Георгий Скребицкий - Лесной прадедушка (рассказы)
Вдруг мне показалось, что ствол дерева будто скован железом. Я подошёл поближе - так и есть. На ствол был надет огромный железный обруч.
- А это что же такое? - спросил я у Михаила Петровича.
- Тоже следы войны, - ответил он. - Дедушка ведь тоже ранен был: фашистским снарядом в него угодило. Только крепок старик, устоял, не поддался. Треснул немного, а устоял. Так пять лет и прожил с этой раной. А в сорок седьмом году сильная буря у нас была: много деревьев с корнем повырвало, поломало. Ну, на другой день пошли наши пионеры в лес, поглядеть, что там буря наделала. Только, гляжу, бегут обратно, прямо ко мне в музей: "Михаил Петрович, беда! У старого дуба трещина совсем разошлась". Я с ними - в лес. Гляжу, верно: ещё немного - и погибнет наш дедушка. Что делать? Мы - в лесничество. Рассказал я там обо всём. Говорю - спасать надо. А они и внимания не обращают. "Спилим, говорят, на дрова, вот и всё". Да разве можно такое дерево на дрова пилить?! Вышли мы из лесничества. Кто-то из ребят и предложил: "Возьмём-ка шефство над нашим лесным прадедушкой. Ведь это дерево историческое, во что бы то ни стало сохраним его!" Пошли мы в Дом пионеров к заведующему. Он тоже одобрил. А оттуда - в исполком, прямо к самому председателю. Тот всё выслушал. "Молодцы! - говорит. - Исторические памятники обязательно охранять надо". И тут же дал предписание, чтобы в мастерской обруч сделали и ствол дерева им оковали. Вот уж оно с тех пор четвёртый год стоит; ещё полтысячи лет проживёт. А это его правнуки здесь растут, - добавил Михаил Петрович, указывая на землю.
И тут только я заметил, что по всей поляне из-под снега торчат, как сухие травинки, совсем молоденькие дубки.
- Всё друзья мои, пионеры, посадку делали, - с невольной гордостью объяснил Михаил Петрович. - В тот же год жёлуди с этого дуба собрали и рассадили по всей поляне. Вот теперь, значит, внучата возле дедушки и растут. А он их от ветра, от холода прикрывает.
Михаил Петрович помолчал немного и снова заговорил:
- Придёт весна, оденется этот дуб листвою, стоит такой огромный, тенистый, а они возле него на полянке - как ребятишки около дедушки. Я часто сюда под вечер захожу. Сяду в сторонке, а сам смотрю на них да слушаю. Внизу под деревьями тихо, трава стоит - не колышется, только поверху ветерок вечерний гуляет, трогает листья дуба. Шумят они, а мне кажется, будто это старик своим внучатам про всю свою жизнь рассказывает.
Михаил Петрович взглянул на меня и, улыбнувшись, добавил:
- Хорошо весною под вечер его беседу послушать! А вот о чём она, словами и не расскажешь.
ТЕТЕРЮК
Накануне была сильная оттепель, а в ночь ударил мороз. Талый снег сразу, как говорят, "схватило", и образовалась крепкая ледяная корка наст.
В такую пору охота плохая: зверь ходит по замёрзшему снегу, не проваливаясь и не оставляя заметных следов.
Охотнику-следопыту в лесу в это время делать нечего, надо ждать, пока подсыплет свежего снежку.
Но завзятому охотнику Николаю Ивановичу не сиделось дома. День был воскресный, выходной. А главное - уж очень ярко светило солнце, так и манило в лес. Николай Иванович оделся, захватил ружьё, лыжи и отправился немного побродить. Идти на лыжах по насту было легко. Лыжи словно сами катились, слегка шурша и разминая твёрдые, прозрачные, как жемчуг, крупинки льда.
Кругом был лес, весь усыпанный голубыми морозными иглами. Тонкие веточки берёзок, совсем обледенели, и, когда по лесу пробегал ветерок, они качались и звенели мелодичным хрустальным звоном.
Николай Иванович шёл всё дальше и дальше по берёзовому мелколесью, слушая эту музыку зимнего леса и поглядывая по сторонам - не выскочит ли откуда-нибудь белый пушистый заяц.
Впереди - небольшая поляна. Едва Николай Иванович выбрался туда, как вдруг прямо перед ним белым фонтаном взметнулся снег и из-под него с шумом вырвалась большая чёрная птица - одна, другая, третья... Тетерева!
От неожиданности Николай Иванович даже не успел выстрелить в стремительно поднявшихся птиц. Он шагнул вперёд и в ту же секунду почувствовал, что кто-то с силой колотит снизу в его лыжу, очевидно стараясь выбраться наружу. Не раздумывая, охотник мигом высвободил ногу из лямки, присел на лыжу и засунул под неё руки. В снегу под лыжей трепыхалось что-то тёплое, покрытое перьями - какая-то птица. Охотник вытащил её из-под лыжи.
