю к празднику – Великому дню! Каковы они будут хозяюшки?
И опять воротился Велияр невесел, ниже плеч буйну голову свесил. Но Царевна-лягушка супруга утешила:
– Не печалься и не кручинься, милый мой супруг… Ты ложись-ка спать-почивать! Утро вечера мудренее!
И лишь только сомкнул веки Велияр, как она вновь кожу лягушечью сбросила, обернувшись премудрою вилой.
И принялась она тут же тесто месить, да и печь топить, каравай выпекать, чтоб на стол подавать. И опять с волшебством-заговором, с колдовским приговором.
И так хитро́ она его изукрасила – любо-дорого посмотреть, а попробовать не стерпеть! Кра́сна горочка в серединочке, а на горочке расцветает сад, и стоит во саду терем Солнца Красного, распевают в саду птицы певчие…
Не зарделся ещё рассвет, как она испекла чудный каравай.
Вот явились к родителю братья, принесли они караваи.
Как увидел Сурья каравай Зари, так сказал: «Хорош караваюшка… Только подгорел он на Солнце чуток, и не лезет в горло кусок».
А увидел он Дарьи каравай, так сказал: «И этот хорош, только чуть пирожок сыроват, да от соли морской горьковат…»
Как увидел Сурья каравай Вельмины – изумился он и разохался. И попробовал раз, а потом другой… И весь съел, не оставив крошки:
– Вот уж хлеб так хлеб! Караваюшка! Да таким только в праздники потчевать! Во Великий Сварогов день!
