Евгений Велтистов - Глоток Солнца
Соня кивнула.
- Сегодня захотела уехать, - сказала она как бы про себя.
- Куда? - спросил Игорь.
- Не знаю.
"Парни из Тампеля есть на Марсе, а девушки вышли замуж в подводном городе", - вспомнил я слова трех сестер.
- У нас бывают разные картины... Амазонка... Лунные горы...
Я смотрел на Соню и знал, что сейчас передо мной две девушки. Одна родилась и всю жизнь прожила в Тампеле, она была здесь, она красиво танцевала. Вторая как будто беседовала с нами, но отвечала лишь сама себе, на свои тревожные вопросы. Где она бродила сейчас, по каким землям? Мы этого видеть не могли. Не могли, как не можем увидеть вот эту вазу с цветами изнутри и снаружи сразу.
- Нет, не хочу туда, - сказала Соня.
Она даже топнула ногой. Но вдруг глаза ее вспыхнули, она бросилась к двери.
- Папа!
Итак, размышления мои были верные: разве мог я, смотря на танцующую дочь, видеть за своей спиной ее отца, этого маленького славного человека. Он действительно показался мне очень славным, сразу располагающим к себе то ли своей мягкой улыбкой, то ли смешными усиками. Но в следующее мгновение я опешил, услышав имя и фамилию: Иосиф Менге. Игорь тоже помрачнел, подозрительно скосил глаза: кажется, он пытался совместить отца Сони с изобретателем коварного визуализатора, человеком, вошедшим во все учебники.
- Я вас знаю, - сказал Менге. - Вы прилетели с Бриговым. И вижу, - с улыбкой добавил он, - что вам кое-что в Тампеле не нравится.
- Ты угадал, папа. - Соня выразительно указала на лоб Игоря. Берегитесь, мальчики, мой отец - опасный человек...
- Вы что, читаете чужие мысли? - мрачно сказал Игорь.
- Только свои. - Менге усмехнулся. - Пойдемте, я вам покажу нечто имеющее отношение к вашему путешествию.
Менге привел нас в совершенно пустую комнату с матовыми стенами и без окон. Одна стена чуть поблескивала, вероятно - экран. Мы принесли из гостиной кресла, сели. Хозяин, нажав кнопку на стене, взял из выскочившего ящичка небольшой белый обруч.
- Это новая модель, - сказал Менге, передавая нам обруч.
Обруч был тяжелый, гладкий, будто литой.
- Иллюзиатор? - спросил Игорь, взвешивая обруч.
- Можно называть и так. - Менге извиняюще улыбнулся, но тут же посерьезнел. - Сейчас, молодые люди, вы увидите, что было сегодня в городе. Так, как это видел я.
Я заметил, что руки его дрожат. Менге сцепил пальцы, медленно разжал их, потом надел обруч на голову. Он сидел с закрытыми глазами, неестественно прямой, напряженный, маленький, застывший в ожидании.
Внезапно на экране появился сам Менге, только в другой позе. Он отдыхал на скамейке, задумчиво смотря вдаль. Этот экран был просто чудо. Когда он включился, я подумал, что стена провалилась, и я вижу реальный кусок города - зеленое полотно поля, зубья небоскребов, дорогу, прохожих и маленького человека на скамейке. Легкий шелест машин, крики мальчишек, зов матери, окликающей малыша, и еще слова: "Нет, это совсем неплохо"... Так, кажется, размышлял тогда Иосиф Менге, и мы его слышали сейчас.
Дальше я постараюсь передать точно, что было на экране. Менге вскочил, испуганно озираясь. Женщина схватила ребенка и, прижав его к себе, стала медленно падать. Она упала на колени, не выпуская из рук сына, и тот заревел во весь голос. Менге шагнул было к ней, остановился, приложил ладонь к груди и очень осторожно присел на скамейку. Мимо бежали какие-то люди с раскрытыми ртами, но звука уже не было...
Потом во весь экран возник человек в черном. Он стрелял из автомата. Стрелял в другого, кричащего что-то человека. В старика. Совсем как в старинном кино.
- Хватит!
Стена мгновенно прикрыла всю картину: Менге сорвал с головы обруч.
- Хватит, - устало повторил он.
Обруч соскочил с коленей, покатился по полу. Никто его не поднял - мы сидели подавленные. Менге крепко сжимал подлокотники и тяжело дышал.
Соня повернулась к отцу:
- Что это было?
Менге кивнул на нас:
- Они знают.
- Мы не знаем, - сказал я, поднимая обруч. - Можно?
Оно казалось таинственным - это простое кольцо. Приятно было держать его. Очень хотелось всунуть в него голову.
- Попробуйте, - разрешил изобретатель.
И получилась комната с белым облачком сирени и кроватью. А в кровати сидит Каричка. А рядом стою я.
"Ты не летишь на Марс?" - говорит Каричка.
"Нет".
"Только не падай больше".
"Постараюсь".
"Я подарю тебе песню".
Я испуганно схватился за голову. Черт возьми, как естественно звучали голоса этих призраков!