Вот так добыча - тетерев-косач! И совсем здоровый, не раненый. Как же он попался?
Запрятав косача в заплечный мешок и покрепче завязав его, Николай Иванович внимательно осмотрел снег, где сидела птица, и сразу всё понял: тетерева, покормившись на деревьях берёзовыми почками, ещё с вечера забрались в снег, выкопав в нём глубокие норки. А за ночь снег сверху замёрз. Пробить его тетереву очень трудно, а на входное отверстие Николай Иванович наехал лыжей. Вот зазевавшийся петушок и попался в ловушку.
Довольный такой редкой охотой, Николай Иванович повернул обратно и поспешил домой.
Вернувшись в деревню, охотник подарил пойманного тетерева школьникам. Ребята очень обрадовались такому подарку. Вместе со своей учительницей Анной Михайловной они устроили для пойманного тетерева настоящий лесной уголок. Они отвели ему помещение в светлой пустой кладовке, которая находилась у самого леса, на полянке за школой.
Ребята натаскали туда мху, специально выкопав его из-под снега, потом врыли в земляной пол несколько кустиков и ёлочек, которые тоже принесли из лесу. Кормили ребята тетерева берёзовыми почками, зерном и мочёной клюквой.
Вначале пойманная птица ничего не хотела есть и всё билась в кладовке, пытаясь выбраться из неё. Но мало-помалу тетерев становился спокойнее и постепенно начал клевать принесённую ему еду. К людям он тоже понемногу привык, уже не метался по кладовке, когда Анна Михайловна и дети приносили ему корм и питьё, и даже начал брать ягоды прямо из рук. Прожил он а школьном живом уголке всю зиму. Дети прозвали его Тетерюк.
Наконец наступила весна. С юга потянул тёплый ветер, нагоняя тяжёлые сизые тучи, и, когда они укрыли всё небо, пошёл первый весенний дождь. Он шёл весь вечер и всю ночь. А наутро разъяснело, выглянуло солнце, и повсюду по овражкам и ложбинкам зажурчали ручьи. Весна пришла спорая, дружная. Снег быстро таял, и, почуя тепло, на лесных полянах, на опушках по зорям затоковали тетерева.
Тетерюк тоже почуял весну. Он как-то весь приободрился, стал совсем иной: над глазами, как два красных гребня, надулись огромные брови, а хвост завился в две тугие косицы. Тетерюк сделался очень драчлив. Утром, как только ребята входили в кладовку, он принимал боевой вид, оттопыривал вниз крылья, распускал хвост и наскакивал на детей, издавая задорный боевой клич: "Чу-фшшшш, чу-фшшшш..." А потом он отбегал в сторону, припадал к земле и, вытянув шею, начинал бормотать: "Уруруруруру, уруруруруру..." Это Тетерюк тоже по-своему встречал весну с её теплом и токовал в своей кладовке.
Но вот один раз утром, ещё на заре, Анна Михайловна проснулась от какого-то странного шума, хлопанья крыльев и шипения под окнами школы. Она выглянула в окно и увидела замечательную сцену.
На полянке перед кладовкой токовало несколько тетеревов. Они бегали по школьному участку и наскакивали друг на друга. А один из лесных петухов, весь распушившись, так и налетал на дверь кладовки, из-за которой ему отвечал таким же задорным боевым криком запертый Тетерюк.
С тех пор каждое утро, как только занималась заря, из кладовки раздавались призывные крики: "Чу-фшшшш, чу-фшшшш..." И в ответ на этот призыв откуда-то из лесу на поляну за школой слетались чёрные краснобровые петухи, чтобы начать там свой весенний турнир.
Много раз на ранней заре Анна Михайловна, ребята и Николай Иванович наблюдали это зрелище из окон школы.
Лишь запертый Тетерюк не мог принять участие в общем веселье и токовал один в кладовке.
- А давайте-ка выпустим его на волю, - предложил кто-то из ребят. Зачем зря взаперти держать!
Все согласились.
- Только знаете как выпустим, - сказала Анна Михайловна, - сперва завяжем белую тряпочку на лапке, чтобы заметить его, и выпустим рано утром, когда тетерева к нам слетятся. Привяжем верёвочку к двери кладовки и откроем во время тока.
Так и сделали.
На другое утро в самый разгар тока дверь кладовки тихо приотворилась, и Тетерюк, весь распушившись, с белой перевязью на лапке, выскочил на поляну. В своём боевом задоре он, верно, даже и не понял, что произошло. Он захлопал крыльями, подскочил и затоковал среди тетеревов. И токовал всё утро. А когда пригрело солнышко, вместе с остальными улетел в лес.
Ребята были озабочены, прилетят ли тетерева на следующее утро токовать на их поляну.
Ещё задолго до рассвета дети собрались в школе и, столпившись у окна, ждали, когда забрезжит заря. "Прилетит или нет?" - этот вопрос занимал и Анну Михайловну, и Николая Ивановича, и, уж конечно, в первую очередь всех ребят.
