Эрих Кестнер - Эмиль и трое близнецов
— А чего там смотреть? Песок да трава, — сказал Профессор.
Они подплыли уже совсем близко к острову.
— Пальма! — завопил вдруг Ганс. — Посреди Северного моря — пальма! Кто бы мог подумать?
— Судя по ее виду, она больна гриппом, — поставил диагноз Профессор.
И тут яхту здорово тряхнуло! Ганс и Профессор свалились с сидений.
Густав вскочил на ноги и больно стукнулся головой о потолок каюты. Ругаясь, он выполз на свежий воздух.
— Мы что, тонем? — осведомился он.
— Нет, наоборот, мы сели на мель, — сказал Шмаух. Густав огляделся по сторонам.
— Погремушки вы, а не моряки. Мимо этой жалкой кучки песка не могли проехать? Был бы еще настоящий остров!
Он вылез из лодки…
— Сесть на мель в открытом море — это же надо!..
— Все из-за пальмы: я хотел разглядеть ее получше, — смущенно пробормотал Ганс.
— Теперь уж наглядишься на нее вдоволь! — гневно крикнул Густав и подошел к этому причудливому растению. — Редчайший экземпляр. Пальма-то в горшке!
Профессор взглянул на часы.
— Нам пора возвращаться. Кончайте глазеть.
Они все навалились на лодку, пытаясь столкнуть ее с мели. От напряжения ребята стали красные как раки. Но лодка не двигалась с места. Ни на сантиметр!
Густав разулся и вошел в воду.
— Раз-два, взяли, — скомандовал он, — все вместе, толкайте! Раз-два, взяли!
Он поскользнулся на водорослях, плюхнулся в воду и исчез на несколько секунд.
Когда он вновь появился на поверхности, он долго отплевывался и в бешенстве ругался. Потом снял совершенно мокрый тренировочный костюм и повесил его сушить на ветку пальмы.
— Ну вот, видишь, и тропическое растение пригодилось, — заметил Профессор.
Они снова уперлись в нос яхты и, наверно, не меньше получаса пыхтели, как грузчики, которые переносят рояль. Но яхта, увы, не рояль. Она по-прежнему не двигалась с места.
— Чертова посудина! — кричал Ганс. — Ну, давайте. Раз-два, взяли… Еще раз — взяли…
Но, как они ни старались, ничего не получалось.
— Веселая история! — сказал Густав. — Что будем делать, ребята, если нам не удастся столкнуть ее с мели?
Ганс лег на корму и закрыл глаза.
— Уберем паруса и станем островитянами. Счастье, что у нас есть с собой консервы.
— Теперь уже ничто не помешает нашему свободному развитию. Здесь нет ни телефона, ни почтового ящика. Настоящие робинзоны!
Профессор ударил кулаком по песку.
— Мы должны вернуться! — крикнул он. — Должны!
Густав огляделся. Вокруг не было ничего, кроме воды и облаков. Он зло рассмеялся:
— Пошли пешком, Профессор, тут недалеко!
Глава одиннадцатая
ПРОВЕРКА ПАСПОРТОВ
Вечерело. Солнце зашло за облако и залило небо и море розоватым светом.
Эмиль и Вторник уже больше часа стояли на причале и ждали ребят. Эмиль приготовил им бутерброды. Вторник, сжимая под мышкой пакетик, прыгал на ножке от радости, что будет участвовать в таком интересном приключении.
В гавань один за другим возвращались парусники разных форм и размеров. Но та яхта, которую они ждали, почему-то не появлялась.
— Вот они! — крикнул Вторник, показывая на лодку, направляющуюся к причалу. Но это были не они.
— Как-то странно, — сказал Эмиль. — Будем надеяться, что с ними ничего не случилось.
— А что с ними может случиться? Море как зеркало, полный штиль. Просто ушли небось далеко, и все. Эмиль крикнул проплывающей лодке:
— Вы не встречали «Кунигунду IV»?
— Нет, мы вообще девочек не видели! — крикнул парень в ответ, а его спутники рассмеялись.
— Дурак! — буркнул Вторник.
— Подождем еще полчаса, — решил Эмиль. — Если их не будет, придется идти в Грааль пешком, а не ехать на мотоциклетке.
Они терпеливо ждали. Потом Эмиль вынул из кармана листок бумаги и написал записку: «Мы без вас пошли в Грааль. Поторопитесь! А то пропустите пароход». Он прикрепил эту записку к столбу, к которому привязывали «Кунигунду», так, чтобы, причалив, они ее сразу заметили.
— Их все еще нет? — спросил Эмиль, вернувшись к Вторнику.
— Как видишь!
— Бродяги несчастные! Ну, делать нечего, придется переть пешком.
И ребята отправились в Грааль. Они шли быстрым шагом, иногда переходя на бег. В лесу было сумрачно и влажно.