Наверно, у меня был странный вид. Все засмеялись.
А Игорь - вот чудак! - вызвал лабораторию с Андреем Прозоровым и усадил себя за пульт счетной машины. И тоже чего-то испугался и сорвал кольцо.
- Соня, выйди, пожалуйста, - мягко попросил Менге, когда мы убедились в реальности нового визуализатора. Соня молча вышла и включила в гостиной музыку.
Менге мерил маленькими шажками комнату, усы его подрагивали.
- Не знаю, как определят это врачи-специалисты, но я могу сказать, что это такое. - Менге остановился, строго посмотрел на нас: - Страх.
Мы молчали, в дверь билась бурная музыка.
- Да, чувство страха, давно забытое людьми. Оно совсем неизвестно вашему поколению... И отчасти моему. Но оно осталось в словарях тревожное состояние от испуга, от грозящего или воображаемого бедствия. Оно осталось и в нас, вы понимаете меня? В самой глубине. В наших клетках. В наследственной памяти. Вы это видели.
Менге задыхался от волнения, он почти кричал. Подбежал к стене, открыл новый ящик, вынул крохотную, как таблетка, коробочку.
- Возьмите. Запись на пленке.
Мы поблагодарили за подарок.
- Только не говорите Соне. Ей, знаете, ни к чему. - Менге уже успокоился.
- Извините меня за иллюзиатор, - сказал Игорь. - Я не про этот, а который на улице. Тот мне в самом деле не нравится.
Изобретатель рассмеялся.
- Кому как. Наши приборы днем увеличивают пространство, а ночью создают разные картины.
- Я все равно этого не пойму, - упорствовал Игорь. - Есть точная физика четырех миров, у каждой свои законы, и пусть все будет так, как есть.
- Резонно, - согласился Менге. - Но иногда хочется все видеть, не сходя с места.
Мы распрощались.
Соня просто сказала:
- Заходите к нам.
- Если захотите побеседовать, милости просим. - Менге улыбнулся своей доброй улыбкой и добавил: - И не только с нами, разумеется.
В эту ночь я не спал. Игорь - вот железный человек - как лег, сразу провалился в глубокий сон. Не столько разыгравшееся воображение, сколько гнетущее беспокойство, причин которого было великое множество, заставляло меня ворочаться с боку на бок. Я пробовал убедить себя, что выполнил свой долг - вручил подаренную пленку Акселю Бригову, который, бегло просмотрев ее, отправил с посыльным на ракетодром, к профессору Питикве. Я находил самые простые доводы, вроде этого: "Если Аксель не спит, пишет свои уравнения, то тебе надо отдохнуть, тебе завтра - какое завтра, уже сегодня - работать". А второе "я" тут же возражало, причем не менее аргументированное "Каричка спит, и Соня, и тысячи людей мирно спят, а где-то ходит облако, нанося подлые удары. Так как же ты можешь спать!"
А что я мог? Я лежал и вспоминал наши гонки, обманы Тампеля, бегущих на экране людей, речи на Совете, старался воссоздать ясную картину действий облака. И незаметно для себя стал думать о Менге и почему-то именно с ним затеял спор, в котором, конечно, преимущество было на стороне Менге, ибо он задавал вопросы.
Я: Есть физика четырех миров: микро, макро, космо и мега. Мир частиц. Мир человеческих вещей. Мир изученных галактик. Мир метагалактик. И законы каждого из этих миров человек узнал лишь тогда, когда отказался от привычных своих представлений, применяя безотказный инструмент смелых идей. Так что, добрый Менге, не стоит однажды вечером украшать ваш город галактиками - он для этого слишком мал. Как сказал мой друг Игорь Маркисян, пусть, все будет так, как есть. Долой иллюзии!
Менге: Насчет размеров города - резонно, хотя идея с галактиками мне нравится. Но к какому миру принадлежит ваше облако, если оно само, без приглашения заявляется в Тампель и другие города таким оригинальным способом?
Я: Вопрос не из легких. Мне кажется, оно из предпоследнего или последнего мира. Скорее - из метагалактики, раз оно умеет делать то, чего не умеем мы.
Менге: Значит, это более мощный, чем наш, разум или его создание?
Я: Возможно.
Менге: Зачем же оно ведет себя столь низко по отношению к нам?
Я: Может быть, это случайное совпадение. Слепое проявление определенной энергии.
Менге: Нет, я знаю, что такое страх, - очень подлая штука...
Я соскочил с кровати так стремительно, что чуть не опрокинул цветы. Схватил бумагу и карандаш, стал набрасывать уравнение. И тут же запутался.
"Спокойно, - сказал я себе. - Все по порядку".
Вот где пригодился бы прибор Менге, а еще лучше - лента наших гонок: я вспоминал, как вел себя мой гравилет, столкнувшись с облаком. Сначала рывок вперед, несмотря на выключенный приемник гравитонов. Что это сильное притяжение или просто сломался тормоз? Итак, два варианта первого положения. Второе: мощный толчок, от которого рассыпалась машина. Может быть, облако владело секретом антигравитации?
