Елена Ланецкая - Одолень-трава
Глава IV
Садовый участок №20 встречал гостей. Елена Петровна сняла с калитки замок, широко распахнула ее, и Ксюн первая ступила на обрамленную цветами дорожку.
Вереница друзей промелькнула в саду, и вот уже расположились на веранде они: посиживают, поглядывают, ждут... Тревожатся: что-то будет?
А самовар уж кипит, булькает, и чашечки белые с золотым окаемом расселись на скатерти, уютные такие, нарядные... И ситечко как гамачок серебряный покачивается слегка под носом у заварного чайника... И занавеска тюлевая жеманничает с ветерком в дверном проеме: то обоймет косяк, то ластится к порогу... Веранда нежится, над скатертью витает самоварный дым, сгущается и опрокидывается в сад и угасает там, запутавшись в кустах пионов. Покойно тут... и мух нет. Хорошо!
А все же, что-то будет?
Кукой с Куторою глаза таращат: он - на нее, а она - в сад. Кутора глазищи круглые широко раскрыла, замерла, помалкивает: вся эта привычная людям жизнь для нее - нечто необыкновенное... Кукой на краешке стула все ерзает, мнется: так хочется ему сказать всем (а главное Куторе, которая нравится ему все больше) что-нибудь очень умное и значительное. Ксюн уплетает варенье, Скучун задумчиво помешивает ложечкой в тонкой чашке. А Урч? Тот весь - немое восхищенье! Он ведь тоже впервые узнал, что такое земное цветущее лето... Перегнулся через перила веранды, над жасмином навис и нюхает. Читать про все это в книжках там, в Нижнем городе, - одно, а вот открыть для себя на старости лет, что такое дыханье июньского сада - совсем другое...
- Ну-ка, попробуйте мое алычовое варенье! Оно нравится даже тем, кто не любит сладкого... - Елена Петровна, чуть улыбаясь по обыкновению, разливала чай по второму кругу. - Мне бы хотелось еще кое-что уточнить. Скажите, Кукой, если я правильно поняла, кто-то передал вам записку от Урча, поручив отыскать здесь, в дачном поселке, девочку по имени Ксюн и отдать ей послание. Так?
- Совершенно верно! - подтвердил Кукой.
- Но ведь самое главное как раз и неясно. Кто отправил вас на поиски? Выходит, кто-то в нашем лесу знает про мою внучку, Скучуна и Личинку, хотя в городе об этой истории не ведает ни одна живая душа...
- Видите ли... - Кукой распушился, чтобы придать своим словам побольше значительности. - У нас в лесу живут не только белочки и зайчики. А, к примеру, ваш покорный слуга... - И он для форсу закатил глаза, но пошатнулся от головокружения и вернул их в прежнее положение. - И еще множество других существ, о которых вы, люди, даже не подозреваете. Мой друг, Лопатоног... К слову сказать, много ли вы о нем слышали? - Он с победоносным видом оглядел сидящих за столом. - Вот именно! Лес - это не только деревья, звери и всякие там жучки... Лес - это прежде всего существа! Вот я, например, - существо... - Кукой оперся передними лапами о край стола и, встав задними на стул, приподнялся как можно выше. Гордо вытянув шею, он продолжал: - У нас есть свои верховные силы. Правда, об этом нельзя никому говорить, но вам я скажу. Так вот, среди них - чудесная Дева-птица. Она-то и велела мне передать записку Ксюну. А чем все обернулось - вы и сами видите: сижу тут с вами, чаи распиваю. Давно бы пора домой, а я ни-ни... ни в какую! Сижу, как пришитый. Кошмар!..
При этих словах Кукой, стоявший на цыпочках на своем стуле, чтобы казаться посолиднее, оступился и, задев подбородком свою чашечку, опрокинул ее. По скатерти растеклась коричневатая чайная лужица. Кукой попытался было затереть ее пушистыми лапками, не смея взглянуть на своих друзей... Но все же отважился, поднял голову и увидел беззвучно трясущуюся от смеха Кутору. Кукой глухо застонал и бахнулся в обморок. Обмякшее тельце тут же снесли на диван и укрыли.
Теснее сдвинулись сидящие за столом. Сердце у всех дрогнуло. Конечно, не история с Кукоем была тому виною, нет, - показалось, будто что-то невидимое и таящее угрозу опустилось над чайным столом, заволокло веранду... Возникшее напряжение почувствовали все одновременно. Молчали. И только Урч, как видно, пытаясь рассеять нервозность, принялся толковать о чудесной птице Сирин, которая прилетает на Землю, к людям, чтобы своими песнями поддерживать в них веру и надежду. Она поет о том, как несказанно прекрасен ее высший, горний чертог, о том, что любое живое существо, которое здесь, на Земле, устремится туда душою, узреет эту высшую Красоту и никогда уже не расстанется с нею...
Наконец и Урч замолчал. В обступающей тишине время горячими каплями падало с самоварного крана на медный поднос.
- Ну, что ж... - Скучун со вздохом покосился в сторону темнеющей чащи. - Пора нам в дорогу, Вещий Лес искать.
- Вещий Лес, Вещий Лес!.. - Елена Петровна еле сдерживалась от волнения. Миленькие мои, да вы его в жизни не найдете! Это же не просто елки, что растут за воротами, это место магическое...
- Но вы же обещали нам помочь... - Скучун страшно насупился.
- Я всего лишь пожилая женщина и, хоть известно мне обо всем на свете не так уж мало, однако быть посвященной в тайное знание покуда не довелось!
- Но как же, бабушка?.. Ты же ведь обещала! - Ксюн побледнела от растерянности.
- Не подумайте, что я отступилась... славные вы мои... - бабушка Елена отвернулась, ее подбородок дрожал. Но ни за что нельзя было выдавать свою слабость, свою нежность и страх за этих беззащитных существ, которые так доверились ей. Она быстро справилась с собой, и повернулась к сидящим за столом уже совсем другая женщина.
- Я просто хотела испытать вас: насколько намерения ваши серьезны, а воля тверда. Ведь вы даже не представляете себе, на какое опасное дело решились, ребятки мои! - Елена Петровна провела рукой по волосам, вынула гребень, чуть прищурившись, вгляделась в его рисунок и воткнула обратно. - Мы сделаем так. Сейчас же отправимся в лес: мне нужно кое-что там отыскать, а что именно скажу чуть позже... Кукой, я надеюсь, придет в себя и приведет нас к своей необыкновенной птице. Каюсь, но я видела ее только на картинках в очень редких и старых книжках. А в жизни что-то пока не встречала...
- Какое же это чудесное слово: "ПОКА"! - воскликнула Ксюн и метеором кинулась убирать со стола.
- Оставь все как есть, - остановила ее бабушка. - Нельзя терять время: скоро закат.
И, растолкав Кукоя, который долго тер глаза и чихал, друзья двинулись по направлению к еловой чаще.
А невидимое и таящее угрозу НЕЧТО, опустившееся было над чайным столом, уже обволакивало незримо поникший сад и вырастало над калиткой, явно преследуя идущих к лесу...
****
Ельник встретил гостей смолистым запахом и тишиной. Изредка потрескивал он. Шли в молчании, впереди бабушка Елена, позади Старый Урч. Птиц не видно, кукушки не слышно... Где-то над городом царствовала жара, а здесь, в лесу, было зябковато и знобко.
- А куда мы идем, бабушка?
- Сейчас кончится ельник, за ним будет поле, потом другой лес - постарше. А после - увидим.
И правда, вышли к полю. Зеленое! Сладкое, наверно - пахнуло клевером, чабрецом и травами какими-то незнакомыми... Одинокий и нервный жаворонок испуганно метнулся над канавкой.
Поле миновали, дальше снова пошел лес. Молоденькие березки на опушке, закачавшись, сомкнулись строем за спинами. И не заметили путники малюсенького старичка с ехиднейшей физиономией, который притаился за пнем, когда мимо проходили они. Полевик похохатывал, теребя жидкую бороденку: "Идите, идите, мои сладенькие, все глубже и глубже в лес! Ужо дожидаются вас, ужо будет вам на орехи..." - и премерзко так притоптывал, подтанцовывая на кочке.
Это был Ор, которому ничего не стоило съежиться до размеров зайца.
Совет Четырех начал свою охоту.
Не успел старикашка дотюкать свою чечетку, как что-то на миг заслонило Солнце... Шелест сильных невидимых крыльев заставил его пригнуться, втянуть головенку в плечи и быстро зарыться в землю. Повеяло свежестью, травы потянулись вслед сокрытому от глаз полету, цветы встрепенулись, воспрянули, полюшко засветилось, очнувшись от дремотной жары, и дурман цветущих трав полетел за неведомой птицей.
Глава V
- Ну вот и полянка, а справа - видите? - кормушка для лосей. Ее наш лесничий, Иван Степанович, поставил. - Елена Петровна то и дело смахивала с ресниц паутинки, которые, казалось, так и норовили угодить прямо в лицо. - Еще немножко пройдем орешником, и начнется спуск к болоту.
- А мы идем на болото? - Ксюн запыхалась. Босоножки были ей чуточку великоваты, нога в них болталась, то и дело подворачивалась на сучьях и шишках, которые заодно с ямками и буграми делали путешествие не слишком похожим на идиллическую прогулку.
- Болото - только ориентир. А нужен нам один небольшой ручеек, который течет поблизости от этого болота. Ох, пожалуй, уж должен начаться спуск...
- Бабушка! - Ксюн остановилась. - А вот еще одна кормушка для лосей...
- Да? Странно... - Бабушка Елена направилась к густому клоку сена, закинутому на высокие козлы. Она потрогала большой кусок соли, гладко вылизанный лосями. - И соль здесь. Странно... - Елена Петровна обернулась к своим спутникам, которые, кажется, уже успели от усталости несколько похудеть... - Нет, кормушка в этом лесу одна. Была, по крайней мере. - Она вытащила из корзинки термос. - Глотните-ка понемножку и пойдем.