Рядом тянулись болота. Тучи комаров преследовали путников. Лягушки прыгали по тропинке. Где-то вдали куковала кукушка. Через час они вышли на луг, где паслись черно-белые коровы. Одна из них — а может, это даже был бык — помчалась на них галопом, опустив голову. Они со всех ног бросились наутек. Наконец они добежали до какой-то ограды, перебрались через нее и оказались на песчаной дороге, ведущей к пляжу. Корова — а может, и бык удивленно и серьезно посмотрела на ребят, потом повернулась и потопала к стаду.
— Вот зверюга! — сказал Вторник, тяжело дыша. — Еле убежали. Я чуть не потерял пакет с бутербродами.
В это время Профессор на острове глядел на часы.
— Сейчас пароход отходит из Грааля, — сказал он. — С ума сойти можно!
У Ганса, лежавшего на песке под пальмой, глаза наполнились слезами.
— Я во всем виноват! Делайте со мной, что хотите.
— Высказался! Несет невесть что! — воскликнул Густав. — Господа, только в беде познается величие души! — заговорил он, передразнивая Ганса. — Не беспокойтесь, Эмиль и без нас покажет этому мистеру Пашульке, где раки зимуют. У Эмиля и Вторника котелки еще варят.
— Без нас у них с погоней ничего не выйдет, — сказал Профессор. — Эмиль и Вторник — всего двое сыщиков — это мало. К тому же они наверняка все еще стоят на причале в Корлсбюттеле и ждут нас. Может, они как раз в эту минуту заявляют в полицию, что наша лодка пропала.
Густав был другого мнения:
— С чего это Эмиль будет обращаться в полицию? Что с нами может здесь случиться? Мы переспим ночь в каюте. Еды у нас тоже хватит. Ну, а завтра пройдет какое-нибудь суденышко мимо этого идиотского острова.
— Ты рассуждаешь по-своему, — возразил Профессор. — Но Эмиль ведь не знает, что мы сели на мель. Откуда ему знать?
Густав растерялся:
— Ты прав. Конечно, он этого не знает. Я иногда бываю таким дураком!
— Эмиль, наверное, думает, что мы перевернулись, — печально сказал Ганс. — Что мы уже едва держимся на поверхности, цепляясь за киль лодки, что мы вот-вот потонем. — Он так расстроился, что даже высморкался. — А завтра утром дядя возвращается из Швеции.
— Да, старик, без пощечины дело не обойдется, — задумчиво сказал Густав. — Может, нам лучше навсегда остаться на этом островке? Мы здесь вполне прокормимся рыбой. Не верите? А из паруса соорудим кибитку, как у кочевников. Может, на этом идиотском архипелаге есть и кремень. Тогда мы будем вылавливать бревна и доски, сушить их и жарить на костре рыбу. Утром, в обед и вечером — рыбу. Как вам нравится мое предложение?
— Достойное тебя, — с насмешкой сказал Профессор. — Может, в один прекрасный день на этой пальме вырастут кокосовые орехи, да? В их скорлупе будем запекать яйца чаек. А кокосовое молоко лить в кофе.
— А разве у нас есть кофе? — удивился Густав.
— Столько же, сколько у тебя ума в башке! — заорал Профессор. — Ганс, а воды у нас надолго хватит?
— Если будем экономить, примерно на сутки.
— Уж будем экономить, не сомневайтесь, — строго сказал Профессор. — Нам должно хватить этой воды на два дня. Есть надежда, что завтра пойдет дождь. Тогда мы расставим пустые консервные банки и соберем дождевую воду.
— Вот здорово! — воскликнул Густав. — Профессор, ты, как всегда, отличный стратег.
— А продукты я запру, — сказал Профессор. — Я сам буду их распределять.
Густав зажал себе уши:
— Прошу вас, не говорите о еде. А то я сразу захочу есть.
Профессор подошел к берегу и стал смотреть на море. Густав ткнул Ганса в бок и тихо спросил:
— Знаешь, как он стоит?
— Нет.
— Как Наполеон на острове Святой Елены, — прошептал Густав и захихикал.
Когда пароход причалил в Корлсбюттеле, Эмиль и Вторник, сидевшие в каюте, кинулись к иллюминатору.
— А вдруг Байрон не сядет, что тогда? — спросил Вторник.
— Тогда мы с быстротой молнии выскочим на палубу и спрыгнем прежде, чем они успеют убрать чалку, — объяснил Эмиль. — Но ты зря волнуешься: вот он идет.
Мистер Байрон и Макки поднялись по трапу. У них было несколько больших чемоданов. Акробат подошел к перилам,
Макки сел на скамью. Отдали концы, заработал мотор. Пароход медленно отчаливал.
Мальчики в каюте глядели в иллюминатор на берег. Освещенные окна домов становились все меньше и меньше. За бортом плескалась вода.
— Пахнет нефтью, — прошептал Вторник, — мне плохо.
Эмиль открыл иллюминатор — в каюту ворвался холодный ночной воздух. До них долетали соленые брызги. Вторник высунул голову и глубоко вздохнул, потом сел на диванчик, улыбнулся Эмилю и сказал:
